— Устроит. И бошки мы заберём, — буркнул Халлек. — До утра с ними ничего не станется, а случайно пропасть могут.

— Тепло на улице, до утра они стухнут, — шепнула ему на ухо Сейда. Для этого ей пришлось встать на цыпочки.

— Спокойно, сама всё увидишь. Ну мы пошли.

— Идите уже, — вздохнул войт. Пришлю меньшого, как баня будет готова.

— Ты ночью лучше видишь, найди мне дубовые веточки, попросил Халлек, когда они шли к пристройке. Сейда молча кивнула, догадываясь, что нордхеймец, несмотря на явную молодость, далеко не так прост, как может показаться. Пока она искала по окраинам деревни дубок, Халлек уже устроил головы у порога пристройки и, сев на крыльцо, сделал по надрезу на каждой.

— А дальше что? — спросила эльфиня, протягивая пучок свежесрезанных веточек. Торсон перебрал их, взяв две.

— А дальше отвернись. Я не могу показывать то, что сейчас буду делать. Только результат.

— Как скажешь.

Сейда отвернулась, слыша за спиной короткое потрескивание древесины под лезвием кинжала. Эта ночь — ночь открытий, подумала она. — Да и день не отстал. С Халлеком лучше быть предельно честной, похоже, что враньё он чувствует не хуже меня самой.

По ногам ощутимо повеяло холодом. Что там происходит?

— Готово.

Обе головы стремительно покрывались изморозью, как стекло в зимний день. Из белой массы выглядывали тёмные дубовые палочки.

— Ээээтто что?

Она удивлённо поняла, что не почувствовала ни малейшего следа знакомой волшбы. Вот именно, знакомой…

— Это способ сохранять на некоторое время то, что обычно быстро портится. До утра протянет, а заодно и с места не уволокут.

— Да ну?

— Подними, — хмыкнул напарник.

Сейда попробовала оторвать от земли голову кавéрны, превратившуюся в приличный кус плотного снега. Не получилось.

— Я же говорю, не уволокут.

Расспрашивать она не стала.

— Впечатляет. Пойдём хоть в пруду ополоснёмся, а то я уже сама себе противна.

Когда через щели в дальней стенке забрезжил ранний, ещё серенький, рассвет, в дверь поскрёбся младший сын войта. Он с опаской косился на головы, всё ещё покрытые снежной коркой.

— Батя велел передать, что баню протопили, там всё готово. И спрашивает, что ещё требуется.

— Пусть на меня одежду отыщут, да толковую. А то я в чём был, в том на берег и вылетел.

— Найдётся. Тогда я прямо туда принесу.

Мальчишка убежал.

— Подъём.

— Что?! — Сейда вскочила с места, рассматривая Халлека шалыми со сна глазами. — А… чушь какая-то снилась. Можно идти?

Баня находилась на заднем дворе войтова дома. От неё тянуло приятным ароматом свежего дымка. Просторный предбанник с большим столом, всякая утварь — всё говорило о хозяйственности и надёжности. Халлек с удовольствием стянул кожаную безрукавку и надоевшую рубаху, озадаченно посмотрел на эльфиню. На его родине к человеческой наготе относились как к данности, не делая из неё запрета, но кто знает, из каких краёв Сейда и как воспитана?

Она стояла к нему спиной, расшнуровывая рубашку. Потом повернулась и тихо сказала, глядя прямо в глаза:

— Я решила, что сегодня был день открытий. Пусть таким станет и утро.

Глава III

Лошадь Сейды, небольшая кобылка лет пяти, соломенного цвета, дожидалась хозяйку в стойле всё того же войта. Эльфиня, рассеяно улыбаясь солнцу, пристраивала позади седла скатку и тючок с вещами. Халлек, у которого с собой всё равно ничего не имелось, кроме пары кинжалов, одежды с чужого плеча, разношенных сапог и тяжёлого кошеля с деньгами, давно был готов.

Староста, только к обеду добудившийся их, при расчёте махнул рукой и отсыпал целую тысячу монет — пополам стальными и титановыми, которые шли одна к десяти. Сейда разделила добычу поровну. Покинув Малые Зазнобы, они направились по Береговому Тракту на юг, в сторону Мона. Халлек размашисто шагал, держа Тростинку — так звали лошадь Сейды — за уздечку, а эльфиня ехала в седле.

— Расскажи мне о своей земле, — попросила она.

— Слово на слово.

— Согласна, — кивнула Сейда.

— Мой край далеко. Если двигаться как мы сейчас, по хорошей дороге, то до владений моего клана почти восемьдесят дней пути. Там красивые и строгие места, с холодной зимой. Много лесов, горячих источников… Горы с ледниками и снегами, ущелья. Я не очень хороший рассказчик, — усмехнулся Халлек, обернувшись на спутницу. — Ты лучше спрашивай, я буду отвечать.

— Нууу… — Сейда подняла глаза, — а расскажи о чём-нибудь интересном из твоих земель. Такое, на что приходят посмотреть путешественники или паломники.

— Есть такие места. Мне больше всего нравятся горячие ключи у горы Химинбьёрг. Это самая высокая гора в наших краях. Вода разная, есть еле тёплая, есть совсем горячая, как в котле. Не считал, но говорят, что их больше сотни. Все любят там купаться, конечно, когда на это есть время. Там неподалёку находится Тингвеллир, Долина Совета, где происходят важные собрания. Так что чаще всего сами старейшины и греют кости. Но время от времени все находят возможность. Когда мы гоняли на верхние пастбища скот, на обратной дороге всегда заворачивали к источникам.

— Горячие ключи… никогда такого не видела, — улыбнулась эльфиня. — Надо думать, далеко не всегда ты туда ходил в одиночку, а?

— Разумеется, — Халлек развёл руками. — В такое подходящее место, да одному? Твоя очередь.

— Я из Хармина, это лесистая область далеко на юго-востоке, на юг от столицы. Там в основном обитают лесные эльфы, но в нашем роду когда-то подмешались высшие. А сама полукровка, отец у меня человек. Был набег в позапрошлом году, из Мелканора… кочевники. Я гостила у родственников, а когда вернулась, никого в живых не осталось.

Эльфиня замолчала. Халлек молча шагал, не оборачиваясь.

— Какое-то время я жила у родни, но потом решила что лучше заняться чем-то, к чему душа лежит. Вот так я и странствую. Года через два-три вернусь, как денег насобираю. Ты не думай, меня ты не расстроил. На самом деле легче, когда рассказываешь кому-то. Там, где я жила, высокие светлые леса, деревья такие, что с вершины видно на много миль вокруг. Локтей двести бывают. Травы разные, пчёлы такой вкусный мёд носят… Ты когда-нибудь бывал на юге?

— Нет, ни разу. Вот впервые отправился в поход и на тебе. Хоть подраться немного успели.

— С кем? — не поняла Сейда.

— Встретили корабль враждебного клана, они на нас заворачивали уже. Но мы оказались хитрее и сильнее. Жаль добычу, потонула вся.

Оххо… — покачала она головой. — Теперь понятно, почему ты так легко разделался о львом.

— Кто сказал что легко? Задницу немного отшиб, у него хребет же твёрдый.

Сейда хихикнула, поведя глазами.

— Вы все такие, северяне?

Халлек задумчиво пожал плечами:

— Большинство, наверное. Знаешь, у нас характер тяжёлый на самом деле, мы легко можем выйти из себя. Поэтому стараются сводить к шуткам большинство обид и ссор. Иначе давно уже поубивали бы друг друга. Зато с кем-то чужим подраться, не ошибусь, если скажу что один наш стоит двух-трёх южан.

Они прошли, разговорившись, все пять вёрст до самой почтовой станции — или, как прикинул Халлек, три с небольшим мили. Станция была ухоженным двухэтажным строением из белого пиленого камня, с деревянными пристройками и сараями. В обширном загоне бродили несколько лошадей, мерно хрупая зерном из привязанных к мордам мешков. Эти ходовые, понял Торсон, ждут своей очереди на подмену. Императорская почта Весталии славится своей надёжностью и скоростью, что требует быстрых и выносливых лошадей. Конечно, можно отправлять письма магическим способом, а записки так вообще с птицами — воронами и особой, выведенной под эти нужды породой соколов, но это не всем по карману.

— Ну вот. Здесь есть конюшня с отслужившими своё, для войны или там гонок эти лошади уже не годятся, а путешественникам как раз.