Чувствовал, как колотится мое сердце, как тело горит от прикосновений к ее коже, и не мог остановиться. Хотелось прижать ее к себе изо всех сил, впиться в сонные губы. Но я сдержался на последней секунде.

Потом Оля заворочалась и сбросила одеяло, а я медленно вдыхал и выдыхал, стараясь унять животные порывы.

Малышка надела мою футболку. Наверное, на ней она смотрится платьем оверсайз, но тогда задралась и открыла все нежные изгибы хрупкого тела.

Бледные ночные огни из окон не дали рассмотреть детали, но с пропорциями у Оли все в порядке. Нежные округлости, плоский живот, упругие бедра так и манили пройтись по ним ладонями, губами, языком.

Дыши, Тео. Просто дыши. Наслаждайся ее запахом — уговаривал я себя. Для этого не обязательно распускать руки. Достаточно просто быть рядом.

Помню, как закрыл глаза и откинулся на подушку. Едва различимые морские ноты раскачивали, как волны. Олин аромат смягчил их, сделал округлыми, спокойными.

Уже в полусне я все думал: чем же она пахнет? Сладостью? Нежностью? Нет, скорее, обещанием счастья. Тихим, почти незаметным. Как теплый ветер на пороге весны.

Смотрю, как Оля убирает со стола, трогает лепестки ромашек, улыбается. Пожалуйста, котенок, будь настоящей, не обмани. Потому что холодный камень в твоих нежных пальчиках уже превращается в гибкий пластилин.

Оля

Тео помогает сесть в машину, устраивается рядом и достает из бардачка ювелирную коробку.

— Ключ от сейфа с собой? — киваю.

Теодор достает серебряный браслет и помогает надеть украшение. Вместо подвески на нем декоративный карабин.

— Это больше для моего спокойствия, — говорит небрежно. — Считай, что элемент униформы.

— Очень красиво, — закрепляю ключ и рассматриваю причудливое плетение.

— Ну что, где работает твоя Марина?

Говорю адрес, а сама пытаюсь до нее дозвониться. Вчера была сонная и совсем забыла предупредить. Слышу длинные гудки. Марина не берет трубку.

Соображаю, что она сейчас как раз едет на работу. Наверное, не слышит в транспорте.

— Давай заедем сначала в мою школу. Это по дороге. Хочу поговорить с директрисой, чтоб в сентябре вернуться.

— К девочкам-плаксам?

— Они не плаксы! Просто очень привязались ко мне.

— Могу их понять, — прожигают меня зеленые глаза.

Еще раз звоню подруге. Хоть бы она ничего не испортила. Ну бери же трубку, Марина! Эх, не судьба! Мы уже подъезжаем к школе.

Шагаю по непривычно тихим коридорам. Теодор идет за мной, но немного отстает — разговаривает по телефону.

Приемная директора закрыта. Стучу в кабинет завуча. Нина Ивановна тепло меня приветствует. Говорит, что директриса в отпуске, и обещает передать мою просьбу.

Выхожу от нее окрыленная. В этом году много первоклашек, поэтому новая учительница возьмет их, а мне вернут мой второй «Б». Вернее, уже третий.

Как хорошо все складывается. Кручу на запястье браслет — мой счастливый талисман!

— Ольга Петровна? Не узнал! Рад Вас видеть, — химик спускается по лестнице со связкой каких-то потрепанных брошюр. — Возвращаетесь?

— Да, Игорь Владимирович, брат выздоравливает, а я очень скучаю по своему классу.

— Вот и хорошо! Мы тоже по Вам скучали, — подмигивает с хитрой улыбкой.

Но я в таком хорошем настроении, что готова простить его сальные намеки. Ничего он мне плохого не сделал. Ну улыбается мужчина — что тут такого? Может, это его обычная манера общения?

— Повезло Вам, Ольга Петровна, будете в чистеньком кабинете работать. В семнадцатом ремонт сделали.

— Правда? Это же замечательно! И окна поменяли?

— Конечно. Хотите взглянуть?

Оглядываюсь на Теодора. Коридор пуст, только в холле слышу его приглушенный деловой голос — работает человек.

— Хорошо, только на одну минутку.

— Конечно, пойдемте. У меня и ключ как раз с собой. Я же мебель помогал заносить. Прошу, — чувствую холодные пальцы на своих лопатках и ускоряю шаг, чтобы избежать его касаний.

По дороге Игорь Владимирович красочно описывает ремонт и обещает, что мне очень понравится. У кабинета замечаю, что двери остались старые — с бесконечными слоями краски и щелями. Мужчина просит подержать его брошюры, судорожно дергает ключем и подталкивает меня внутрь.

Делаю несколько шагов, сбрасываю пыльную стопку на ближайшую парту и возмущенно поворачиваюсь к химику. Да тут все старое! И окна, и потертые полы, и пожелтевшие обои.

— Игорь Владимирович! Что это за шутки?

— Шутки кончились, Оля, как и мое терпение, — мужчина поворачивает ключ в замке и демонстративно прячет его в карман брюк.

— Что Вы делаете? Немедленно откройте дверь.

— Ну ладно тебе, Оля. Хватит меня дразнить, — подходит вплотную, хватает прядь волос и тянет на себя. Упираюсь кулаками в лоснящийся пиджак, набираю воздуха, чтоб закричать.

В нос бьет запах пыли, горло першит, я пытаюсь вдохнуть, но рот забивает грязная тряпка.

Чувствую позывы к рвоте и кашлю одновременно.

Толчок.

Острый край стола врезается в бедра, боль в плечах разрывает.

Химик заламывает мне руки и задирает подол сарафана.

— Сейчас, Оля! Я же обещал, что тебе понравится… Ого! Какое бельишко.

Нет! Не может быть! Это страшный сон!

Мычу и брыкаюсь, не обращая внимания на боль в плече. Попадаю во что-то твердое. Слышу, как мужчина охает. Но его вскрик тонет в грохоте.

Удар! Второй.

Двери с треском распахиваются. На пол падают щепки, а в кабинет влетает черная молния.

Теодор

Разговор с поставщиком затягивается.

Жан-Мари не получил оплату за следующий урожай лаванды. Но этого просто не может быть. Мы сотрудничаем с ним уже много лет. Дядя сам объездил весь Прованс и заключил договор ещё с его отцом. Выясняю, куда ушли деньги.

Наш новый поставщик — неизвестная фирма-посредник. Сырьё тоже с юга Франции, но производитель другой. Подпись — Ник! Да чтоб его!

Чертыхаясь, возвращаюсь в коридор. Оли нет. Она ещё у завуча?

Из кабинета выходит женщина средних лет, закрывает дверь.

— День добрый, Вы Ольгу Серову знаете?

Блондинка с фиолетовыми губами улыбается и кивает:

— Ольга Петровна замечательный педагог. Молодая, но дети её обожают. Вы хотите к ней в класс?

— Ну что Вы! Мне и так хватает нравоучений, — не удерживаюсь от колкости. — Мы вместе приехали, она давно от Вас вышла?

— Только что, минуты две назад.

— Спасибо. Наверное разминулись. Я ей позвоню.

Блондинка ещё раз кивает и уходит, цокая каблуками.

Набираю Олю — не отвечает. Открываю геолокацию. Вот же чёрт! Она оставила сумку в машине.

Перед глазами всплывает браслет с ключом от ячейки, который я сам повесил ей на руку. Идиот! Но из здания она не выходила — я был в фойе всё время. Пожарные выходы?

Оглядываю длинный коридор, подлетаю к схеме.

Так, один рядом, ещё два в другом крыле здания.

Бегу к ближнему. Толкаю плечом — закрыто.

За спиной слышу мужской голос. Мне кажется, или он только что сказал «Оля»?

Дергаю ручку кабинета — заперто.

В щель между створками замечаю движение.

Они обнимаются?

Нет! Вот же мразь! А потом меня ослепляет вспышка ярости.

Сношу двери с ноги. Молча и быстро наношу удары.

Под колено, солнечное сплетение, горло.

Тело хрипит и заваливается. Эх, надо было растянуть ему удовольствие.

— Оля?

Она кашляет и судорожно одергивает платье, бледная как мел. Набрасываю на плечи пиджак и подхватываю на руки. Девушка вздрагивает, тонкую ткань моей рубашки пропитывает влага.

— Ну всё-всё, котёнок… я рядом, всё хорошо, — выношу её на воздух, опускаю на лавку. Оля не разжимает рук, крепко обнимает меня за шею.

Ладно. Снова поднимаю невесомое тельце и иду к машине. Усаживаю на сиденье, протягиваю бутылку с водой. Оля отпускает одну руку, затем вторую. Закрываю дверь.

— Тео?