Бодро топая по грязи, явился десяток из расквартированного в посёлке гарнизона. Фарон, поговорив со старшиной, сдал им задержанных и наказал посадить под строжайший арест до послезавтра. А потом вернулся к ожидавшим его Низе и Халлеку с Сахилью. Принцесса не отходила от них ни на шаг, как цыплёнок. Видимо, после спадения чар Феникса и Власа она осознала, во что вляпалась.

— Ну-с, Ваше Высочество, приготовьтесь к встрече с Его Величеством, — протянул казначей с совершенно каменной рожей. Только Низа уловила в его словах весёлую издёвку. Рийя опустила взор. В отличие от сверстниц-ноблесок она не могла рассчитывать на снисхождение. Барнабас II, не имея сына, назначил её наследницей. И готовил соответственно.

— Халлек… и ты, Сахиль. Можете быть свободны. Только значки сдайте, не положено без обучающего мастера с ними разъезжать. У вас тут есть ещё какие-то дела, я правильно понимаю? — посмотрел на них Фарон.

— У меня точно есть, — кивнул Халлек.

Южанка пожала плечами:

— Я с вами отправлюсь, мне понравилось в Моне. Можно?

— Можно, — сказала Низа. — Ты нам тоже приглянулась. Если захочешь, поможем поступить в Академию.

— Было бы хорошо, — улыбнулась Сахиль. — До свидания, Халлек, — она посмотрела, как Фарон открывает портал, коротко обняла нордхеймца и шагнула вслед за Низой. Синеватый овал, искрящий серебряными искорками, с шипением схлопнулся. Постоялый двор обрушился, сложившись внутрь и выбросив облако малиновых искр. Хозяин сокрушённо качал головой, но в кармане у него лежала подписанная казначеем бумага на выплату возмещения. Халлек поймал своего коня и порадовался, что не успел сгрузить с него вещи и снаряжение.

Переночевал он в гарнизоне, в небольшой тёплой пристройке за караулкой. Легионеры снабдили его свежими картами и небольшим запасом съестного, а также потёртым, но тёплым одеялом. Ранним утром, когда дома и деревья были окутаны морозным туманом, а на оголившихся ветвях оседала изморозь, Халлек оставил посёлок-заставу и отправился на северо-восток, к дальним отрогам Седых Гор.

На четвёртый день пути, когда сама горная гряда порядком отодвинулась на запад, а предгорья превратились в невысокие, от силы шагов двести-триста, холмы, Халлек заметил, что поменялся характер лесов. Если до этого подстил состоял из буковых и дубовых листьев, то сейчас всё чаще стали попадаться сумрачные тёмно-зелёные тисы и ели. Утром или под вечер, в сумерках, лес становился чёрно-белым, как рисунок углём на белой бумаге. Развернув один из листов карты, он убедился, что где-то здесь, в этих дремучих местах, и находятся Спящие Холмы. Разумеется, точной привязки они не имели, учитывая их полулегендарность, иное было бы странным. Но способы поиска того-не-знаю-чего были Халлеку известны. До наступления настоящих зимних холодов было еще не менее половины месяца; да и в лесах, благодаря укрытию от ветра и множеству зверья, можно хоть до весны шататься, по пути он уже присмотрел пару подходящих пещерок.

Глава LI

Уделив один из дней составлению списка приметных мест и привязок, Халлек начал "разматывать" на восток частую спираль. Успех пришёл к полудню шестого дня от начала поисков. В обширной лощине между двумя холмами он увидел небольшой, изящный замок-дворец. Вокруг был разбит парк, заросший и с виду заброшенный. Казалось, что здесь давно никто не живёт, но торопливость в число недостатков нордхеймца не входила. Устроив днёвку в укромном овражке возле ещё не замёрзшего ручья, он выспался, а вечером увидел, что в одном из окон первого этажа горит свет.

Парк дышал не старостью и неухоженностью, он дышал вечностью и самим Временем. Осторожно пробираясь между неведомо когда подстриженными кустами и деревцами неизвестных видов, Халлек добрался до каменного крыльца, боковины которого были обвиты плющом. Дверь из тёмного дерева, высокая, в два его роста, на половинках слабо различимая в лунном свете резьба. Почти чёрные от времени бронзовые морды неизвестных чудищ, со свисающими кольцами-билами. Помедлив немного, он протянул руку и брякнул по металлической пластине. Удар раскатился по лощине неожиданно гулко, отдался эхом от дальних косогоров. Сначала ничего не происходило, Халлек слышал только удары собственного сердца. Дверь медленно отворилась.

Из тёмной глубокой прихожей качнулся тёплый желтоватый свет. К порогу вышла высокая женщина в длинном, до пола, старомодном красном платье. Пятисвечный поставец в правой руке освещал строгое, но одновременно мягкое и красивое лицо. Королева в изгнании, — почему-то подумал Халлек.

— Нечасто ко мне являются гости. Проходи, о коне позаботятся, — голос у неё был глубокий и бархатистый, — прошу в гостиную, сюда, — дама повела рукой, колыхнулся тяжёлый рукав. Халлек последовал за ней по короткому, шагов десять, коридору.

Большой, но уютный зал был отделан светлым деревом и тканью с едва различимыми зеленоватыми узорами. Вдоль стен, прерываясь только на окна, тянулись книжные полки, ростом до самого потолка, один угол целиком занимал стол с какими-то сложными стеклянными и металлическими приспособлениями. Рядом стоял ещё один стол, поменьше, из полированного горного ореха, и два кресла старинной работы.

— Присаживайся и рассказывай, с чем пришёл.

Хозяйка устроила на стол стеклянную бутыль, наскоро отёртую от пыли, и пару тяжёлых резных бокалов. Сама плюхнулась в кресло напротив, вытянула ноги. Подол платья соскользнул, открывая мягкие серые сапожки, расшитые бисером. Халлек чувствовал себя немного неуютно, ещё ни разу он не попадал в окружение настоящей роскоши, выдержанной как доброе вино.

— Госпожа, если ты Марита Удр, то у меня для тебя письмо, — выдохнул Халлек.

— Полагаю, сложно найти другую Мариту, живующую в Спящих Холмах. В замке, который и показывается-то не каждому.

Улыбнувшись, она открыла бутылку и налила немного в бокалы. Халлек хмыкнул, достал пакет.

— Раз так, вот.

Она вопросительно приподняла тонкие тёмные брови и протянула руку. Тонкие, точёные пальцы взяли письмо.

— Халлек, — называть своё полное имя он не стал, рассудив, что незачем его знать волшебнице с сомнительной репутацией.

— Ты северянин, верно? — перешла она на довольно старое, но ещё бытующее в Нордхейме наречие.

— Да.

Марита, однако, замерла. Она сжала пакет так, что кончики пальцев побелели. Глаза лихорадочно бегали по строчкам, написанным снаружи. Одним движением вскрыла — Халлек постарался не выдать волнения — чиркнув по пергаменту жемчужно-розовым ногтём. На подставленную ладонь выпали несколько листков желтоватой плотной бумаги, густо исписанной размашистым почерком. Сколько прошло, пока Марита читала и перечитывала, Халлек не понял, и только посмотрев за окно, обнаружил прозрачные лучи рассвета на тонких высоких облаках. Солнце подсвечивало их прохладным золотисто-розовым. Вспомнив, что хозяйку этого забытого замка называли ещё и Хозяйкой Времени, он поёжился.

— Не беспокойся, — шепнула Марита, смотря куда-то прямо перед собой. — Тебе Алмазная Бездна не грозит. Ты знаешь, от кого это письмо?

— Да, просветили. Но что там написано, не ведаю.

— Ну это тебе и незачем знать. Тут только для меня. Что же, лучше поздно чем никогда, как ты считаешь?

Нордхеймец пожал плечами.

— Тебе виднее. Я ещё не сталкивался с необходимостью задумываться об этом.

— Что же, — протянула Марита, вставая. — Благодарю тебя за то, что честно выполнил обещание. Вот, возьми.

Она извлекла из складок платья золотую монету, крупную, размером как две нынешние стальные. На ней был вычеканен профиль какого-то древнего правителя.

— Это не плата. Это, можно сказать, пропуск. Бессрочный. Когда тебе надо будет… в общем, ты сам поймёшь, если это случится. Просто сильно сожми эту монету указательным и средним пальцами, вот, — она показала сложный жест, случайно не свернёшь так — и окажешься здесь.