Можно было поразмыслить о многом. О превратностях судьбы. О семейных ценностях и отношениях отцов и детей. О чудесном многообразии человеческих характеров. О том, почему же на самом деле я завел дурацкий разговор именно сейчас.

Но вниманием завладела одна единственная мысль, заставлявшая раз за разом содрогаться от едва сдерживаемого хохота. Глядя на белую полоску ткани, оставшуюся лежать на полу, я думал: «Интересно, куда это Кристина собралась без трусов?».

— Я так больше не могу, Майк! — истошный крик заставил сморщиться от досады, — Хватит! Мне надоело! Сколько это может продолжаться?

Эльза Дексхаймер нависла над столом, как грозовая туча. Если только подобное сравнение применимо при ее небольших габаритах. Зато ярости действительно хватит на небольшой ураган. Лицо перекошено, кулаки сжаты, глаза метают молнии.

Странно, за столько времени довелось увидеть разную Эльзу: испуганную, уверенную, озадаченную и расстроенную. Но именно в гневе она предстала впервые. Даже не знал, что хрупкая девушка способна на такое проявление эмоций.

— Успокойся, Эльза, — примирительно поднял руки, стараясь как-то разрядить ситуацию, — Какая муха тебя укусила?

— Муха?! — адвокатесса даже подпрыгнула от негодования, — Дело не в мухе, Майк!

— Так что ты взъелась? Кто тебе досадил?

— Ты! Ты мне досадил!

— И чем же это?

Эльза открыла рот, задыхаясь от обуревавшей ее злобы. Хорошо, что нас разделяла широкая гладь письменного стола, иначе девушка точно бы вцепилась ноготками мне в лицо. Я выпрямился в кресле, по возможности отстранившись подальше от предполагаемого вектора атаки.

— Послушай, Эльза, — завел речь, пока собеседница не успела опомниться, — Мы сколько работаем вместе? Три... четыре года?

— Пять! Без малого пять лет, Майк!

— Ну вот, видишь... Сказать честно, меня наше сотрудничество устраивает со всех сторон. Не понимаю — чем ты недовольна? Если дело в деньгах...

— В деньгах?! — кажется, упоминание оплаты еще больше ее разозлило, — При чем тут деньги?! Кто я, по-твоему, такая? Девушка по вызову? Работающая по тарифу?

— Ты — высококлассный юрист...

— В том-то и дело, Майк! Юрист. А чем я у тебя занимаюсь? Принимаю звонки, как телефонистка. Езжу на встречи. Общаюсь с клиентами. Улаживаю конфликты с полицией. Заключаю договора. Обеспечиваю материальное сопровождение. Беру на себя всю бумажную волокиту. Разгребаю бюрократию, — она поперхнулась от очередной вспышки гнева, — А! Еще и кофе разношу!

Ну... да, все так и есть. Обязанностей много, и они не лимитированы. Но кто-то же должен все это делать? Неужели так трудно... совмещать?

— Эльза, я не понимаю — чего ты хочешь? — изобразил заискивающую физиономию, — Может тебе нужен отдых? Или давай пересмотрим оклад. Выпишу премию в конце концов!

— Нет, Майк, это все полумеры, — девушка выдохнула, слегка успокаиваясь, — Дело в том, что... я не чувствую себя востребованной! Прозябаю тут, пока мои сверстники выслуживаются, выстраивают реальную карьеру. Кое-кто уже, между прочим, дослужился до Верховного Суда!

— Ой, да ладно, — отмахнулся в меру пренебрежительно, — Как будто не знаешь, как туда попадают. Либо по блату, либо через постель.

— И что с того?! — Эльза вновь завелась, — На меня, по-твоему, никто не позарится?!

Тяжело выдохнул, театрально разведя руками. Стрельнул взглядом по офису, ища поддержки товарищей. Но они, как на зло, помогать не спешили. Джонсон разбирал пулевик, оглядывая его внутренности с таким изумленно-сосредоточенным видом, будто делает это впервые в жизни. Вера закопалась в бумаги, всем видом показывая, что участвовать в склоках не собирается.

— Ты красивая девушка, — проговорил размеренно и по возможности убедительно, — Отличный профессионал своего дела. Как по мне — находишься на самом подходящем для себя месте. На должности главного юриста в уважаемом охранном агентстве. Поверь, это весьма достойная строчка для любого резюме.

Эльза всплеснула руками, поражаясь моей непонятливости. Уставилась, прожигая взглядом насквозь.

— Хорошо, Майк, — со злостью проговорила она, — Если ты не понимаешь намеков... скажу прямо! Как есть.

А вот это уже интересно. После продолжительных эмоциональных излияний мы, наконец, подходим к сути разговора. Даже Джонсон, кажется, навострил уши. Вера заинтересованно выглянула из-за очередной газеты.

— Охранное агентство «Схрон» действительно обладает определенной репутацией. Вернее, обладало раньше. Когда я сюда устроилась, место казалось весьма перспективным. Слава «Схрона» гремела по всему Лондону. Причем, в позитивном ключе. Все знали, что Майк Подольский — гениальный телохранитель, — адвокатесса скривилась, как от зубной боли, — Со своими причудами, конечно, не без этого... Совершенно идиотская ненависть к лонгерам, взращенная на детских комплексах. Пристрастие к алкоголю. Привычка волочиться за каждой юбкой в зоне видимости. Но работе все это никогда не мешало! Даже наоборот. Есть мнение, что именно из-за иррациональной антипатии к долгоживущим тебе удавалось так хорошо их охранять!

— Допустим, — кивнул, не ощущая особой радости, — Так что изменилось?

Не сказать, чтобы услышанная характеристика вызывала позитивные эмоции. С другой стороны — чего только не болтают за спиной! Уж лучше так, чем откровенную ересь и грязь. Хотя гордиться, конечно, особо нечем.

— Все изменилось! Все! Неприязнь к лонгерам переросла в откровенную фобию!

— Чушь!

— Клиенты боятся к нам обращаться, опасаясь... как бы им сердце не вырвали!

— Я никому ничего не вырывал...

— А выпивка? Привычка злоупотреблять превратилась в алкоголизм!

— Ерунда, — буркнул, покачивая стакан с виски в ладони, — Преувеличиваешь.

Она фыркнула, всем видом показывая, что спорить бессмысленно. Когда каждый уверен в собственной правоте — никто никому ничего не докажет.

— И женщины, Майк, — адвокатесса нахмурилась, как будто слегка смутившись, — Это не мое дело — с кем ты спишь... Но у всего есть пределы!

Тут даже изображать изумление не пришлось — я действительно был ошарашен. Старательно порылся в памяти, но не нашел никаких предосудительных связей. Ни к кому не приставал, не домогался. Да и вообще, за последний год как-то все устаканилось. Скажем так, личный фронт не блистал разнообразием.

— Здесь-то я чем тебе не угодил?

Эльза вздохнула, насупилась. Лицо забавно вытянулось, щеки внезапно налились красным. В офисе повисла тишина — настолько присутствующие ждали продолжения.

— Ты завел шашни с долгоживущей...

— Ну и...?! Это же наоборот — должно быть хорошо для бизнеса?

— Да, я так и подумала! — Эльза раздраженно хлопнула ладонью по столешнице, — Но потом ты зачем-то спутался с этой... с этой...

— С Элли? — кажется, до меня начало доходить, к чему все идет.

— С этой... дрянью, — вымученно выплюнула адвокатесса.

— Она такой же человек, как любой из нас, — взглянул на Эльзу, но та быстро отвела глаза, — И мы с ней не спали...

— Она — донор! — рявкнула девушка, — Как ты не понимаешь, Майк!

Слова упали, будто приговор. Однозначный, непредвзятый, не подлежащий сомнению и пересмотру.

Донор... Человек, с которым зазорно не то что общаться... даже просто поздороваться — и то как-то... мерзко, неприятно. Словно прикоснулся к какой-то пакости. И, не приведи бог, еще заразишься чем-то... Вонью, скверной, аурой неприкасаемости.

Как же так? Когда все это началось? Вроде бы давно миновали времена рабства, мещанства, сословий. Фашизм побежден. Даже пресловутые индийские касты формально устранены. А тут — все заново. Причем, современное разделение построено на чем-то гораздо более существенном, чем вопросы расовой принадлежности или религии. Тут вопрос... жизни и смерти. Вечной жизни. Или быстрой неминуемой гибели.

— Так вот в чем дело... — выдохнул устало и обреченно, — Ты боишься Элли...