— Мы называем её Глаз Хаски. Вон она, — Халлек показал на яркую зеленоватую звезду, стоявшую на высоте четырёх пальцев над горизонтом. — А на юг — Брошь Гудфёлль, но её видно только там, откуда мы шли.

Линь кивнул:

— Мы их называем по-другому, но суть дела от этого не меняется. А теперь смотри.

Дедок взял мелок, выпрошенный у Магнуса, и провёл на доске фальшборта прямую линию. Потом от её середины отчертил вертикаль и соединил все три конца дугой.

— Вот здесь у нас север, — коснулся он левого конца линии, — а здесь юг, — у концов появились две жирные точки. — Будем считать их звёздами.

Халлек усмехнулся. На днях Линь рассказывал ему картину мироустройства, каковой она считается у него на родине. Конечно, своя красота и стройность в ней была. Но по мнению нордхеймцев, небесные светильники не могли являться гигантскими шарами из раскалённой материи. Хотя шарообразность мира была им известна в силу своей очевидности, ведь корабли скрываются за горизонтом, а на самых высоких вершинах даже глаз её улавливает. Впрочем, сейчас он был поглощён другим объяснением, и не особо задумывался о том разговоре.

— Если мы разделим каждую половинку дуги на какое-то меток, что у нас получится?

Подумав и сравнив рисунок со своими наблюдениями и знаниями, Халлек ответил:

— Ну… можно будет посчитать, на сколько делений отстоит звезда от горизонта, и…

И тут до него наконец дошло, как Магнус работает с хитрым бронзовым механизмом. Линь смотрел на него с ехидцей.

— Понял?

— Да. Если Глаз Хаски виден как сейчас, значит, мы находимся примерно здесь, — Халлек ткнул ногтём чуть выше средней линии.

— Верно. Но ведь на этом месте ты можешь находиться где угодно, и в песках Сусассы, и на каком-то из наших южных островов. А чтобы можно было узнать, где мы в действительности на этой дуге, весталийские звездочёты и математики составили особые книги. Там для разных мест указывается положение солнца, луны, и самых ярких звёзд в разное время дня и ночи, и времени года. Поэтому книга Магнуса такая толстая. Он сверяется с небесной дугой, а потом смотрит в соответствующий раздел.

— А как эти звездочёты с математиками сумели всё узнать? Вряд ли они хоть раз выезжали даже за пределы империи, — недоверчиво хмыкнул Халлек.

Линь хихикнул.

— Знаешь, вот тебе обязательно ли идти в горы, чтобы посмотреть, какая погода будет на отгонных пастбищах?

— Нет конечно. Есть верные приметы, по которым можно прямо с порога дома всё определить.

— Так и здесь. Когда человек знает некоторые, весьма немногие закономерности, ему совершенно не обязательно запоминать целую кучу сведений о разных местах. Он просто рассчитает, да?

— Согласен, — кивнул Халлек. И накрепко отложил всё в памяти. Пригодится.

Вскоре корабли, идя на север, сместились немного восточнее, и по правому борту появился берег. Здесь начинались земли протекторатов Весталии — Морт-Амата, Дарк-Амата, Виз-Амата и Сумеречного Подлесья. Империя стремилась на юг, всяческими способами подводя под свою власть новые области. Полубандитские провинции Западной Сусассы, находящиеся по другую сторону Старых Гор, не были способны противостоять железным легионам, и местные князьки придерживали своих ухарей от вылазок. По крайней мере, лицо им сохранять чаще удавалось, чем наоборот.

"Ящерица" на два дня зашла в порт Аз-Мортум, но корабль покидали только несколько человек во главе с Магнусом, Венди тоже оставалась на борту. Что они делали, осталось тайной. Скорее всего, по предположению Линя, сюда они зашли чтобы получить новости от здешних "торговых представителей", принадлежащих к числу отставных корсаров. И потом все три корабля направились в открытый океан, держа направление на северо-запад. Жара, сопровождавшая их почти всё время, ушла. Её сменили сначала умеренные, а потом и холодные ветры с материка. Насколько Халлек знал расположение архипелага, где обитали Красные корсары, до него оставалось пять-шесть суток ходу. Фрегаты сопровождения теперь не рыскали по океану, а шли ровным уступом левее и позади.

На квартердеке, где уже не было навеса над столиком, стоял один из наблюдателей. Магнус сидел рядом с рулевым, листая какой-то толстый том, а Халлек и Линь, свободные в это время от работы, играли в камни*, игру с островов Линя.

— Флажок с "Росомахи"!

Магнус Корвин вскочил.

— Читай.

— Слева по курсу… десять-двенадцать миль… два корабля… морталы… идут поперечным курсом.

— Общая тревога! — рявкнул старпом.

Глава XLIII

Замелькали ярко-алые флажки. Фрегаты, поскрипывая рангоутом, подворачивали, выходя в строй уступа. Сухо забрякали тяжёлые крышки, в походном положении прикрывавшие прямоугольные отверстия в бортах. Халлек, успевший ознакомиться с кораблём от киля до верхушек мачт, хорошо запомнил мощные стреломёты, установленные на подвижных станинах. Тяжёлый снаряд в пять-шесть локтей длиной выбрасывался не только силой тугого лука и плетёной стальной тетивы — его ускоряла также упругая металлическая пластина. Она упиралась в колодку, куда вкладывался снаряжённый зажигательной смесью здоровенный дротик. В то же время хитрая механика позволяла взвести этот инженерный изыск без особенных усилий. С другой стороны, о морталах Халлек он не знал ничего, кроме расхожих и довольно мрачных легенд. "Длинные" некоторых кланов, бывало, схлёстывались с морталами, но рассказчики не наделяли их какими-то сверхъестественными качествами. Да, хорошие воины — очень хорошие, да, среди несть есть искусные маги и лекари, да, облик у них необычен. Но не сверх того.

— Давненько мы силами не мерялись, — протянула Венди, допивая вино и пряча бокал в выстеленную войлоком выемку в ящике под столешницей. — Почитай, года три никто из наших с ними не встречался борт о борт.

— Каковы они в бою, на твой взгляд? — Халлек так и не получил никакого оружия, даже кинжала. Меч, с помощью которого он освободился, отобрали сразу. Но когда идёт драка, всегда можно раздобыть что-нибудь подходящее. И порядок такой был ему понятен, на нордхеймских ладьях оружие хранится отдельно, и только перед боем извлекается из рундуков.

Венди промолчала, разглядывая приближающиеся корабли в зрительную трубу. За неё ответил Магнус:

— Сильные. Непредсказуемые. Ловкие. Я с ними всего дважды сходился. И не скажу, что был уверен в себе.

— Отставить тревогу, — сказала капитан, передавая трубу старпому. — Возможно, что-то у них на уме есть, но наглостью и нарушением морских обычаев они не славятся.

— Что там? — поинтересовался Халлек, ожидая реакции Корвина на увиденное. Старпом стоял у фальшборта основательно, молча, и явно не собирался что-то говорить, пока не составит полного мнения.

— Не понимаю. Знаком? — он вопросительно посмотрел на Халлека, протягивая ему зрительную трубу из лакированной бронзы.

— Да, — кивнул он, понемногу двигая упруго скользящие коленца, добиваясь ясного вида. — У некоторых наших есть. — А чему я должен удивиться?

— Видишь, у них позади бизани вымпелы? Ну, за самым задним парусом. Это весталийская флажковая грамота, она принята почти везде.

— Вижу. Флажки пока разобрать не могу.

— А тебе и не надо, ты всё равно… — Магнус осёкся, сощурившись в сторону кораблей, которые уже были на расстоянии около полутора миль. — Дай-ка сюда.

Ещё раз пристально всмотревшись, он проревел:

— Спустить паруса, лечь в дрейф!

Венди озадаченно посмотрела на него.

— Что это значит?

— Если вкратце, у них для нас какое-то послание.

— Для нас? Очень интересно. Именного гюйса я не поднимала.

Магнус пожал плечами.

— Ну не знаю. Как-то определили. Наш фрегат достаточно отличим от других.

— Хорошо, подождём…

Халлек наблюдал, как к "Ящерице" приближается один из чужих кораблей. Он выглядел странным, хрупким и изящным. На реях сновали фигурки матросов, паруса быстро подтягивались, скользя по снастям незнакомого вида. Было похоже, что концы, которыми парус обычно крепится к рее, простёгивали его в нескольких местах до самого низа и держались на узлах либо заглушках.