— Я даже не замечала этого, — тихо произнесла я, крутя в голове воспоминания, связанные с детством.

— Не замечала, но модель семьи неосознанно переняла. Знаешь, я ни о чем в своей жизни не жалею кроме того, что я в своих детях воспитала, — она, задумчиво отведя взгляд в сторону, принялась крутить единственное надетое кольцо. Обручальное. Мама словно ушла в себя, а в голосе угадывались нотки грусти.

— Вы у меня, конечно, замечательные, но, наверное, я слишком много на тебя взвалила. Особенно после рождения Сашки. Слишком много от тебя требовала, рано дала повзрослеть, напоминала, что ты старшая в семье. Переборщила, видимо. Ты у меня очень ответственная выросла. А Сашка наоборот. Такой непостоянный, беззаботный. Как ветер в поле. Сегодня здесь, завтра там. Как минимум, должно было быть наоборот.

— Саша не такой уж безответственный, — принялась защищать брата. — Нашел свое дело, добился определённого успеха, сам себя обеспечивает. Думаю, вы можете им гордиться.

— Гордимся, конечно. Куда же без этого, — мамин взгляд заметно потеплел. — Все равно за него мое сердце неспокойно. Ладно, сейчас не об этом. К чему я это все. Анечка, я хочу, чтобы ты поняла, что показывать слабость не стыдно. Уступить, доверить свои проблемы и принимать помощь тоже не стыдно. Особенно девушке. Я, прожив достаточно, знаю, насколько трудно брать на себя излишнюю ответственность. Если рядом есть мужчина, достойный доверия и способный его оправдать, не отталкивай на эмоциях. Я знаю, что ты у меня девочка гордая и самостоятельная. Сама такой была. Поэтому подумай, учитывая все, что я тебе сейчас сказала, и реши: чего ты хочешь на самом деле? Тащить все на себе или чувстовать себя хрупокой женщиной за спиной надежного мужчины?

Разговор с мамой заставил меня глубоко уйти в себя, в свои мысли. Я прокручивала все сказанное, каждый день с того момента, как встретила Олега, каждое его слово, поступок, а главное — что я чувствовала все это время.

Бесспорно, меня тянуло к нему с самого начала. С первого взгляда, с первой наглой улыбки, с первого прикосновения и первого вдоха его истинно мужского аромата. Я противилась его напору так же сильно, как меня притягивало в нем все остальное. Я так отчаянно не желала терять полный, тотальный контроль над своей жизнью, которую, как мне казалось, я устроила с большим трудом.

Однако… Если посмотреть правде в глаза, разве хоть раз он посягнул на мою свободу столь серьезно, как я пыталась убедить саму себя? Нет. Разве сделал что-либо, после чего я жалела о том, что вообще повстречала его в своей жизни? Ни разу. Тогда почему я до сих пор сомневаюсь?

Уйдя в размышления с головой, на автомате оделась и, попрощавшись с мамой, вышла из квартиры, напрочь забыв об охране и их просьбе. Очень не вовремя и очень зря, о чем мне пришлось пожалеть в эту же минуту, когда меня, зажав рот, потащили в сторону.

Дорогие читательницы, поздравляю вас с Международным женским днем! Пусть в жизни вас сопровождают только радостные события и достойные люди! Желаю здоровья вам и вашим близким, пусть все мечты и пожелания исполнятся так, как вам бы того хотелось! Любите и будьте любимыми! Хочу выразить огромную благодарность каждому, кто продолжает читать мою книгу. Ваша поддержка бесценна для меня. В связи с последними новостями нахожусь в неком замешательстве, наверное как и все, но сделаю все возможное, чтобы выложить роман до конца здесь и у вас была возможность его дочитать. Насчет размещения последующих книг буду смотреть по обстоятельствам.

— Ну, в общем, — вняв агрессивному настрою сидящих напротив мужчин, кандидат на бесплатную поездку в места не столь отдаленные не решился более отстаивать свои интересы, принявшись говорить, — зависали мы около двух недель назад с мужиками в клубе. Выпивка, женщины, стриптиз — все, как надо. Я уже присмотрел себе кралю на ночь. Попа, сиськи, — расслаблено откинувшись, мечтательно прищурился, — горячая баба.

— Женек, — леденящее предупреждение от Паши вихрем развеяло все пошлые мысли, так некстати закрутившиеся в голове типичного представителя «братков», — с каждой минутой, потраченной на тебя, твой срок растет в геометрической прогрессии. Намек понятен?

— Кхм, — посеревший, с пропавшим похабным блеском в глазах он ответил охрипшим голосом, — предельно.

— Ну так вперед, — милостиво махнул рукой Наумов.

— Та баба в очередной раз вернулась с танцпола, и я уже собирался отчаливать, прихватив ее с собой, но пришла она невменяемая. Ну видно, что под кайфом. Я и разозлился, что накрылся вечерочек и пошел искать барыгу. Пар то нужно на кого-то спустить. Нашел. А этот дрищ смекнул, что жареным запахло и завел шарманку: «Меня Агаф крышует. Да ты знаешь кто он такой? Скоро весь город под ним будет».

Олег встретился взглядом с Пашей, выражающим те же чувства, что и у него: нестерпимый зуд, раздирающий нутро от ярости и гнева, что уже долгое время не в состоянии найти выход и вылиться на источник раздражения. Погано. Для мужика, решившего под старость нажить врагов в их лице.

— Испугался он в общем, — продолжил Женек, не замечая витавшего в кабинете напряжения. — Ну я и притормозил. Мало ли. Из-за бабы потом отхватывать, что ли? А тот на радостях начал работенку свою рекламировать. Дело гнилое, конечно, но отстегивают им до хера.

— Хочешь сказать, что отказался? — недоверчиво хмыкнул Олег, неотрывно следя за бегающими глазами «шестерки».

— Конечно! — бурная реакция, последовавшая незамедлительно, дала трещину в уверенности того, что устоять перед соблазном тот не смог. — Кузнец бы мне кишки выпустил! Все знают: кто на Кузнеца работает, с наркотой дело не имеет. У него с этим строго. Узнает — пуля в лоб. Это если повезет легко отделаться.

Олег, прищурившись, силился вспомнить все, что ему было известно о Кузнеце. Суровый мужик, еще со времен девяностых привыкший жить по понятиям, ни разу на памяти Олега не давший слабину под гнетом безжалостной жизни, что так щедро преподносит им, вступившим в опасную игру, жестокие сюрпризы, часто наполненные кровью, смертью и запахом пороха.

Единственное напрашивающееся объяснение всплыло в голове картинками воспоминаний шестилетней давности. В то время они только-только встали на ноги, заявили о себе, убедили или, чаще, заставили убедиться чрезмерно гордых в том, что подвинуться придется. Самостоятельно или насильно. Неважно. Они принимали любой выбор, но и отношение после было соответствующее.

Кузнец был из первого числа. Их тех, кто к новым лицам, даже молодым, относился с уважением, однако уважением должным и оправданным. Поэтому проблем с ним никогда не возникало. Не было повода. До одного дня, когда он ворвался к ним, сидевшим в недавно открывшемся клубе Димы, разъярённый, с бешено раздувающимися ноздрями и глазами, в которых за пеленой сверкающего гнева разлилась жгучая горечь утраты.

Он пришел к Паше, угрожающе размахивая оружием, в запале вытащенном из кобуры. Мужчины, неоднократно чувствовавшие смертельную опасность, исходящую от дула пистолета, направленного на них, не растеряли самообладание и холодный разум. Лишь легкое недоумение отразилось на их лицах.

Чуть было не начавшаяся перестрелка между стремительно среагировавшими на угрозу охраной клуба, состоящей из подчиненных Олега, и пришедшими с Кузнецом людьми была предотвращена. Наумов четко отработанным движением выбил оружие из рук потерявшего контроль мужчины, тут же сбивая того с ног.

Охрана тем временем, подчинившись приказу Олега не стрелять, благополучно обезвредила подчиненных Кузнеца, уложив тех на пол. Их босс же с заломанными руками продолжал дико вырываться, а сквозь свирепый рев им удалось разобраться в причине гнева.

Оказалось, жена Кузнеца, видимо устав от беззаботной жизни под крылом мужа, в поиске новых эмоций незаметно подсела на наркоту и в определенный момент, потеряв контроль, словила передоз, закончившийся смертью. Взбешенный вдовец хотел расплаты. Жаждал крови тех, кто подсадил мать его сына на дурь. Требовал выдать имена всех причастных.