— Думаю проклятье Дункана это не только моя смерть в итоге, — прошептала она, растерянно посмотрев на Фэррис. — Я не знаю, как объяснить это, но, кажется, иногда я чувствую боль. Не свою боль.

Настала очередь Фэррис бледнеть. Но вместе с этим в ее глазах сверкнуло что-то еще.

— Чью боль ты чувствуешь? — тихо спросила она, вглядываясь в Лилис. — Отвечай мне. Сейчас же.

Лилис снова посмотрела на Мэррион. Расскажет ли она Маркасу о том, что слышала?

— Маркас. Я чувствую его боль, в то время как он не чувствует ничего, что могло бы пошатнуть его сознание. Это пришло ко мне вместе с даром целительства, — сказала она, взволнованно погладив живот.

Лилис не смогла отшатнуться, когда Фэррис подошла к ней.

— Я и не думала что проклятье Дункана настолько сильное, — восторженно прошептала она, — Как сильно он любил Мэй, так же сильно и возненавидел. Ваша с Маркасом история началась с ненависти, а должна закончиться любовью.

Лилис отвернулась и покачала головой. Если это так, то она обречена. Как Маркас полюбит ее, если собирается отказаться от нее после рождения дочери?

— Это невозможно. Маркас никогда меня не полюбит, — пробормотала она.

— Начало уже положено и тебе ли об этом не знать, — сказала Фэррис, снова становясь перед Лилис и прижимая ладонь к ее округлому животу, — оно сосредоточилось в вашем ребенке. Я не знаю, как это случиться, но Маркас спасет тебя своей любовью. Или убьет своей ненавистью. Но отпустить тебя он не сможет.

В сердце Лилис вспыхнула радость. Что если Фэррис права? Или Лоуренс прав? Может целительство вошло в ее жизнь, чтобы дать ей тот шанс на счастье, которого прежде у нее не было?

Маркас смотрел на старейшин, раздумывая. Он хотел сделать глоток эль, но почти сразу отдернул руку от глиняной кружки и недовольно поморщился. Он поступил так скорее инстинктивно, чем обдуманно. В памяти услужливо всплыл вечер, когда он вот так же пытался скоротать время за выпивкой, только вот радости от этого ему никакой не было. Вместо этого ему пришлось думать о том, что случилось с Лилис, и почему она вела себя так, словно совершенно точно пила эль. Он надеялся только на то, что сейчас это снова не повторится. Он оставил ее в комнате, позаботившись чтобы она не видела как наказывают Гордона.

— Что ты думаешь делать?

Маркас посмотрел на Лоуренса с привычной усмешкой. Этого следовало ожидать. Лоуренс не стал бы созывать совет, чтобы обменяться любопытными взглядами да парочкой дежурных фраз. Нет, его намерения были ясными и понятными. Он знал, что старейшинам не понравилось то решение, которое он принял о клане Дафф. Но, к счастью, это не волновало его самого. Если потребуется он возьмет на себя ответственность. Он уже сделал это, когда наказал подонка Гордона. Любой другой вождь будет куда лучше этого подлеца.

— О чем именно ты говоришь? — уклончиво спросил Маркас, подаваясь вперед и осматривая всех старейшин.

Лоуренс откинулся на спинку стула и, посмотрев сначала на остальных старейшин, перевел взгляд на Маркаса. С их молчаливого согласия он выступил вперед, взяв на себя роль переговорщика с Маркасом. Обычно так все и обстояло. Упрямство и суровость Маркаса были под стать характеру его отца, а идти ему наперекор они никто бы не посмел. Они могли лишь направлять его на верные мысли и на этом их возможности заканчивались. Дальше оставалось только уповать на его разумность. Они не сомневались в своем вожде. Умный, собранный и знающий что требуется его клану.

— Я говорю о Лилис, — сказал Лоуренс, глядя на Маркаса, — Момент родов все ближе и ближе. Пришло время принимать решение.

Маркас подался вперед, чувствуя злость. Именно так всегда и было, когда кто-то кроме него заговаривал о Лилис. Обсуждать ее судьбу со старейшинами казалось ему не самой лучшей идеей.

— Лилис принадлежит мне. Так почему вы интересуетесь ее судьбой? — недовольно спросил он, — Кажется, мы уже говорили об этом.

Огустас и Кеннет хмыкнули, но Лоуренс тут же осадил их грозным взглядом. Заложив руки за спину, он прошелся по залу, от кресла к креслу, а потом повернулся к Маркасу. Неужели, мальчишка еще не понял того, что видели все в клане? Все изменилось. Маркас сам того не подозревая сделал то, от чего отказывался на том совете, много месяцев назад. Он привез в клан целительницу. А вчера выяснилось, что и вовсе не одну. Эта женщина, Фэррис, была очень интересной. Но об этом он подумает немного позже. Может даже этим вечером за ужином. Сейчас его забота заключалась совершенно в другом.

— Ты ошибаешься, думая, что девчонка принадлежит только тебе, — сказал он, подходя к столу.

Маркас нахмурился, охваченный дурным предчувствием. Дугалд, который сидел рядом с ним, рассмеялся и покачал головой.

— О чем ты говоришь? — низким голосом спросил Маркас, смотря только на Лоуренса.

— Ты привез в клан целительницу, Маркас и не можешь вот так просто отпустить ее, — сказал старейшина, — никто из нас не согласиться на это. Ваш с ней ребенок будущее клана. Новое будущее.

— Лилис не целительница, — уверенно сказал Маркас.

— Тогда ты знаешь куда меньше чем мы. Вызови сюда свою девчонку и тогда все поймешь. Продолжать этот разговор без Лилис не имеет никакого смысла, — усмехнулся Лоуренс.

Маркас задумчиво постучал пальцами по столу. Он, конечно, мог бы поспорить с Лоуренсом, но не стал. Этот разговор, наконец, заинтересовал его. Посмотрев на Дугалда, он кивнул ему, разрешая отправиться за Лилис. Брат незамедлительно поднялся с места, чтобы выполнить приказ. Когда дверь за ним закрылась, Маркас посмотрел на Лоуренса.

— Что тебе известно о ее целительстве? — сухо спросил он, — Гордон, да и она тоже, говорили, что у нее нет такого дара. Ее мать потеряла его.

Лоуренс вернулся на свое место за столом и сделал глоток эля.

— Я видел ее мать в момент ее целительства. Поверь, мощь ее дара была поразительной. Не сомневаюсь, ее дочь унаследовала не меньше силы. Вспомни, что она сделала с тем чаем, хотя никто из нас и помыслить не мог об отраве.

Маркас умел прислушиваться к мнению, особенно если это касалась того в чем он сам так и не смог разобраться. Гордон многое скрывал от него, вдруг и о даре Лилис умолчал? Знала ли она об этом? Кажется, у него появилась прекрасная возможность узнать об этом из первых уст.

Дугалд вошел в зал вместе с Лилис. Маркас жестом указал ему на свободный стул, куда Дугалд и сопроводил Лилис, а потом уже вернулся к своему столу. Сев, он откинулся на спинку стула вместе с кружкой эля, готовый наблюдать за всем, что происходит. Маркас проигнорировал улыбку на лице брата. Кажется, он был единственным, кто веселился.

Лилис в отличие от Дугалда сидела, напряженная до предела. Маркас видел, что она не понимает, почему ее привели сюда. Что ж, это к лучшему. Лоуренс молчал, не торопясь вступать в разговор. Не смотря на заявление о целительстве Лилис, она все же принадлежала Маркасу, и только он мог решать ее судьбу.

Поэтому, когда Маркас встал с места и подошел к Лилис, все замерли, готовясь слушать.

Лилис тоже замерла. Ее дыхание замедлилось от волнения, но она не могла отвести взгляд от Маркаса. Она не замечала остальных. Только Маркаса. Он пугал и одновременно волновал.

— Скажи мне, Лилис, ты что-нибудь скрываешь от меня? — сурово спросил он.

Лилис тяжело сглотнула. Больше нет места для лжи. Она ведь так решила для себя?

— Не намеренно. Я узнала об этом только когда приехала Фэррис. До этого момента я не была уверена, — с трудом выдавила она.

Маркас мысленно выдохнул от облегчения. Если бы Лилис начала со лжи, было бы куда хуже, чем сейчас.

— Рассказывай дальше, — приказал он.

Лилис согласно кивнула. Теперь, после разговора с Фэррис, она почувствовала свободу. Ей и правда не следовало отказываться от своего дара, пусть она и не совсем понимала, как это работает. Она обязательно во всем разберется.