Говорят, будто жителям Греччо до этого постоянно не везло. Их мучили то неурожаи, то болезни, то разбойники. А после праздника их жизнь наладилась. Так бывает. Внезапное яркое переживание радости способно переключить людей, вывести их из сценария привычной беспомощности — явления хорошо известного психологам. А изменившееся психологическое состояние часто начинает притягивать другие ситуации.

Но Рождество закончилось. Старые конфликты никуда не делись, а сил становилось все меньше. Вконец огорченный ситуацией в ордене, наш герой принял решение удалиться на свою гору и провести там сорокадневный пост перед праздником Торжества архангела Михаила.

Он пришел туда 15 августа 1224 года вместе с двумя братьями, один из которых звался брат Лев (Леон), в устах Франциска — «овечка Божия». Его житие было включено в один из документов францисканского ордена середины XIV века. Агиографы Франциска, ищущие в его биографии моменты, сходные с жизнью Христа, отводят брату Льву роль апостола Иоанна, «любимого ученика».

Брат Лев, судя по всему, действительно был очень близок Франциску и тоже был родом из Ассизи. Один из историков XX века, Арнальдо Фортини[109], озадачившись деталями его биографии, нашел в архивах Ассизского собора упоминание о Domine Leone, что указывало на возможное священство брата Льва.

Этот «любимый апостол» исполнял при Франциске обязанности секретаря и оставил после себя два серьезных документа: «Verba Sancti Francisci» («Слова святого Франциска») и «Intentio Regulae» («Назначение устава»). Причем второй из документов обнаружен сравнительно недавно немецким историком Леонардом Леменсом (1864–1929).

Братья везли Франциска, уже почти слепого, на муле по крутым тропам. До конечной точки маршрута добраться верхом не представлялось возможности. По легенде, туда, где сегодня стоит Капелла стигматов, люди проходили по стволу дерева, переброшенному через зияющую трещину. Франциск специально выбрал это место. Для наибольшего уединения? Или, опасаясь встречи с высшими силами лицом к лицу, решил заранее отрезать себе пути к отступлению?

Он также позаботился, чтобы никто не помешал столь важной встрече. Запретил всем братьям, кроме Льва, навещать его. А любимой «овечке» велел приходить раз в день с хлебом и водой и еще раз для молитвы в утренний час, но только после условного сигнала — стиха, которым начинает служба Утрени: «Domine, labia mea aperies» («Господи, отверзи мои уста»). Франциск должен отвечать второй частью этого же песнопения: «Et os meum annuntiabit laudem tuam» («И уста мои возвестят хвалу Тебе»).

Автор «Цветочков» рассказывает целую историю о поисках правильного места, «более тайного и уединенного, в котором мог бы он, вполне уединясь, совершать пост». Франциск просил брата Льва отойти на далекое расстояние и позвал его. Тот пришел, и наш герой сказал ему: «Сыночек, поищем другого места, такого тайного, чтобы ты уже не мог услышать, как я тебя позову».

Впрочем, добрая «овечка», переживая за любимого учителя, все же осмелилась нарушить строгие инструкции. Ведь ко времени ухода на гору состояние здоровья Франциска вызывало опасения даже не у самых близких людей. Поэтому брат Лев оборудовал себе укромное местечко неподалеку от кельи учителя и, пользуясь его слепотой, дежурил там почти постоянно.

Франциска с братом Львом охраняло еще одно живое существо — самка сокола, которая свила гнездо рядом с местом, где он спал. По легенде, она будила святого ровно в час заутрени, продолжая хлопать крыльями, пока он не поднимался на молитву. Но если накануне он уставал больше обычного, птица давала ему поспать. Им обоим — соколихе и брату Льву — довелось стать свидетелями главного события в жизни Франциска Ассизского.

Фильм Лилианы Кавани «Франциск» с Микки Рурком рассчитан не на богословов и монахов, а на широкую светскую аудиторию. Многое в нем изрядно романтизировано, некоторые акценты расставлены не вполне верно, с точки зрения церковных деятелей. Но к кульминации фильма вряд ли бы смог придраться даже сам папа римский. Это не утверждение ордена, не прокаженные, не перевоспитание разбойников и не чувства к святой Кларе. Высшей точкой режиссерского замысла становится обретение стигматов на горе Верне, произошедшее 14 или 15 сентября 1224 года. С точки зрения материалиста — вообще не сюжет.

Кажется, что понять это мистическое событие вне культурного контекста очень трудно, ведь понятие «стигматы» тесно связано с католицизмом. Но наше восприятие пронизано христианством, и картину того, что произошло с Франциском на вершине горы, можно отыскать в источниках, далеких от католической церкви. Например в творчестве Александра Сергеевича Пушкина.

Вот строфа известнейшего стихотворения «Пророк».

Знаменитый российский искусствовед Паола Волкова в своей книге «Мост через бездну» проводит прямую параллель между этим стихотворением и картиной Джотто, изображающей Франциска в момент обретения стигматов.

«Шестикрылый серафим точно так же действует на картине Джотто. Когда он пронзает Франциска лучами, то оставляет ему эти пять стигматов. Мы видим, как красные копья входят в тело святого Франциска, и он преображается: он приобщается в этот момент к высокому таинству через получение стигматов».

Очень важно, что мистическое событие происходит на горе. Ему было позволено иметь свою гору Фавор, путь, ведущий к ней, оказался верным.

Паола Волкова пишет: «То, что с ним случилось на этой горе, и то преображение, которое произошло, вполне вписывается в мировой контекст того, что есть волшебная гора, потому что именно там он получил стигматы от Спасителя. И эта картина как раз изображает получение святым Франциском стигматов, а Спаситель показан очень интересно и необычно, его так не изображали ни до и ни после. Он изображен в виде шестикрылого серафима: он, как в шубу, одет в эти перья, как будто он в какой-то овчине, но на самом деле это шесть лохматых крыльев».

После Верны святого Франциска будут называть «серафический отче». Но кто такой серафим?

Это понятие есть не только в христианской, но и в иудейской традиции. Серафимы — самые высшие из ангелов, наиболее приближенные к Богу. Древнееврейский корень, от которого произошло слово «сараф» (на иврите — שרף, śаraf), имеет несколько значений: «пылающий», «огненный»; «змей», «летающий змей», «змееподобная молния»; «летающий дракон» или «грифон». Серафимы упоминаются в Книге пророка Исайи: «Вокруг Него стояли Серафимы; у каждого из них по шести крыл: двумя закрывал каждый лице свое, и двумя закрывал ноги свои, и двумя летал» (6:2).

Считается, что они прикрывают крыльями лица, чтобы не видеть лица Бога. Им дана сила преображать. Как подчеркивает Паола Волкова: «знак «серафикус» — это знак действия. Знак «анжелюс» (или «ангелис») — это знак чудотворной молитвы».

Именно с подобной миссией серафим снисходит к пророку Исайе: «Тогда прилетел ко мне один из Серафимов, и в руке у него горящий уголь, который он взял клещами с жертвенника, и коснулся уст моих и сказал: вот, это коснулось уст твоих, и беззаконие твое удалено от тебя, и грех твой очищен» (Ис. 6:6).

Еще одно упоминание серафимов есть в четвертой главе Апокалипсиса:

«И перед престолом море стеклянное, подобное кристаллу; и посреди престола и вокруг престола четыре животных, исполненных очей спереди и сзади.