Отец поставил банку пива на стол, прищурился, снова увёл взгляд налево, надолго, будто отыскивая нужные воспоминания, сваленные на пыльный чердак за ненадобностью. Наконец он посмотрел на меня и начал рассказывать:

– Был у нас такой конструктор. Не то, что нынешние Лего или как их там. Кубики эти для трехлетнего ребёнка годятся. Тот – старый, советский. Мало того, по схеме собрать надо было. Там ещё металлические планки, чтобы их скручивать, уже сила в руках нужна, – отец улыбнулся. – Вот ты намучился с этим конструктором! Со схемой разобрался быстро, а крыло прикрутить никак не мог. Ручки детские, слабенькие. И помочь не разрешал, никого не подпускал к этому самолёту проклятому. Сидишь, пыхтишь, дуешься, слёзы на глаза наворачиваются, а я только подойду, сразу к груди прижимаешь детали и кричишь:

– Я сам!

– И как в итоге, справился? – спросил я.

– Ну-у, – отец снова улыбнулся, – ты когда обедать пошёл, я это крыло осмотрел: заводской брак, в отверстии кусочек металла остался. Я его отвёрткой выковырял. А потом ты вернулся и собрал самолёт. Такой довольный ходил! Мы с мамой сказали, что ты от каши такой сильный стал, так ты потом неделю почти одну эту кашу и ел!

Отец мечтательно улыбнулся, глядя куда-то в потолок, вздохнул и перевел взгляд на меня.

– Как вчера всё было. Такой мелкий ты был, и вот уже вон какой бугай вымахал!

– Спасибо, пап!

– Что? – отец не сразу сообразил, о чём речь.

– За крыло спасибо. Что помог прикрутить, – пояснил я.

– Чудной ты у меня, Андрюшка! Ну, пожалуйста, – отец покачал головой. Лицо его смягчилось и уже не выглядело таким жёстким, как в начале разговора. Кажется, он погрузился в воспоминания. Жалобно хрустнула в руках сминаемая банка. Пиво он уже прикончил.

– Пап, я пойду? – я встал, оставляя недопитую Балтику на столе. – Умотался сегодня, а завтра ведь снова в шесть вставать?

– Да, иди, – отец вдохнул, набирая в грудь воздуха, будто хотел что-то ещё добавить, но в последней момент передумал и просто кивнул.

– Андрей! – окликнул он меня уже в дверях. – Завтра торопиться не будем, часов в десять поедем, суббота же!

– Хорошо, пап! – я поспешил в ванную, радуясь, что в этот раз удалось избежать разговора про ведьму. Кто знает, может он оттает как-то и справится с внушением.

В этот раз я не стал делать перепросмотр, а сразу залез в кровать и блаженно растянулся на простынях. Если завтра не вставать в сраную рань, надо использовать шанс. Тем более что теперь у меня есть ключ: самолёт. То, что не получилось у меня когда-то, что не дал доделать отец. Я нутром чуял, что подсказка верная.

Я стал следить за вдохами и выходами, постепенно скатываясь в сон, и едва успел дать команду комнате «внутреннее сновидение», как меня утащило в забытие.

– Пап, ну пап, ну пожалуйста! – я стоял около наших жигулей, «семёрки», и клянчил. – Дай порулить.

Вишнёвая «семёрка» блестела и подмигивала мне оранжевой фарой.

– Ну не знаю, – отец с сомнением смотрел то на меня, то на машину.

Здорово, что ведьмы с нами нет. Сегодня она весь день гуляла с подругами, и я так счастливо провёл время с отцом. Откуда-то я знал, что мачеха – ведьма. Интересно, откуда? Смутное воспоминание мелькнуло яркой искоркой где-то по краю сознания и угасло.

– Я совсем большой, пап, мне уже двенадцать!

– Ну ладно, пойдём, – отец достал ключи, и я как-то сразу оказался за рулём машины. Она завелась сама и начала рычать.

Я схватился за руль, но он стал изгибаться и вырываться у меня из рук.

– Сам захотел! – отец зло сверкнул глазами с пассажирского сиденья. – Теперь попробуй удержать!

Руль превратился в змею и соскользнул вниз по приборной доске. Машина рванула с места и понеслась вперёд с дикой скоростью. Я вжался в сиденье и беспомощно взмахнул руками, схватив воздух там, где должен быть руль.

Деревья по бокам дороги слились в зелёные полосы. Иссиня-чёрный асфальт пошёл буграми, машина заскакала и оторвалась от земли.

– Па-а-а-п! – заорал я и повернулся к отцу. Но сидение сзади оказалось пустым.

– Сам разбирайся! – раздалось откуда-то сверху.

Я беспомощно провёл пальцами по панели. Руля нет. Но есть педали. Тормоз! Точно, надо нажать на тормоз!

Педали оказались на месте, целых десять. Я не помнил, какая из них газ или тормоз. Вообще, странно, что их так много. Что-то это напоминает, необычно. Я мельком взглянул на руки и чуть не подпрыгнул от радостного осознания.

Это же сон!

– Стоять! – я приказал машине, и она тут же замерла. В реале меня, наверное, по инерции кинуло бы в лобовое стекло, но тут лишь слегка качнуло вперёд, и картинка в окнах остановилась.

Несмотря на то, что жигули летели как бешеные, оказалось, что я всё еще во дворе. Ветка огромной берёзы билась прямо в окно. А вон и наш дом, ещё старая квартира в кирпичной девятиэтажке, окружённой деревьями. Правильно, мне же приснилось воспоминание из детства.

Что дальше? Оля говорила, нужно перевернуть сюжет сна. Я остановил машину и, наверное, реабилитировался. Может, поискать светимость в старой квартире?

– Лети к дому! – приказал я машине, мысленно направляя её волей. Удобно. Может, когда-нибудь изобретут такие же летающие мобили с управлением через нейроимплант? Вот было бы здорово!

Я открыл дверь и прыгнул прямо на незастекленный балкон. Дверь оказалась заперта, но во сне это не проблема. Я протянул руку и прошёл прямо сквозь стекло. Оно отозвалось лёгким звоном.

Отец уже ждал внутри.

– Что ты нюни распустил? Ну, подрались. Все дерутся. Но ты должен уметь давать сдачи, а не отцу жаловаться! Куртку порвал – сам виноват!

– Так он на четыре года меня старше! – выпалил я, сразу вспомнив сюжет. Тогда я, получив суровую отповедь, не решился сказать отцу и ещё долго отдавал карманные деньги Саньку из девятого «Б», на сигареты. Целый год, пока тот не выпустился из школы. В старшие классы такие оторвы не шли.

– Да мне плевать! Подумаешь, разница! – крикнул отец. – Ты слабак! Квашня!

Вот этого в прошлом не было. Я на секунду растерялся, а отец продолжал наступать:

– Мой сын никогда бы не проиграл! А ты… с улицы подкидыш. Тряпка! Квашня! Слабак!

Отец стал расти в ширину и ввысь, раздаваясь в плечах. Одежда затрещала по швам, рукава порвались, и стало видно, как на руках у него бугрятся исчерченные пульсирующими венами мускулы.

Вот жеж зараза! Разошёлся как, прямо Халк. Но надо как-то поворачивать ситуацию в свою сторону.

– Давай этого Санька сюда! Сейчас я его побью! Санёк! – заорал я. Конечно, что мне теперь этот задрипанный девятиклассник. Да ещё во сне. Одной левой уделаю.

– Сосунок! Иди сюда, – зашипел отец, отращивая вторую голову, Санькову, с белыми растрёпанными вихрами. Секунду спустя двухголовая громадина кинулась на меня.

Вот чёрт! Мы так не договаривались!

Я не успел крикнуть или выставить щит. Огромные ручищи обхватили шею, а здоровенная туша придавила весом к полу. Я боролся, пытаясь крикнуть или освободить хотя бы одну руку, и всё больше увязал под этой массой, как в желе. Перед глазами понеслись картинки, весь микс предыдущих кошмаров за эти три месяца: провал на экзаменах в Физтехе и в итоге поступление в ВУЗ «второго сорта», по мнению отца, «Бауманку», Лизка, первая любовь, с которой отец застукал нас в моей комнате, пачка сигарет, найденная в кармане Лидуней, и многие-многие мелкие досадные ситуации. Всё это смешалось в одну застилающую сознание кашу, затянуло, как водоворот, и я закричал:

– Всё это ерунда! Не имеет значения! Шелуха!

Внезапно в глаза ударил яркий свет. Я помотал головой, ожидая, когда соберется картинка. Постепенно через белесый туман стали проступать знакомые очертания: обитые вагонкой стены, цветастый ковёр на полу. Это же наша старая дача. Получилось! А вот и конструктор этот. И самолёт. Точно! Сейчас должен появиться отец.

Огромная фигура нависла надо мной, и громовой голос потребовал: