Если о Кларе Ассизской знает каждый, хоть немного интересовавшийся Франциском, то имя второй «боевой подруги» нашего героя известно гораздо меньше. А между тем именно Джакомина деи Сеттесоли, а вовсе не Клара, была около Франциска в его последние часы. Отношения их походили на дружеские, и наш герой общался с римской дамой без тех многочисленных сложностей, которыми он обставлял каждую встречу с Кларой. Почему так случилось? Во-первых, Джакомина была вдовой, то есть относилась к самой свободной и, одновременно, уважаемой и наиболее защищенной категории женщин. А во-вторых, возможно, он и не воспринимал ее как женщину — или как женщину, в которую можно влюбиться.

Мы ничего не знаем о ее внешности. Дошедшие до нас изображения довольно условны и уж точно не претендуют на фотографическое сходство. Но все же будь она как-то особенно некрасива, история сохранила бы эту информацию. К тому же навряд ли она смогла бы выйти замуж за такого богатого и влиятельного человека, как Грациан Франжипани де Сеттесоли. Его семейство жило в Риме с незапамятных времен. Первое упоминание о фамилии Сеттесоли относится к правлению императора Септимия Севера. Этот правитель решил построить новый городской фонтан на земле, принадлежавшей предкам мужа Джакомины. От фонтана имя Settesoli перенеслось на целый район рядом с Большим Цирком. Он назывался так до 1194 года, когда один бенедиктинский аббат приобрел эту территорию для монастыря, прилегающего к церкви Святого Григория Великого. Но Сеттесоли вовсе не остались безземельными после продажи. Им принадлежало еще множество земель: на Авентинском холме, в регионе Лацио и в других местах.

Вот к такому влиятельному древнему клану принадлежал муж «брата Якопы». Хотя неравным их брак не назовешь. Сама Джакомина тоже могла гордиться знатностью. Ее отец носил фамилию Нормани, более далекие предки принадлежали к известному роду Конти. Один ее дядя стал викарием Рима, другой носил звание кардинала-епископа Порто — так называлась римская епархия. В 1254 году ее кузен по линии Конти занял Святой престол под именем папы Александра IV, правда, она к тому времени уже умерла. Но другого, более далекого родственника из семьи Конти ей удалось лицезреть на Папском престоле. Это Гри-горий IX, в миру — Уголино деи Конти де Сеньи, чей понтификат начался 19 марта 1227 года.

Джакомина познакомилась с Франциском в Риме, вероятно, просто на улице, где он по обыкновению проповедовал. Знатную даму поразил удивительно одухотворенный облик, какой трудно встретить и в аристократической среде, а тем более у грязного бродяги. Она подошла к нему, начав задавать вопросы, и ответы поразили ее еще больше. Впрочем, есть версия о их знакомстве в папском дворце. По поводу времени этого события исследователи расходятся во мнениях, называя интервал от 1212 до 1219 года.

По тому, насколько братья привыкли к Джакомине, можно сделать вывод, что она общалась с Франциском достаточно долго. В книге «Истоки францисканства», в настоящее время считающейся наиболее полным собранием самых важных и достоверных сведений о Франциске, 1212 год указан как год его знакомства с «братом Якопой». Но в статье главы Генеральной кустодии Святого Франциска Ассизского в России отца Николая Дубинина можно прочитать: «Франциск встретил ее (Джакомину. — А. В.) в Риме в 1219 г., когда проповедовал там».

Не так уж важно, когда именно они встретились в первый раз. Франциск бывал в Риме довольно часто. Интересно понять, как выглядели их отношения.

Если Клара была для Франциска ученицей и духовной дочерью, то Джакомина представляется в роли матери нашего героя. Когда читаешь про многочисленные печенья мостаччоли[73], которыми она радовала своего святого друга, и хитрые фуфайки, связанные из теплой ягнячьей шерсти с добавлением конского волоса для соблюдения аскезы, — сразу представляется дама в летах, почти бабушка. Но возраст Джакомины также является предметом споров и разночтений. Считается, что римская покровительница нашего героя родилась не позднее 1190 года, то есть обозначена лишь нижняя граница, по которой она, получается, на восемь лет моложе Франциска. Как, будучи молодой дамой из высшего общества, она совершенно спокойно могла гулять с монахом по своему родному Риму и приезжать в гости к братьям в Ассизи? Неужели только одно вдовство давало ей полную индульгенцию в глазах Франциска, опасавшегося общаться с женщинами? Уже упомянутый русский францисканец отец Николай Дубинин пишет: «По возрасту Франциск был едва старше ее собственных детей». Если это действительно так, то тогда становится понятна привязанность нашего героя к этой женщине. В детстве он воспитывался большей частью матерью, именно с ней он чувствовал особенную духовную близость и, покинув дом, грустил о ней больше всего. Мы знаем, что после ухода Франциск не раз встречал своего отца на улицах Ассизи и страдал от его проклятий. Но нигде нет упоминаний о встречах с матерью. Возможно, она, боясь мужа, специально избегала встреч с сыном, «не оправдавшим доверия». А может быть, она умерла после его ухода — от переживаний или просто от какой-нибудь болезни. Так или иначе, он не мог не скучать по мадонне Пика и, конечно, обрадовался, найдя нечто материнское в мадонне Джакомине. Она водила его за руку по улицам Рима и пекла ему печенье.

Почему же он называл ее братом? Возможно, из-за ее решительности. Во времена Средневековья женщины редко проявляли эти качества, и их считали мужскими. Активность Джакомины деи Сеттесоли простиралась далеко за пределы изготовления вкусных печений. Она имела явный организаторский талант. Именно благодаря ее усилиям францисканцы получили официальный приют в Вечном городе. Конечно же, переговоры значительно упростило наличие у дамы немалых денежных средств: Дом паломника на территории бенедиктинского монастыря был открыт при ее поддержке; скорее всего, она же спонсировала и лазарет. Но земля под этими строениями не принадлежала Джакомине, а бенедиктинцы жили там уже почти два века с того момента, когда граф Компаний начал строить монастырь на поле под названием Брузиано. Произошло это примерно в 936–949 годах. Место было весьма бойким уже в те далекие времена. Неподалеку на берегу Тибра располагался крупный речной порт. Сегодня от него не осталось и следа, но он действовал с античных времен и до начала XX века, когда его разобрали за ненадобностью. Туда приходили грузы из Остии и других мест. Чуть дальше портовых построек начинался очень богатый район Трастевере, где жила семья Сеттесоли. Аристократы охотно жертвовали на нужды монахов, и, конечно же, бенедиктинцам не особенно хотелось делиться с кем-либо такой привлекательной территорией.

Джакомина смогла настоять на своем. Начав с малого — регулярного приюта для своего «смиренного друга» в Доме паломника, — она постепенно сделала заведение полностью францисканским. Оно стало официально называться Сан-Франческо-а-Рипа (Святого Франциска-на-обрыве). Окончательное признание произошло уже после смерти Франциска, и, думается, не последнюю роль здесь сыграло родство Джакомины с папой Григорием IX.

Первая францисканская церковь в Риме сохранилась по сей день. Как и Порциункула, она старше нашего героя, правда, всего на пару веков. То, что можно увидеть сегодня, — плод работы реставраторов XVII века Онорио Лонги и Маттиа де Росси, которые заметно переработали фасад. До того реставрационные работы проводились в конце 1220-х перед посвящением церкви святому Франциску, и в ходе этих работ исчезла церковь Сан-Бьяджо-де-Курте — бывшая частью больницы. Интересно, какой интерьер видел сам Франциск, живя там в 1219-м? Сильно ли изменилось внутреннее убранство церквушки? Скорее всего, красоту и роскошь, если таковая имелась, упростили, согласно францисканским идеалам.

В монастырском садике Сан-Франческо-а-Рипа растет старое апельсиновое дерево, якобы посаженное нашим героем. Мощи святого хранятся в часовне, и там же можно увидеть портрет Франциска кисти Маргаритоне д’Ареццо, который некоторые считают прижизненным — помня, что Джакомина деи Сеттесоли очень заботилась о создании портрета своего «смиренного друга».