“А куда же девать свою любовь к ней?” У Макса даже слеза пробилась и потекла по щеке, но он вытер её, сделал лицо серьёзным и сказал себе: “Если тебе доверено такое важное дело, то не нужно ничем размениваться, а делать то, что именно важно, а не-то что хотелось бы! Думай-думай! А не ной!”. Он уже понял: не принося никаких жертв – ничего невозможного сделать! Свою любовь нужно освободить и куда-то деть, но как ни тяжело ему было это осознать, – без этого нельзя никак. Тогда, собравшись уже с последними силами, Максим принял следующее и окончательное решение, весь красный заплаканный, он сказал себе: “Я подарю всё что имею, тебе. Пусть Господь поможет тебе правильно распорядиться моей мужской силой любви. Но лучше не бери на себя этот груз, а отдай его своему мужу – ты его тоже любишь. После этого с ещё большей силой он будет любить тебя. И тогда ты ощутишь полную, действительно реальную гармонию любви во всех формах её проявления, а меня забудешь в один миг. Этим ты наградишь все мои труды, дашь мне сил для новых свершений…”

У Макса появились новые мысли, что нужно ещё немного усложнить себе задачу! Зачем? Он всегда одинаково отвечал на этот вопрос: “Чтобы легче было понимать всю свою ответственность и нереальность задуманного”. Многие принимали это за шутку, остальные – никак. Однако на Максима – это совсем не влияло: ни на самого его, ни на его решение, ни, тем более, действия. Он всегда добивался нужного именно ему результата, добавляя к основной задаче что-то своё! И тогда, когда он уже до конца осознавал свою задачу, взгрустнулось: не хотелось вот так вот просто исчезнуть, превратившись в миф. Исчезнувшую легенду… Максим решил, что на всю эту миссию он потратит всего один год. А остальные полгода будет учиться в другой, совершенно незнакомой ему школе лишь для того, чтобы дать Светлане Викторовне и всем окружающим – всем понять его намерения. Чтобы все поняли до конца: на что решился и чего ему это стоило. Пусть весь окружающий в это время мир поймёт суть своего существования: именно то, что он не мог понять до этого момента: границу между возможным и невозможным, недействительным и реальным. Такой “юный мальчик” смог создать невозможное интеллектуальным усилием: идеальную семью, ребёнка, безграничное счастье, принеся в жертву себя: всего до конца, отказавшись от любви, и что связано с ней.

Понять до конца это чувство, овладев им и в итоге – подарить любовь и семейное счастье во всём его величии, искоренив все проблемы и тяготы; лишив осчастливленных людей всех граней и рамок дозволенного. Открыть им глаза на реальный мир, чтобы они могли наслаждаться им и утопать в счастливых мгновениях, не думая уже ни о чём плохом. Макс решил для себя, что сделает всё возможное, чтобы всё получилось в абсолютном идеале, именно том, к чему люди всё время своей жизни стремятся, и, ошибаясь, идут не тем путём, оскверняют себя нечистым и уже не смогут достигнуть девственной чистоты совершенного. Путаются в собственных словах, мыслях, поступках. Не видят истины, – она становится – им чужда, потому что они закрываются от неё: друг другу не доверяют. Подозревают, завидуют, злословят, ревнуют, – делают всё, что не стоит их мысли не-то чтобы единого, даже малейшего, движения. Когда великий дар любви и семейного счастья стоит у порога и стучится в их двери, то они прячутся в ужасе, и чего-то боятся. Непонятно чего; скорее всего того, что увидя это чувство – само совершенство, ощутят себя настолько низкими и ничтожными, что это ощущение с такой силой, питаемой их же страхом, надавит на них, и будут уничтожены в прямом смысле этого слова.

Видя все это, Максиму было нестерпимо тяжело осознавать кажущееся невозможным и невыполнимым, что ради счастья других – себя нужно было принести в жертву. Его все это мучило и удручало, даже мелькнула мысль: а не отказаться ли от всего этого. Однако Макс не привык быть слабым, тем более: разве может счастье любимой женщины и всей ее семьи – сравниться с ничтожной жалостью к себе? Конечно же, нет, тут даже и думать не о чём. Тем более понял, что ощутить себя счастливым сможет только тогда, когда Света получит от него свое семейное счастье, и когда поймёт, что её ребёнок родился от его психических усилий: чувств и морали, а не от физической любви. Конечно, Максим не отрицал эту любовь, и думал о том, что окружающие могут понять неправильно и очернить его миссию дурными мыслями. Но верны ли они – их мысли, когда результат будет на лицо. Уже позже, спустя время – каждый из них поймёт: как заблуждался, и что был настолько не прав, что от своего собственного стыда не будет знать: куда же себя деть до того момента, пока не примет его прощение; и не скажет: “Прости меня, Господи, грешного!” И искренне не раскается. Каждый.

“Итак, – сказал себе Макс, – миссия выполнима! Удачи тебе, брат. Благослови меня, Отец, на путь истины и жизни! Действуй через меня, ибо я – сын твой на сей земле. Дабы прийти к тебе через Сына твоего Единородного – чистым и непорочным, до конца дней своих, верным слову твоему, Отче, во имя Отца и Сына и Святого Духа. Да будет так”.

– Привет мама! – Никита подбежал к маме и обнял её, у неё даже сумки из рук вывалились, когда она увидела сына.

– Здравствуй моя золотая, моя рыбонька! Ты даже не представляешь, как я рада тебя видеть снова дома!

– Решил сделать тебе подарок и внезапно приехал! Я соскучился мама. – Светлана присела, целовала и обнимала его, крепко прижимая к себе. Они оба плакали.

– Света, что вы там, у порога делаете? Проходи, раздевайся… – Вадим осёкся, увидев полный сумки с продуктами, переживая за жену: ей ведь нельзя ничего поднимать после операции…

– Никитка, давай мама разденется, а-то ей уже жарко, а ты пока помоги папе выложить продукты.

– Хорошо, мамочка, – и взяв сумки, сын и муж удалились на кухню, а Света, раздеваясь в коридоре, снова ощущала на себе неясное чувство силы, – муж не сказал ни слова, увидев сумки – это уже хорошо. Значит, он тоже работает над собой, а не просто: жалеет меня. – Это ей понравилось, но почему-то решила об этом не думать. Так нужно – и точка.

– Светочка! Ты скоро там?!

– Иду-иду, а у вас уже всё готово?

– Да ничего такого, я думаю уже пора покушать! А ты?

– Да конечно, я только «за»! У вас, наверное, для меня сюрприз? – И войдя на кухню, она увидела накрытый праздничный стол и остановилась на входе, когда сын вручил букет цветов, а муж, как никогда нежно, обнял, приговаривая:

– Конечно, дорогая, всё для тебя.

– С праздником! Мама! Мы с папой тебя любим!

– Я вас тоже, дорогие мои! Спасибо вам большое! Ещё раз всех с Новым Годом! С Рождеством! С наступающим Старым Новым Годом! – Светлана встала, подняв фужер с шампанским, и продолжила:

– Хочу вам пожелать, дорогие мои, всего самого наилучшего: чтобы наша семья становилась с каждым днём всё крепче, дружнее, сильнее, и чтобы мы никогда не расставались! Любили друг друга и, – немного помолчала, – увеличивалась… и крепла… – как будто что-то не договаривая, выпила свой фужер до дна, поставив его на стол и зажмурившись, закусила лимоном. Ещё немного постояв, сопротивляясь действию алкоголя, снова села на табуретку.

– Мама! Я ещё приготовил тебе подарок! Он лежит под ёлкой; хочешь, я его принесу?!

– Не надо. Лучше я его возьму сама вечером, как в самый Новый Год, хорошо? Ты на меня не обидишься, дорогой?

– Нет. Ведь это твой подарок! Я буду только рад, что ты возьмёшь его вечером, тогда получится, что мы вместе встречали Новый Год! Правда, ведь, пап!?

– Как будто и твой подарок лежал рядом, ты имеешь в виду?!

– Так ведь он там и лежит! Я ведь его еще не смотрел. А положил рядом подарок мамы!

– Правда, сынок? – Света даже удивилась: обычно дети сразу же обращают внимание на подарки, а потом уже на все остальное…

– Папа, я совсем забыл сказать, что и тебе тоже приготовил подарок. Под ёлкой лежат три подарка! Всех с Новым Годом! Я вас очень люблю! И очень хорошо, что все мы вместе.