— Отставить пререкаться! — угрожающе прошипел ховинец. — Раб, подойди к хозяйке и следуй за ней на улицу.

Хьюмо бросил беглый взгляд по сторонам и почувствовал, как тело прошибает озноб. Трое сопровождающих офицера солдат, недвусмысленно двинулись к нему, дабы помочь исполнить приказ. При этом экс-киллер держал в захвате его самого, а Торбег ухватил за рукав госпожу. Напряжение сгустилось в воздухе, и первая же озвученная угроза должна была неминуемо закончиться чем-то очень нехорошим. Но, пока стороны переругивались, дурдом из коридора тоже спустился в холл.

— Госпожа Мортир, вот вы где! Я же просил вас зайти, вы не слышали? — как ни в чём не бывало, вклинился в композицию Димар Никти. — А почему с вами сотрудник службы миграции? — зацепился он за светлую форму и погоны гостя. — Что-то случилось?

— Нет!

— Да!

Военный, похоже, не горел желанием делиться информаций, а вот Роуди напротив охотно вступил в диалог.

— Террористы в лагере. Господину офицеру требуется самый опытный переводчик.

— Ах так… Я готов! — тут же встрепенулся Никти. — Майор, куда идти?

— Спать! У нас уже есть подходящая кандидатура! — пророкотал Торбег. — Госпожа Мортир, прошу вас, объясните своему приятелю, что если он сейчас же не отпустит вашу собственность и будет продолжать в том же духе, то жертв среди мирного населения избежать не удастся, — красноречиво обвёл он взглядом не только присутствующих, но и мельком кивнул на забитый постояльцами второй этаж.

— Но я опытнее её! — сбитый с толку такой ярой враждебностью и неясными намёками, растерялся воспитатель-доброволец. — Я не понимаю…

Хьюмо языками не владел, но сообразить, что Торбег страшно выругался, было не сложно. Видимо, собирать толпу зевак, как собственно и вести переговоры с дотошными постояльцами или вымышленными террористами в его планы не входило. Парень даже инстинктивно дёрнулся, когда ховинец выхватил табельное оружие и, следуя его примеру, вскинули автоматы бойцы сопровождения, рассредоточиваясь и целясь в спустившихся на шум любопытных гостей города. Казалось, что сейчас начнётся обещанный массовый расстрел, причём первой будет прихваченная за горло, задыхающаяся переводчица.

— Как же вы меня все достали, — презрительно скривил губы офицер, — со своими благими намерениями! Со своей цивилизацией и миссионерскими замашками! Тупостью и непослушанием… Раб! — Хьюмо забыл, как дышать, когда колючие глаза военного уставились на него. — Тебе, что было велено?! Подойти! Ты услышал? Значит, должен был себе руку отгрызть, но выполнить! И мы бы ушли. Тихо, мирно. А теперь…

Сердце пропустило удар. Как в замедленной съёмке, парень увидел чёрное дуло пистолета, нацеленное ему в лоб, а в следующую секунду уже обшарпанную, каменную мозаику пола. Боль пульсировала в затылке, в спине чуть пониже лопаток, голова раскалывалась, а уши заложило от прорезавших ночную духоту выстрелов. Сразу после трёх одиночных хлопков, послышались визги, топот, автоматная очередь. Хьюмо попытался поднять голову, но едва успел сгруппироваться и перекатиться, впрочем не слишком результативно. Спасаясь от шальной пули, по нему к выходу ломанулась толпа.

— Двигай ногами, чего разлёгся! — кто-то очень вовремя выдернул попрощавшегося с жизнью компьютерщика из водоворота месивших его ног и сопроводил таким поджопником, что искры полетели из глаз от поцелуя с дверью. Улица дохнула в лицо сыроватой тьмой, но толком рассмотреть свободу не получалось. Из-под волос в глаза бежало что-то горячее и липкое, дезориентируя и заставляя крутиться на месте. В спину толкали выбегающие за ним люди. Было слишком много шума и голосов, кружась, мелькали яркие пятна.

Её убили? Наверняка…

Их всех убили…

А сейчас убьют и его.

Ноги сами понесли вперёд, во тьму… без разницы куда. Очень хотелось убежать, спрятаться. Но получилось лишь запнуться и кубарем скатиться в канаву, закрывшись там руками и свернувшись калачиком, как в старые добрые времена.

— Сучка должна быть послушной! — в тяжёлой, пульсирующей голове, как наяву, прозвенел голос мастера Октори. — Иначе будет очень больно. Очень…

— Больно только в первый раз, Хьюмо, — похабно оскалившись, загоготал склонившийся над ним санитар из тюремного лазарета, кидая в него тюбиком со смазкой.

— Вы мальчик умный, надеюсь, не доставите нам головной боли? — требовательно вопросила, подёрнувшись рябью, Зула Ордис. — Министерство на вас надеется.

— Знаете, что там? — кивнул на белый прямоугольник двери смутно-знакомый мужчина, повернув к Хьюмо пустое, словно вытертое ластиком лицо. — Там рай для страждущих… Лекарство от боли. Смелее…

Кажется, раб всё-таки заорал в голос и забился в судорогах, то ли от нестерпимого давления в висках, рвущего сознание на части, то ли от вида жуткой кошачьей твари, выскользнувшей из-за той двери, как тень, и нависшей над ним в не проходящем видении.

А может, это всё же была реальность?

Ведь снаружи его действительно кто-то трепал, волоча из канавы.

Хьюмо силился открыть глаза, но они слиплись, а вскоре отключилось и издерганное болью сознание.

В себя раб пришёл уже лежа в незнакомой комнате, но не на полу, а на кровати. Белеющие в темноте стены, низкий потолочный свод… Руки, ноги свободны, одежда на месте, даже ссадина на лбу обработана и заклеена.

Из соседнего помещения доносились приглушённые голоса, но слов было не разобрать. Поднявшись, Хьюмо на ощупь пошёл вдоль стены и осторожно выглянул за угол. В душе сразу потеплело, и тугой комок под ребрами начал распускаться. Ками Мортир была жива и о чем-то буднично переругивалась с директором борделя.

— Если мы выживем, то меня теперь точно посадят! — с досадой выговаривала ему переводчица, стоя возле стола, на котором располагался тазик с водой и горящая свечка.

— Глупости. Ховинец бы свернул тебе шею. Свидетелей половина гостиницы, — Роуди невозмутимо выжал лоскут ткани и продолжил протирать спину женщины от грязи и засохших красных брызг. Ками-со стояла упершись в стол руками и не мешала священнодейству. — Применение оружия оправдано. Вот, разве что, не обязательно было выпускать в Торбега всю обойму…

— А кто говорил: «Калибр мелкий. Здорового мужика из такого не завалишь. Подойду и отберу…», — растягивая слова, припомнила ему инцидент в номере Ками.

— Ну… я блефовал, — признался экс-киллер. — Не всё же грудью на амбразуру переть, иногда и зубы заговорить надо. Эй, герой, да ты проснулся… А чего в потемках топчешься? — Хьюмо вздрогнул от неожиданности, когда занятый делом мужчина вдруг поднял голову и уставился на угол, за которым он прятался.

— Малыш? Ты как? — хозяйка вывернулась из заботливых рук управленца и заглянула в темноту, выуживая от туда раба. — Как себя чувствуешь?

— Ками-со, вы… в одном белье, — отчего-то ушибленную голову посетила всего одна мысль, и компьютерщик понял насколько она идиотская, только когда высказал. Просто ощущалось совершенно не правильным, что он одет и практически цел, а хозяйка в исподнем и с зацветающим ожерельем синяков на бледной коже.

— Раз парень себя и нас помнит — уже, слава богу, — вытер руки Роуди, убирая со стола таз и полупустую аптечку. — А то в канаве так корчился и за голову держался, что я решил — ухо отстрелили. Ну, или что я перестарался, когда мордой в пол ронял. Но тут уж извини: либо так, либо майор бы тебе пулю в лоб засандалил. Тогда бы пластырь не помог.

— Пройдёт, — сглотнул Хьюмо, машинально касаясь заклеенной ссадины, которая, видимо, и заливала кровью глаза. — Спасибо… А это вы там всех? Тех троих с автоматами и офицера? — не смотря на то, что агентом министерства безопасности парень уже не был и специфику задач с экс-киллером имел разную, кроме благодарности за спасение себя и хозяйки червячком зашевелилась зависть. Ни Хьюмо, ни даже Нерил никогда не был таким… сильным, уверенным, полезным.

— Ну… нет, конечно, я ж не киборг, чтоб с отвёрткой в рукопашную под пули, — нехотя замялся управленец. — Из полезного я вот тебя прикрыл…