Все время, пока дыхание не пришло в норму, а слезы не перестали течь по щекам, Олег терпеливо держал меня в объятиях, гладя по спине и тихо посмеиваясь. Я и сама бесконтрольно улыбалась, несмотря на приступ внезапного плача.

— Не такой конец сегодняшнего вечера я планировала, — шмыгнув носом, произнесла я, водя пальцем по груди Олега.

— Если ты каждый раз будешь так бурно кончать, придется запастись салфетками в спальне, — со смешком ответил он, проводя ладонью по позвоночнику и пуская по телу дрожь.

— Сплюнь! Я не выдержу, — легонько хлопнула его по плечу.

— Вот и проверим, — Олег потянул меня вверх, чтобы в следующий миг отыскать мои губы, не позволив что-либо сказать.

А я, поддавшись в ответ, словила себя на мысли, что хочу другой поцелуй. Тот, что со вкусом клубники в шоколаде.

Бодрым шагом зашла в родное отделение, с беззаботной улыбкой кивая в такт задорной музыке, звучавшей в голове. Проходящие мимо коллеги провожали озадаченными взглядами, на что я лишь приветливо махала рукой, ни коим образом не смущаясь своего приподнятого настроения.

Никогда не думала, что соскучусь по работе настолько, что досрочно выйду из отпуска. Сразу же, как только это станет возможным. А случилось это вчера. В тот особенный для нас день, наполненный чувственными моментами, навечно отпечатавшимися в памяти. День, когда была проведена черта, за которой остались прошлые недопонимания, сомнения и страхи, которым нет места в будущем.

Мы вышли из отеля, когда на город опустилась морозная ночь, тишину которой разрезал лишь скрип снега под ногами. А я, шагая к машине, не ощущала холода. Меня согревала ладонь, крепко сжимающая мою, и взволнованно колотящееся сердце, усиленно гоняющее кровь по телу. Кажется, рядом с ним оно не может биться спокойно.

Ни слова о том, куда мы едем. Лишь взгляд и протянутая ладонью вверх рука. И все становится ясно. Мы едем домой. Причем абсолютно неважно, где это. Главное — с кем. Рядом с нужным человеком любое место можно назвать домом.

— С завтрашнего дня можешь выходить на работу, — произнес Олег, не отрывая взгляд от дороги, где черный внедорожник рассекал светом фар темноту ночи.

— Правда? — от неожиданности замерла рука, большой палец которой на автомате поглаживал мужскую ладонь, лежащую на подлокотнике. — Без охраны?

Короткий взгляд на меня, недолгая пауза.

— Перестрахуемся еще немного. Пусть будут рядом по крайней мере по пути в больницу.

— То есть… Вы не нашли того человека?

— Нашли, но так мне будет спокойнее, пока все не уляжется, — в его ответе явно звучало нежелание углубляться в подробности.

— Хорошо, — кивнула головой.

Я ощущала настойчивую потребность в работе. Осточертело сидеть без дела. Процедуры, перевязки, операции, дежурства — часть моей жизни, от которой я не собираюсь отказываться. Раньше я думала, что все это средство скрыться от одиночества, погрязнуть в делах и не думать о часах, которые противно тикали внутри, олицетворяя время, безжалостно несущееся вперед. Но теперь понимаю, что это не способ обмануть себя. Моя работа — то, что наполняет мою жизнь смыслом и делает меня живой вне зависимости от того, где я и с кем. А главное — то чувство полного удовлетворения при виде результата.

Вот и сейчас после очередной успешной операции я сидела в ординаторской, безмятежно размешивая ложкой сахар в кофе и листая журнал назначений, составляя в голове план действий после небольшого отдыха.

Сделала первый глоток, мимолетно бросив взгляд на висящий на стене телевизор, по которому музыкальная передача сменилась выпуском новостей. Чаще всего он работал фоном, и я не обращала внимание на картинку. Но не в этот раз.

Даже спустя время не поняла, почему именно тогда взгляд как магнитом притянуло обратно. На экране за спиной журналистки, прищурившейся от колючего снега, на белом полотне дороги стояла обгоревшая машина, от которой в небо поднимался столб дыма. Возгорание чудом не перешло на другие автомобили, стоящие чуть поодаль. Лишь выбитые стекла. Взрыв?

Я смотрела на пожарных, скручивающих шланги и перекрикивающихся друг с другом, когда до моего слуха долетели слова журналистки.

— Я веду репортаж с центра города, где сегодня произошло возгорание автомобиля. Удалось установить личность владельца. Хозяин машины, бизнесмен Дмитрий Макаров, в момент происшествия в сопровождении своих гостей находился недалеко от парковки ресторана «Эдем», принадлежащего ему. По предварительным данным произошёл взрыв. Очевидцы утверждают о сильной взрывной волне. Есть пострадавшие, их госпитализировали в больницу. Причина возгорания уточняется.

На экране появился мужчина в форме охраны, загораживая происходящее на заднем плане, после чего и вовсе закрыл объектив камеры ладонью. Кадр сменился. Очередная бабушка жаловалась репортеру на халатность местных коммунальных служб, а я так и не отвела взгляд, хотя меня совершенно не интересовала проблема вывоза мусора.

Я застыла, оглушенная внезапно накатившим чувством тревоги. Она острым когтем царапала изнутри, закручивая нервы в крутую спираль. С чего бы? Подобные происшествия случаются то тут, то там. Аварии, пожары, несчастные случаи, криминал — все это имеет место быть в нашей жизни.

Один из друзей Олега — Дмитрий. Какая у него фамилия? Неожиданно меня разозлил промелькнувший в мыслях вопрос. Откуда он взялся? Принялась энергично стучать ложкой, хотя сахар уже давно растворился.

Рука замерла, повиснув в воздухе. Некстати вспомнился голос автоответчика, прозвучавший в трубке вместо Олега двадцатью минутами ранее.

Резко распахнувшаяся дверь вывела из транса, заставив вздрогнуть. Подняв голову, увидела запыхавшуюся Юлю, остановившуюся на пороге и взволнованно глядящую на меня.

— Там… — запнулась, облизала губы. — Там Олега твоего привезли.

— Что? — глупый вопрос соскочил с языка еле слышным шепотом. Ложка со звоном упала на стол, когда смысл сказанного дошел до меня. Я вскочила со стула, чуть ли не бегом направляясь к двери, в проеме которой застыла Юлька.

— Ань, ты куда? Он в операционной, — она попыталась остановить меня, но я, не чувствуя препятствия в виде руки подруги, схватившей за плечо, вылетела в коридор.

— Что с ним? — спросила Юлю, которая спешила за мной, не оставляя надежды образумить.

— Осколок в брюшной полости. Кровотечение сильное, но его вовремя привезли.

Я пронеслась по коридору, видя перед собой лишь дверь, ведущую в операционную. Боковым зрением уловила мужские фигуры, бросающиеся в глаза везде, где бы они не оказались. Друзья Олега, потрепанные, с ссадинами, обернулись на звук моих шагов.

— Аня! — окликнул, кажется, Илья, но я не сбавила скорость, полностью игнорируя его. На ходу буквально навалилась на дверь, влетая в предоперационную и, не теряя времени, принялась обрабатывать руки. Юлька, зашедшая следом, стояла в стороне, сканируя меня взглядом, который я ощущала спиной. Видимо, что-то решив для себя, молча помогла мне облачиться в стерильный халат, надеть шапочку, маску и перчатки, после чего отошла, позволяя мне пройти в операционную.

— Что такое?! Выйдите вон! — крикнул Егоров, оборачиваясь на звук отъезжающей двери. Его глаза остановились на мне, застывшей у порога. — Покровская?

Мой немигающий взгляд был прикован к мужской фигуре, лежащей без движения на операционном столе. С каждым новым вдохом я ощущала, насколько потяжелел для меня воздух в помещении при виде отходящих от Олега трубок, подключенной капельницы с торчащей из вены иглой и хорошо знакомых мне людей, столпившихся вокруг него. Никогда раньше меня не пугал вид врачей, облаченных в хирургический костюм, в котором виднеются лишь глаза. До этого момента.

Не знаю, сколько бы я еще стояла в трансе, если бы не ритмичный писк прибора, напомнивший, что сердце Олега бьется. Он жив и нуждается в помощи, пока я стою в ступоре, крадя драгоценное время.