Вацлав снова взглянул на них. Остальные люди сторонились воителей. Подробнее о них мужчина рассказал позже, и, видимо, он всю дорогу думал над правильно подобранными словами.

— Эти парни сражаются во славу Господа, как они говорят. Я не знаю откуда они именно, а вот по слухам, что с верхних уровней. Они ходят по таким вот рынкам, чтобы выкупать рабов. Выкупать за гроши. Я свидетелем был лишь однажды. Они смогли купить парня вроде тебя всего за десять тысяч кредитов. Десять тысяч!

Собеседник усмехнулся.

— К сожалению, я не разбираюсь в этом рабовладельчестве.

— Это гроши, если ты хочешь проще. За молодых девушек дают около пяти сотен кусков. Солдаты, офицеры и прочий важный персонал, может, за триста, — Эдвард помахал рукой, насколько это было возможно. — Хотя не уверен. Одного дворянина продали за миллион.

— Эдвард, — Вацлав нахмурился, но не смотрел на него, прижавшись к стене и закинув голову, — сколько ты здесь?

Тот не отвечал. Прошло с минуту времени, прежде чем мужчина продолжил:

— Но не стоит считать крестоносцев спасителями. Рабы остаются рабами. Помнишь я рассказывал тебе об участии в перестрелке за одну из банд? Это тот самый случай. Ты становишься участником их крестового похода, и однажды погибаешь в бою. Не знаю, как они в целом относятся к таким вот… Людям в своих рядах и как доверяют им оружие.

— Неужели все ведет к смерти? — вырвалось из Флёна.

— К сожалению. К великому сожалению, из нашей ситуации нет другого выхода. Может случиться грандиозное чудо, но все мы уже мертвецы. Вопрос только в том, готов ли ты забрать с собой остальных? — Эдвард хищно оскалился.

Аукцион и торги продолжались. Каждый раз уводили кого-то другого. Вскоре увели Эдварда. Он лишь кинул взгляд на прощание, так ничего не сказав. Удалось ли ему тогда, позже, осуществить задуманное?

Вацлав остался один. Это не означало, что теперь он сидел один в клетке. Новых рабов приводили постоянно. Как потом понял бывший капитан: среди них по большей части находились жители этой же планеты, и совсем немногие с других миров.

На очередной распродаже живого товара, когда Флён сидел на своем месте и уже привык находиться постоянно в стороне, он неожиданно для себя понял, что его готовили, как и тех редких рабов, для выдачи определенному лицу.

— Вот будет ирония, если ДюГанду, — мужчина приподнял совсем маленький камушек с пола, осмотрел его и кинул в сторону.

Флён уже посчитал, что готов к встрече со своим покупателем. Готов ко всему дальнейшему, и остановился мыслями на том, что последует пути Эдварда. Мужчина не рассчитывал организовать побоище, скорее раздумывал прибегнуть к хитрости. Возможно, благодаря тому человеку, купившему его, удастся что-то сделать. Усыпить бдительность и уж затем действовать!

Он оказался не готов. Когда охрана подошла к нему, Флён начал упираться, пока не получил дубиной по плечу. Ему показалось, что он услышал хруст собственных костей, но раз рукой еще можно было двигать, значит она не сломана — так считал Вацлав. Сопровождающие взяли его крепко. Плечо тут же отозвалось тупой болью. Раб же не мог ничего предпринять.

Товар вели по коридорам, рыжий молодой человек даже не успел разглядеть окружение, кроме вооруженных людей то тут, то там. Вряд ли какой-нибудь ЧОП, скорее наемники, причем набранные прямо с улиц. Собственно, а что можно было ожидать от этого места?

— Вот этот. Я хочу за него четыре сотни, — послышался знакомый женский голос впереди.

Вацлав приподнял голову и увидел ту девушку капитана рядом с другой женщиной. Обсуждали они его самого. Вернее, одна пыталась продать добычу второй как можно дороже, рассказывая о его качествах.

— Отпустите его, — приказала капитан, поморщившись, будто ей было больно смотреть.

Люди повиновались. Молодой человек оказался свободен, лишь ошейник продолжал сдавливать шею. Он глянул вниз и понял, что его одежда давно износилась, словно прошло не несколько дней, а месяцев. Чувствовал себя грязным и покинутым.

«У меня на тебя большие планы» — сказала тогда эта девушка, выдававшая себя за него. Вацлав понял, что нет здесь никакой загадочности или мистики: человек перед ним просто сумасшедший. Она продаст его и здесь товар затеряется. Сама же сменит пол, внешность, и вот новый Вацлав Флён. Узнают ли о подмене друзья?

Женщины все обсуждали живой товар перед ними. Их губы шевелились, но Флён не слышал никакой речи. Мысли в голове звучали громче. Образы стояли ярче. А затем все исчезло. Повисла тишина, и люди перед ним замолкли. Ждали ли они от него какого-то ответа, реакции?

Как только капитан вздохнула, Флён бросился на нее. Он ударил настолько быстро, что сам не ожидал от себя такого. Очки девушки полетели в сторону, а сама она отступила от внезапного удара, едва не упав на пол. Вацлав хотел вновь её ударить, пока прилетевшая дубина под колено не остановила его. Повалившись, он не сдавался и рванул вперед. И успел ухватиться за китель капитана, после чего на мужчину посыпался град ударов.

Боль парализовала его. Вацлав превратился в ком вопящих нервов, и не было ни одного уцелевшего места.

— Ну и что вы наделали? Как мне теперь продавать его в таком виде? — другой Флён встала возле своего пленника. В руках девушка держала перекошенные очки, а на скуле начал проявляться след кулака. — Стоило того? — поинтересовалась она у раба.

Валяясь на спине, Флён едва видел. Один глаз залило кровью — оправа его собственных очков лопнула от удара. Линзы превратились в груду осколков, разрезав лицо. Вацлав даже не знал, повреждены его глаза или нет. Видел ли он кого-то или думал, что продолжал видеть? В любом случае мужчина собрал кровь, проливавшуюся во рту, и плюнул в сторону.

— Омерзительно, — вздохнула девушка, приподняв ногу и взглянув на испачканную штанину. — Двести пятьдесят.

— Двести, — заговорила, наконец, другая женщина, все это время простояв безучастно. — Пятьдесят пойдут на его лечение, документы, клеймо и остальное, — она усмехнулась. — Кто же за него теперь даст больше?

* * *

Чем дальше шли дни, тем сильнее ослабевала надежда на спасение. Команда Фрейи думала, что при помощи государственных сил они смогли бы найти корабль по горячим следам. Наврич как раз смог нарыть немного информации для розыска. И все же неизвестных оказалось не так-то просто найти.

Алексию было тяжело говорить матери Вацлава правду как есть. Он пообещал непременно найти её сына, бросить на это все свои силы. А позже понимал, что это будет непросто, и его болтовня могла остаться болтовней. Мед не любил, когда так происходило.

Каждый на Фрейе старался помочь. Были подключены даже те связи, которые можно назвать сомнительными. Однако сам экипаж оставался бессилен. Им неоткуда было начать поиски, негде ухватить зацепку и отсутствовал вектор развития дела. Алексий постарался прибегнуть к тому, что все они хорошо умели делать — зарабатывать.

После спасения беженцев ни о какой награде речи не шло. Не шло со стороны администраций и правительств Аракктура, конечно же. Команде выразили благодарность, но не более. О них пошли хорошие слухи, да разве они помогли бы залатать дыру в корпусе? С ремонтом финансы оскуднели, и Мед принял решение браться за сложные задачи. Деньги им помогут в добыче информации, в оплате помощи сторонних лиц, в реализации серьезных планов. Команда же засомневалась в своих силах.

— Мы не военные, — высказался Юхельссон, когда все собрались в столовой. Рацион опять был несколько ужат.

— По бумагам. Да вспомни в скольких миссиях мы участвовали, где приходилось убивать и взрывать. Я мог бы их перечислить, но ты, — Алексий покивал своим словам, — и сам прекрасно помнишь.

— Стоит заметить, — встрял Младич, — что мы всегда действовали от обороны. Что плохого в убийстве в рамках защиты? Лучше они, чем мы.

— Именно, — Мед помешал суп в тарелке. — И нам это нравится. О, хватит, — сразу же пресек он, когда увидел недовольства на лицах приятелей. — Вы готовы убивать ублюдков снова и снова, просто никто из нас не хочет прямо признаваться. Но мы все в одной лодке. Нам не убежать друг от друга, а уж тем более от самих себя. Мы знаем друг о друге достаточно. А вот остальные пусть знают только то, что мы хотим показать.