„Разве следы не характеризуют явно эту суть? Ведь сколько не старайся – не будет чёткости, пока отклоняешься от истины, обманываешь, скрываешь, или делаешь так, как не должно…”

В школе было тихо: никого ещё не было и каждое движение, сопровождаемое звуком, отражалось громким эхом. Как-то сегодня необычно чувствовал себя Максим: и совсем не вспоминались правила русского языка перед контрольной работой. Посмотрев на двери кабинета, даже возникло желание не идти на урок: „Зачем нужна двойка? Всё равно следующий урок – химия – это вторая двойка – очень хорошо, и по алгебре – третья. Всё до кучи! Вообще отлично! Да, к концу недели дела что-то совсем неважно идут. – Лицо Макса стало серьёзным, щёки раскраснелись. – Для чего я сегодня пришёл в школу – совершенно не понятно!? Вчера разболелась голова, уроки не делал; встал рано, чтобы не торопясь дойти. Следы… Да, ответили на мучивший вопрос, и что?”

Думать ни о чём надоело, сидеть на холодном подоконнике тоже, и Максим, сделав усилие, поднялся и посмотрел в окно. В школу уже заходили ученики, слышались шаги и голоса, нарушающие привычную тишину и отвлекающие от мыслей. Он почувствовал свою незначительность, когда по коридору стали проходить туда-сюда ученики со своими портфелями, пакетами, куда-то бежали, суетились, о чём-то разговаривали. „Скучно их слушать!” Максу не хотелось сегодня ни с кем общаться из своих одноклассников: было как-то пасмурно на душе и тоскливо. Почему, он не знал, сидя в стороне от ребят и дожидаясь звонка на урок.

Прозвенел звонок, и все классы вошли в кабинеты и приступили к занятиям. Только десятый „В” класс остался возле кабинета, но через десять минут подошла, завуч школы Полина Павловна – высокая, статная женщина, очень умная, преподаёт алгебру и геометрию старших классов. Её кудрявые волосы до плеч, крашеные в каштановый цвет, выразительное лицо с карими глазами, всегда хорошо смотрелись. Ровная, совершенно неторопливая походка, выражающая спокойствие и невозмутимую уверенность в завтрашнем дне, – очаровывала своей грацией и шармом. Она совершенно спокойно шла по коридору, а Макс уже понял: „Урока русского не будет! – Смотрел на Полину Павловну и пытался понять. – Что она сейчас скажет? – Было и легко и, в то же время, сложно. – Придётся идти на урок химии – ясно, что случилось со Светланой Викторовной – нет”.

– Здравствуйте ребята! Уже, наверное, заждались? Светлана Викторовна вчера заболела и уроки отменили. Сейчас, чтобы зря не стоять, идите к Екатерине Савельевне на химию. – Она говорила так спокойно и тихо, что казалось, каждое слово вкрадывается тебе в душу, как будто бы там держится за что-то, и так привлекает к себе; как что-то неизведанно страшное, которое притягивает своей загадочностью, но в тоже время пугает.

Полина Павловна говорила так всегда – независимо ни от чего – слушать ее интересно, даже если разговор был ни о чем.

– Полина Павловна! – Хором заверещали девчонки, – а можно к вам на урок?! У нас же алгебра последняя!

– Нет, ребята. У нас контрольная работа, сами понимаете, два класса вместе я не беру. Вам уже сегодня нужно её написать. Так что не обижайтесь – меня тоже поймите. Хорошо? – Она улыбнулась, и хоть улыбка у нее никогда не получалась, но собеседники всегда чувствовали, какие чувства теплоты и нежности она хотела этим выразить.

– А вы нас отпустите пораньше? А переписать можно будет, если плохо напишем? – Тянули время одноклассники, чтобы не идти на химию.

Встав с подоконника, Максим медленно пошел по коридору к лестнице, подумывая о том, что скажет матери о полученной на химии двойке. „На алгебру теперь я точно не пойду, и того – всего одна двойка. Однако, для матери не повод: одна их или много, а факт – присутствие этой двойки. Вот тебе и скандал. – С каждым шагом идти хотелось все меньше и меньше, и расхотелось вообще, – но идти надо! Надо получить эту двойку! Но зачем?” Макс не находил ответа на этот вопрос. Перед выходом на лестницу обернулся, услышав голос Полины Павловны:

– Все как обычно ребята: кто написал раньше – сдаёт и уходит. Если кто-то напишет на двойку или тройку и захочет переписать; я назначу день, или на уроке во время самостоятельной работы перепишите – и все. Ну, давайте, идите на урок, а-то и так уже целых десять минут говорим с вами. – Она пошла к той же лестнице, у которой стоял Максим: „А что, если сказать ей, что я – не готов и напишу в следующий раз? Тогда сегодня можно не идти на урок! – Ребята обогнали учительниц и уже спустились на второй этаж, когда Полина Павловна сравнялась с Максимом. Сначала он не решился ничего сказать. – Да и отпрашиваться с урока как-то неудобно…”

– Полина Павловна, мне сегодня нужно в больницу на прием к врачу. Можно я напишу контрольную работу на следующем уроке, а сегодня не приду?

– Да, Максим, я знаю, конечно, можно. Никакой проблемы в этом нет, раз нужно в больницу – обязательно иди.

– До свидания, спасибо, Полина Павловна! – „Какой вы – кристально-чистой души человек!” – Уже шёпотом добавил Макс ей вслед.

Открыв двери кабинета химии перед самым носом Максима, Екатерина Савельевна своим строгим голосом спросила:

– Штыфорук, почему все уже зашли, а ты опаздываешь? Я уже пошла, тебя искать! – И широко открыв дверь, чтобы Макс вошёл, продолжила:

– Ставь сумку и к доске, расскажи всему классу тему „изомеры углеводородов”. Всё как обычно, начиная с физических свойств и строения решетки до взаимодействия с кислотами и щелочами. Уравнения реакций будет писать кто-нибудь другой. – Он стоял возле своей парты, ни о чем не думая, и ждал момента, чтобы сказать, что не выучил тему. Наконец учительница умолкла, смотря внимательно на него и ожидая ответа.

– Екатерина Савельевна, я не готов, не ставьте, пожалуйста, двойку. На следующем уроке я обязательно отвечу.

– На следующем уроке будет уж другая тема. Эту тему ответишь мне после уроков, когда у меня будет время, а сейчас я ставлю тебе заслуженную оценку. Исправишь – хорошо, а нет – она останется.

– Екатерина Савельевна…

– Это, чтобы больше такого не было! В следующий раз будешь готовиться вовремя. Все садись. Кто еще не готов? Говорите сразу, чтобы не тратить время.

Все остальное время – до конца урока – Макс уже не обращал внимания ни на учительницу, ни на рядом сидящих товарищей – ни тем более, на тему урока. Мысленно он был уже дома и уже переживал за скандал из-за этой самой двойки. Терпеть их не мог: „В скандалах нет никакого смысла! А что такое двойка? Сейчас не знаешь, а через миг узнал и получил пятерку! Так из-за чего скандалить?” Эти мысли путались в голове и мешали думать о чем-то другом, более важном. Теперь, пребывая в расстроенных чувствах, Максим более всего переживал за то, чтобы за сегодняшний день более ничего не случилось.

Прозвенел звонок, и ни с кем не разговаривая, спустился на первый этаж, оделся и вышел на крыльцо школы. За время урока опять весь двор запорошило снегом и теперь, когда уже совсем рассвело, от чистого снега зарябило в глазах. Вдохнув свежего воздуха, Макс почувствовал легкое головокружение и постоял немного успокаиваясь. Затем шагнул на ступеньку и осторожно стал спускаться по лестнице, ровным слоем присыпанной снегом так, что ступени сливались, и было непонятно – куда наступаешь. Вспомнил свои утренние мысли о следах на снегу, но уже не обратил на них внимания, осторожно проходя по тропинкам и дорогам и оттягивая время прихода домой. Ему нужно было идти домой, чтобы взять медицинскую карточку, сходить в больницу на прием к врачу, для проверки послеоперационного состояния.

Было уже начало одиннадцатого, когда Максим всё же решился зайти домой, дав себе слово, не обращать внимания на-то, что будет говорить мать.

Стоя у входной двери, слышал, мама возится около работающей стиральной машинки, бегает на кухню и гремит там кастрюлями, успевая стирать и готовить одновременно. Настроение у неё, как чувствовалось сыну, было замечательное. Он прекрасно знал, что его мать, Валентина Николаевна, чувствует себя совершенно спокойно и свободно только тогда, когда одна дома.