Министр облокотился на стол, мечтательно разглядывая его полированную поверхность. Короткие пальцы отбили по дереву незамысловатый ритм. Он словно решал: что можно доверить такому неблагонадежному элементу, как я.

— Профессор Бенджамин Харрис стал долгоживущим не так давно, — Бейкер начал рассказ, не отрывая взгляда от столешницы, — Полтораста лет назад, около того. Мутная ситуация, — министр недовольно поморщился, — У Харриса никогда не водилось особых денег, да и выдающимся талантом он, прямо скажем, не блистал. Зато у профессора имелись высокопоставленные покровители. Которые и протащили его в ранг долгоживущих.

Бейкер раздраженно щелкнул пальцами — не очень-то ему нравился такой расклад. А ведь совсем недавно вещал о «достойных» и «отстойных»!

— Не знаю, в чем тут дело, — он мрачно продолжил повествование, сморщив презрительную гримасу, — Может, сыграла роль гомосексуальность Харриса, или же кому-то пришлись по вкусу его одиозные кастовые теории. Слышали о них?

— Довелось, — скупо кивнул, — Что-то о расслоении человечества.

— Верно. Сейчас, мол, цивилизация едина, но скоро все люди поделятся на слои. Каста доноров, каста натуралов и каста долгоживущих. Ну не глупость ли?

Министр бросил быстрый взгляд, но я ничего не стал отвечать. Как по мне, все уже случилось именно по сценарию Харриса. Возможно, не столь явно. Не официально. Незаметно, если не присматриваться. Но разделение есть, и от него никуда не деться.

— Так вот. Став долгоживущим, профессор принялся развивать собственные построения с удвоенной силой. По специальности он ведь... э-э-э...

— Археолог, — подсказал я.

— Точно. Археолог. Любил, значит, покопаться в земле. Этим и занимался. Выпросил грант на исследования, улетел в Объединенные Штаты... Долгое время от него не было ни слуху, ни духу.

— За профессором... не приглядывали?

Бейкер покосился слегка уважительно, тяжело качнул головой.

— На тот момент никто не предполагал, что Харрис может раскопать нечто важное. К нему относились, как... хм... к забавному склочному родственнику. С таким лучше не спорить, но и потакать нельзя. Самое лучшее — держаться подальше. Присматривали... первое время. А потом перестали. В конце концов, хороших агентов не так много, как безумных ученых.

Министр коротко хохотнул над незамысловатой шуткой. Мне подобное отношение смешным не показалось. Впрочем, вопрос опять вне моей компетенции.

— И он все же что-то раскопал?

— Раскопал... — Бейкер вздохнул так тяжело, что стало ясно — не рад он достижениям профессора, — Откопал нечто... революционное. Некое устройство, якобы одно из последних изобретений легендарного Теслы.

— Это не выдумка? Не мистификация?

— Если бы, — министр невесело фыркнул, — Достоверной проверки по понятным причинам сделать не успели. Но имеющихся фактов достаточно... чтобы начать волноваться.

Он помолчал, обдумывая последнюю мысль со всех сторон. И продолжил рассказ, не придя, по-видимому, ни к каким особым выводам.

— Как я уже сказал, профессор отличался весьма склочным одиозным характером. Он не пожелал поделиться открытием, передать в надежные руки. Сделал несколько громких заявлений, которым, признаться, никто не поверил. А когда спохватились — было уже поздно.

— Его убили?

— Да. Без сомнения, убийца искал устройство, был уверен, что оно у Харриса. Потому что расстаться с подобной ценностью немыслимо. И все же... Есть веские основания полагать, что устройство все еще не найдено. Профессор в своей глупой непредсказуемости перехитрил всех. Его внезапная смерть заводит нас в весьма неприятную ситуацию. Если устройство попадет не в те руки... Цивилизация может рухнуть.

Интересный вывод. Многообещающий. Именно цивилизация. И именно рухнуть.

— Что из себя представляет «устройство»? — мне чертовски надоели всяческие оговорки.

Взгляд Бейкера пронзил насквозь. Прищучил с такой силой, что дыхание перехватило. Я мгновенно пожалел о заданном вопросе. Получилось так, словно что-то выпытываю. Шпионю.

— Компонентно — понятия не имею, — строго проговорил министр, — Предположительно, это нечто вроде среднего кейса, может — книги. Функционально устройство — некая усовершенствованная разновидность имплементатора. Как обычно, доработанная и улучшенная.

Видно, что сказал Бейкер не все. Пусть он знал немногое, но поделился еще меньшим. Самыми верхами. Впрочем, от продолжения расспросов я благоразумно воздержался. Это было бы слишком подозрительно.

— Спецслужбы опомнились, да было поздно. Теперь Харриса разрабатывают по полной. Его дом скоро разберут по бревнышку. Но я, если честно, не верю в результат. Все, что там можно было найти — уже обнаружили. Возникают закономерные вопросы. Отрабатываются все варианты, включая самые безумные. И вы, мистер Подольский, один из них.

Понятно. Господа офицеры прошляпили нечто важное и теперь ищут крайних. Тех, на кого можно свалить вину. Ну или, как минимум, подложить в качестве соломки на место предполагаемого падения.

— У меня нет никакого устройства...

Сказал как можно убежденнее, но без всякой надежды убедить. Кажется, если влип в такую историю, из нее уже так просто не выберешься. Выхода два: или устройство будет найдено, или доказано его небытие. Хм... если, конечно, не считать за выход собственную преждевременную кончину.

— Отрабатывают все варианты, — упрямо повторил Бейкер, — По всему выходит, что в Лондоне Харрис общался только с вами.

— Да не общался я с ним! — получилось почти выкрикнуть, — Только однажды. Пришлось слегка повздорить.

Сказал, а внутри неприятно кольнуло. Неожиданно всплыл в памяти давешний спор с Эльзой. Как бишь, она сказала? Езжу на встречи, заключаю договора... С Харрисом-то тоже она контактировала. Случай-то, считай, по началу казался весьма заурядным.

— Мистер Подольский. Вы утверждаете, что ничего не знаете об «устройстве»? — министр подался вперед, буквально прожигая мне череп пронзительным взглядом.

— Послушайте, — проговорил со всей доступной уверенностью, — Я уже далеко не мальчик, чтобы принимать участие в авантюрах с иллюзорными шансами на успех. Я знаю правила игры. Знаю, что играть против государства — глупо. Сопротивляться системе бесполезно. Поверьте, если бы у меня что-то было — устройство, его часть или хотя бы мысли, где его искать — я бы все отдал вам. Добровольно. Безвозмездно. С радостью бы избавился от этого груза.

Ответом мне было недовольное сопение. А что он, интересно, ожидал? Что я достану устройство из кармана куртки? Или расскажу, как его добыть?

— Хорошо, Майк. Я вам верю, — в голосе министра не слышалось особой убежденности, — Подумайте над этим. Вы знаете: одного моего слова достаточно, чтобы вознести вашу контору на недосягаемую высоту. Или низвергнуть в забвение.

Он замолчал и отвернулся. Это что, означает конец аудиенции?

Поднявшись, еще раз посмотрел на Бейкера. Тот все так же изучал стену с абсолютно отсутствующим видом.

Не понравилось мне окончание беседы. Очень попахивало угрозами... смердело! Не поверил министр. Не понял моей искренности. И отпускать не хотел, хотя, формально, задержать повода и не нашлось.

Чего ждать дальше? Да ничего хорошего. Никаких преференций точно не будет. Как бы не началась охота...

Уходя, поймал на себе взгляд, пробравший до костей.

Взгляд изголодавшегося хищника, почуявшего вкус близкой добычи.

Усевшись в машину, глянул на часы. Казалось, миновал целый день, хотя разговор с министром занял чуть больше получаса. Еще, в общем-то, далеко не вечер.

В голове образовался полнейший сумбур. Ощущение, что влип в какое-то навязчивое приключение. Только не то приключение, где радость, веселье и большой куш. А то, где уныние, неприятности и заведомый проигрыш. Болото. Трясина, откуда чем больше лезешь, тем больше вязнешь.

Медленно тронулся, выкатил автомобиль за пределы резиденции. На душе как-то сразу полегчало. Будто давило что-то, злая аура. А теперь спала. И голова прочистилась, и спокойствие потихоньку вернулось.