– Свет, не молчи, скажи что-нибудь.

– Я буду пытаться, – и о чём-то ещё задумавшись, продолжила, – чего бы мне это не стоило. Ты поможешь мне, дорогой?

– Ты же знаешь, что на этот вопрос может быть только один ответ “Да”. Сказав это, Вадим поцеловал свою жену впервые за эту неделю, и она снова заплакала.

– Все, хватит плакать! Давайте по палатам! До пяти часов тихий час.

– Вечером увидимся, дорогой, – поцеловала мужа и пошла спать. Слезы всё ещё текли из завораживающих своей красотою глаз, голова стала немного побаливать. Это совсем не нравилось. В палате её уже ждала медсестра со шприцем в руках, и Светлана, так и не дождавшись укола, уже не замечала ничего вокруг, только ощущение головокружения и поняла, что засыпает… Находится непонятно где: всё мелькает перед глазами, как будто быстро перелистывают книгу. Вдруг увидела себя на уроке, с силой, оттолкнувшейся от своего стола, бросила ручку в открытый школьный журнал. Лицо стало красным, как никогда ранее, она сразу же закрыла его руками, тщетно пытаясь проглотить ком в горле, громко рыдая и ничего не видя перед собой, выбежала из кабинета.

Всё произошло в один миг, а ошарашенные ученики так и продолжали тихо сидеть даже тогда, когда шаги учительницы уже не было слышно.

Света ещё не успела удивиться увиденному, как увидела себя в приёмной с сигаретой, о чём-то увлечённо рассказывающей секретарю, даже в этот день сразу отменила уроки. Вдруг всё это куда-то ушло, и, не ожидая такого, увидела себя предельно счастливой, это даже шокировало её. Несколько секунд пребывала в таком состоянии, и уже просыпаясь, услышала плач ребенка…

Она даже не заметила, как поужинала в столовой. Её мысли были полностью заняты увиденным сном. Уже хотела уходить из школы. “Нет! Уйду только когда выпущу свой класс. Это будет мой последний выпуск. Всего полтора года! Может сон сбудется, – хотя она и понимала нелепость своих мыслей, всё же продолжала размышлять, – то значит всё это не зря; а если нет, значит, детей у меня больше не будет и с этим нужно смириться”. Выйдя из столовой к ожидающему мужу, поспешила рассказать о сне и о принятом решении.

– Дорогая, только не мучай себя, делай, как считаешь нужным, если тебе это поможет. Я тебя попрошу, только береги себя, ладно. Не нужно больше лишних мыслей, пусть время само всё двигает тебя вперёд.

– Ты имеешь в виду время, дорогой?!

– Если всё так, то мы почувствуем его силу. Нужно только ждать, делая своё дело.

– Да, и дети меня уже ждут, сколько уроков уже пропало. Представляешь, сколько теперь свалится работы. Уже лучше.

Ничего не хотелось, даже есть, и Максим за целый день всего один раз вставал с кровати, лежал в полусонном состоянии, читая книгу. Текст воспринимался, даже когда он просто водил глазами по нему, – всё равно ему был понятен смысл прочитанного текста. Ему даже не мешала музыка, игравшая в зале за закрытой дверью. Родители и гости уже заранее праздновали приход Нового Года, ужинали, веселились. Ничего не хотелось, ему нравилось именно сейчас быть одному, и совершенно не нужно, чтобы кто-то мешал различными вопросами или утомлял долгими разговорами. Дверь в комнату всё равно приоткрылась, послышался голос матери:

– Посмотри, может, не спит.

В комнату вошла сестренка и спросила:

– Кушать будешь? Ты целый день ничего не ел.

– Не хочется мне что-то, Иринка.

– Ничего не знаю, сейчас принесу салат и пельмени, только попробуй не съешь. – Ира вышла из комнаты, даже ничего больше не желая слышать, тем более возражений. “Вся в маму”, – подумал Макс, успев только отложить книжку, как двери снова открылись, а в комнату вошла мама его друга Ромы, Маргарита Леонидовна. Ничего не говоря, села на кровати рядом с Максимом и ждала, пока он откроет глаза.

– Женя придёт ко мне в гости сегодня, уже столько времени, а его всё нет?

– А я думала: ты спишь. Конечно, придёт… Он сказал мне позже, что-то делает и сразу придёт. – Маргарита Леонидовна гладила Максимку по голове, а он поймал себя на мысли, что ему это нравится, подумав: „Наверно, надо открыть глаза, как-то неудобно получается…” – Он увидел перед собой полную, красивую женщину с интересным взглядом и строгим выражением лица, белыми волосами, закрученными в кольца, а много косметики придавали ей экстравагантный вид. Её прозрачная белая блузка почти не скрывала большую пышную грудь. Макс смотрел на неё и не мог оторвать взгляда, чувствовал – ей нравится его внимание. Удивляясь такому повороту событий, уже не знал, куда бы отвести взгляд, когда в комнату снова зашла сестрёнка, неся табурет с ужином.

– Давай кушай, я уже чайник поставила, тетя Рита, вы, пожалуйста, проследите за ним, ладно!

– Не беспокойся, – проводя Иринку взглядом и дождавшись, пока Макс сядет и возьмет ложку, произнесла:

– Максим, нам нужно серьезно поговорить! – “Интересно, о чем это?” – Подумал он, но ничего не сказал, продолжая, есть и слушать.

– Рома хочет бросить школу, говорит, что здесь уже надоело учиться, хочет пойти в лицей.

– И в чем же здесь проблема?

– Как в чём? Осталось всего-то учиться полтора года, а потом пусть идет в институт. Зачем ему нужен этот лицей?

– Тетя Рита, я же вам ещё в том году говорил: не толкайте вы его в десятый класс. Зачем? Если человек не хочет, пусть идёт в свой лицей. Там бы он за один год прошёл программу и десятого и одиннадцатого классов, а на следующий год уже был бы на той самой специальности: химика-технолога, на которую он рвался. Всего два года бы он отучился – и на руках диплом. Вне конкурса на третий курс университета. Чего ещё желать? Я уже не говорю. – Макс снова почувствовал головокружение, вздохнул и принялся за почти остывшие пельмени.

– Я не могу понять: чем ему так не нравится школа? Почему он не хочет учиться?

– Чтобы не терять времени. Вот смотрите: сейчас бы он уже закончил десятый класс, а к лету одиннадцатый, правильно. Но сейчас, потеряв целый год, он бросит десятый класс. На следующий год вы его сами будете толкать в лицей, и он в него пойдёт, но тоже бросит: там целый год будет школьная программа, которая ему уже давно надоела своей легкостью и нудностью. Теперь видите, чего вы добились, – дожевывая последний пельмень, проговорил Максим, – а теперь спрашиваете у меня: смогу ли я помочь? Чем? Да, я с ним поговорю, но что это изменит. Время уже не вернуть, и сидеть в школе его не заставишь, а лицей ровно через год, – он бросит, вы вспомните этот наш разговор, что я говорил вам год назад. Я прав или нет?

– Ну а что теперь делать, Максимка? Я уже не знаю даже что и как ему сказать. Он меня вообще не слушает, понимаешь?

– Знаю, но нужно было думать раньше. Что теперь изменить. Его уже мы не переделаем. Что он сам решил – так и сделает.

Маргарита Леонидовна заплакала, понимая ошибку и ожидая, пока слеза побежит по щеке, только потом ее вытирала, чтобы не размазать тушь. Она молчала, что ещё можно сказать, и даже не заметила, как сестра Макса вошла в комнату, поставив торт, унесла тарелки из-под пельменей и салата.

– Максимка, пожалуйста, попробуй еще раз, я тебя умоляю.

– Не нужно плакать: если обещал, значит, попробую еще раз, но помните, что Рома сам примет решение. Я его хорошо знаю, и уже сказал вам, как он поступит. Мой с ним разговор ничего не изменит.

Двери в комнату открылись, и целая толпа гостей вошла во главе с мамой. Взяв Маргариту Леонидовну за руку, сказала:

– Рита, пойдём танцевать, тебя уже все заждались… – её речь оборвали увиденные слёзы, – что случилось? Максим! Опять ты что-то натворил?

– Не успел – вы помешали. – Съязвил Макс и отвернулся от этой “праздной толпы” – по-другому он их никак не мог назвать. Его утомил этот разговор, и он закрыл глаза, и ждал, пока все выйдут из комнаты.

– Сейчас я приду! Нам с Максимкой нужно поговорить! Выйдите, пожалуйста, из комнаты! – Но никто не выходил, тогда Маргарита Леонидовна сама вышла из комнаты, и все, кроме матери Макса тоже вышли вслед за ней.