Король обомлел.

Амтих Амтихович слегка наклонился и протянув перед собой золотую монетку, позвал:

— Макак — макак! — подманивал он обезьяну.

Уговаривать долго не пришлось.

Обезьяна, привлечённая ароматом золота, ни секунды не мешкая покинула королевское плечо, и уже стояла на задних лапах перед Амтих Амтиховичем, обнюхивая монетку в его когтистых пальцах, а потом, осторожно взяла её и, сунув за щеку, принялась посасывать, как леденец.

Угощение, по всей видимости, сильно пришлось примату по вкусу, потому что зверь сразу забрался к Амтиху Амтиховичу на колени, и обхватив его передними лапами за шею, положил ему на грудь свою уродливую голову.

— Э! — разгневался Король — Это моя обезьяна! Макак — макак! — позвал он к себе человекообразное, но обезьяна, только повернула к нему голову и показала толстый фиолетовый язык.

— Хорошо бы тебя табакеркой по темечку и вилкой в шею, да в ззаброшенную шахту сбросить — сказал Королю Амтих Амтихович — что бы в будущем с тобой никаких проблем не возникло. В идеале я и собирался так сделать, но…

— Что «но»? — вопрос о сохранение собственной жизни живо заинтересовал Короля.

— Но выставив тебя на продажу, я могу на этом поднажиться, — Амтих Амтихович жадно приплямкнул — оно, возможно, что живым ты сможешь ещё доставить мне неприятностей, но как я могу отказаться от барыша? Как говорили обо мне древние — я готов продать верёвку на которой меня потом повесят, — он поднялся с кресла, спрятал пынеходы в карманы пиджака, и громко свистнул.

Дверь в опочивальню открылась и в неё вошли двое, гориллоподобной внешности, с коротко выбритыми затылками и крошечными глазками на широких скуластых лицах.

— Ведите его на аукцион, — Амтих Амтихович указал вошедшим на Короля — да и это, оденьте его хоть во что — то…

Зал, ещё вчера бывший тронным, сегодня сменил своё предназначение и стал аукционным. Он весь был заставлен стульями на которых расселись потенциальные покупатели с номерками на табличках, которые они поднимали в процессе торга.

Аукционист, стоя за трибуной, только что ударил молоточком трижды ознаменовав состоявшуюся продажу очередного лота и лакеи унесли торговавшуюся китайскую вазу эпохи династии Тан.

— А сейчас, достопочтенная публика, позвольте предложить вам последний на сегодня лот! — он сделал пригласительный жест и два лакея вывели из — за плотной ширмы Короля, облачённого в старую хламиду из мешковины. Выражение лица у Короля было хмурое, губы надуты, из под косматых бровей на зал с ненавистью глядели его чёрные глаза.

— Итак, как вы можете видеть, — затараторил аукционист — перед вами низложеный государь, бывший Король всего Многоземелья! Несомненно он будет очень полезным в хозяйстве предметом, который можно использовать как… — аукционист сбился, поглядел на перекошенное лицо Короля и ничего не придумав, закончил — а как именно его можно использовать, вы уж имзобретёте сами! Предлагаю начать со стартовой цены равнозначной ценности экспоната — три гроша! Дамы и господа — трёхгрошовый Король сегодня же может стать вашим! Прошу предлагать!

Но никто не предлагал.

Покупатели сидели молча, перебрасываясь между собой немыми взглядами. На заднем ряду кто — то прокашливался.

— Ну что же вы! Не стоит стесняться! — подзуживал публику аукционист — Может же и Король на что — нибудь сгодиться? Ну что? Нет, никто? Внимание, аукцион снижает стоимость августейшего лота до смехотворных двух грошей! Дамы и господа — всего за два гроша вы можете приобрести себе в именье настоящего короля! Когда ещё выпадет такая возможность! Это же живая историческая реликвия! Лет через двадцать вы сможете продать его в музей за хорошую цену! Покупка Короля сегодня — это выгодное вложение в будущее! Ну кто?!

С первого ряда поднялась пожилая дама, бывшая в сопровождении слуги и прошамкала, обращаясь к аукционисту:

— Я хочу поглядеть на этот предмет поближе, прежде чем выложить за него требуемую цену!

— Конечно — конечно! — тут же согласился обрадованный аукционист — Всё, как вам удобно!

Старуха, при помощи слуги, подковыляла к Королю, который брезгливо отвернулся от неё.

— Похож на моего первого мужа, — закивала седой головой пожилая мадам — когда его приступы белой горячки пробирали, так же страшно глазищами водил! Только, уж больно жирный. Небось жрёт много?

— Что вы, почтенная! Это его, просто, ветхая одежда полнит, — принялся уверять аукционист, испугавшись потерять покупателя.

— Да ну! — не поверила старушка — А вот это что? — она ткнула костлявым пальцем в трёхслойную королевскую талию — Ишь какой спасательный круг наел!

Король повернул к дотошной покупательнице лицо, искажённое гримасой гнева, и влепил ей увесистую пощёчину.

Пожилая мадам, пролетев три шага, растянулась на мраморном полу, потеряв парик. Её жемчужное ожерелье лопнуло, и крупные, с голубинное яйцо жемчужины раскатились в стороны, разлучённые жестокой судьбой.

Аукционист побледнел, его напомаженные усы, до того торчавшие как стрелки часов, безжизненно повисли.

— Дамы и господа! Дамы и господа! Не расходитесь! — встрепенулся он, заметив, что некоторые покупатели стали подниматься со своих мест — Аукцион делает вам предложение невиданной щедрости, мы предлагаем сей лот, — аукционист указал молоточком на Короля, надменно поджавшего губы — по крайне выгодной цене! Всего за один грош! Спешите, только сегодня! Господа, не уж то у вас не найдётся лишнего грошика? Всего один грошик? — аукционист отчаивался, не видя ни малейшей заинтересованности торгуемым лотом — А что если мы прибавим к этому роскошному лоту вот такой дивный презент? — он махал рукой лакеям, сидевшим за шиирмой, и один из них вынес потрёпанного Зайца и поставил его рядом с Королём — Ну — с! Какова композиция! Сколько в ней эксрессии! — нахваливал аукционист живой товар — Всего за один грош! Что — нет? Пол грошика! Дамы и господа — цена сниженна до половины грошика! Прошу предлагать!

Наблюдавший за торгами с маленького балкончика, Амтих Амтихович аж позеленел с расстройства — неужто ему не выручить за Короля и пол гроша? Оставаться без прибыли он, ой как не любил! Но, на его счастье и наживу, торг приближался к неожиданному и весьма доходному завершению…

В аукционном зале, на самом последнем ряду, с краю, исходясь от переживаний связанных с выставлением последнего лота, крутилась, как ужаленная, преданная супруга Короля Многоземльного — Принцесса Закатиглазка.

В своём неизменном викторианском платье, стиранном — перестиранном, доставшимся ей в дар от свекрови, из тёмно — синего цвета выцвевшего до чуть ли не голубого, а передник был уже цвета тысячелетнего папируса, благодаря чему она выделялась, как белая ворона, на фоне роскошно разодетых господ. В таком виде её бы никогда и не допустили бы на приличное мероприятие, но она была не одна. Рядом с ней сидела её мать, Королева, её — то внешний вид и соответствовал тому как должна выглядеть благородная госпожа — дорогое платье обшитое жемчугом, монокль в золотой оправе, шляпка со страусиными перьями, а Принцессу пропустили так как приняли за её служанку.

Закатиглазка вертела головой, глядя то на мать, то аукциониста. Её волосы уже достаточно отрасли, что бы она могла заплести их в короткую косу, перетянув её резинкой.

— Ну что же ты не торгуешься! — изнывала она — Сейчас Короля перекупят! Все же, только и думают, как себе такое счастье урвать! Моего ненаглядного!

— Сохраняй спокойствие, — рекомендовала Королева дочери — я всё вижу.

— Ах — ох! — и не думала униматься Принцесса — Да предлагай уже цену, чего ты ждёшь? Не успеем же! Уведут!

— Терпи, — сухо отвечала Королева.

— Перекупят — перекупят! — заламывала руки Закатиглазка, кусая до крови губы — Я этого не переживу!

Она увидела, как пожилая дама подошла к её мужу и принялась осматривать его, как коня на ярмарке, а потом, ещё, и ткнула пальцем ему в пупок.