Вот и сейчас, насытившись печеньем, мальчишки подбежали к очагу и уселись рядом с другими детьми. Маркас не слышал, что происходило там, но судя по очередному взрыву громкого смеха, Мэррион рассказывала что-то очень интересное.

Его сестра, которая ходила за ним по пятам, теперь сидела в окружение детей и смеялась, позабыв о мече и тренировках на поле с мужчинами. Дети слушали ее с восхищением в глазах, и она не собиралась останавливаться, продолжая бурно жестикулировать.

Скрипя сердцем, Маркас признал, что рядом с Лилис, Мэррион изменилась. То, чего Дженис добивалась долгие годы, девчонка из чужого клана сделала за несколько месяцев. Нет, его сестра осталась прежней и не стала более покладистой или же менее взрывной. Она по-прежнему была той неуклюжей девчонкой, которую он воспитывал едва ли не с рождения. Вместе с этим она обрела рассудительную внимательность к тем, кто ее окружал. Никогда прежде она не общалась с детьми и женщинами, а теперь делала это. Она, то и дело, поглядывала в сторону Лилис, получая, если не одобрительный кивок, то поддерживающий и ободряющий. Будто между ними происходил лишь им одним ведомый безмолвный разговор. Потом, они возвращались к своим делам. Все это время Маркас оставался незамеченным наблюдателем. Ни Мэррион, ни Лилис не смотрели на него, хотя он зашел в зал уже давно. Это удивляло.

Вот и сейчас с тем выражением спокойствия на лице, с которым она никогда не смотрела на него, Лилис вернулась к платью, которое подшивала, пока Мэррион разговаривала с детьми. Она ловко орудовала иглой, сшивая распоротый шов.

Пользуясь тем, что Лилис отвлеклась, Маркас скользнул взглядом по ее животу. Он не помнил, в какой из дней начал присматриваться к ней, четко отмечая любое изменение ее фигуры. Может это случилось в эту из тех ночей, когда он понял, что ее живот больше не был плоским как прежде. Он приобрел твердую округлость, которую уже невозможно скрыть платьем или пледом. Все в Лилис изменилось, округляясь и готовясь к рождению новой жизни. Ребенок, который привел Лилис в его клан, рос в тишине и покое, не зная о том, в какой мир окунется, появившись на свет. Никто не мог этого знать.

Мэррион с улыбкой подтолкнула малыша Робина к Лилис, когда старшие дети начали оттеснять его в сторону, чтобы лучше слышать историю. Лилис подтянула ноги к себе, позволяя Робби усесться рядом, но он зевнул и лег, прижавшись щекой к ее бедру. Улыбнувшись, Лилис потрепала его по макушке и с улыбкой поправила ткань, чтобы она не мешала ребенку дремать.

Дети любили Лилис, это было слишком очевидно. И она, несмотря на свое прошлое, отвечала им такой же искренностью. Ее лицо светилось чем-то нежным и внутренним, что отличало ее от других женщин. Маркас понял, что не может отвести от нее глаз, настолько красивой она выглядела. Если прежде он ценил свой дом, свой приют как родовое гнездо, то теперь всякий раз глядя на очаг, представлял светловолосую Лилис, сидящую поблизости на разбросанных в беспорядке шкурах. Но сейчас, его воображение пошло дальше. Что если вместо Робби, на ее коленях устроится его сын? Впрочем, так оно и было. Его ребенок рос внутри нее.

Маркас сжал руками деревянные подлокотники кресла. Прежде он сторонился младших членов клана, предоставляя заботу о них их родителям, теперь же он то и дело возвращался к ним взглядом. У него была на то причина, пусть и не самая веселая. У него уже давно не осталось сомнений в правдивости слов Лилис. Ребенок действительно принадлежал ему не только по его признанию, а по крови. И это многое меняло. Сможет ли он собственноручно поставить на нем клеймо незаконнорожденного, пусть и признанного отцом?

Лилис подняла голову и посмотрела на него. Она будто поняла, о чем он думал и обеспокоенно нахмурилась. Маркас не удержался и ответил ей не менее хмурым взглядом. Лилис тут же отвернулась и вернулась к работе, сосредоточенно комкая ткань в своих руках. Нежность в ее облике исчезла, оставив вместо себя привычную настороженность.

В прежние времена такая поспешность могла бы рассмешить Маркаса. Но сейчас она ему не понравилась. В этом страхе и торопливости, он видел что Лилис сравнивает его с Гордоном. Будь он проклят, если в них двоих было хоть что-то схожее.

— Подать вам эль?

Тихий голос Морран, не отвлек Маркаса от наблюдения за Лилис. Он не смог отвернуться от нее даже тогда, когда девушка наклонилась к столу, удерживая в руках кувшин с медовым напитком. Вырез на ее платье был куда откровеннее, чем у Лилис, но и это осталось незамеченным, потому что как раз в этом момент Робби, который все же крепко уснул, перевернулся на другой бок. Бережно, Лилис придержала его, не позволяя удариться. Малыш снова засопел.

— Вы ведь знаете, что всегда можете позвать меня в комнату, не так ли? — прошептала Морран, прижимаясь грудью к плечу Маркаса. Ее темные глаза сверкнули игривостью, когда она попыталась присесть к нему на колени, — Я уже давно жду этого.

— Займись своими делами, Морран, — резко сказал Маркас, легко оставляя девушку в сторону, — Лоуренс и Дугалд тоже не откажутся от медового эля. Кажется им нужно согреться. Позаботься лучше о них.

Стряхивая снег с тяжелых ботинок, Лоуренс вошел в главный зал. Как всегда он что-то ворчал себе под нос. Дети громким визгом встретили его появления. Для них он был как добродушный великан. Сейчас они были еще слишком малы, чтобы понимать, какой свирепой мощью он, как впрочем, и другие старейшины, обладал в своей молодости.

Грузно усевшись на стул, Лоуренс в один глоток осушил эль и махнул Мэррион, чтобы она немедля наполнила его кружку. Дугалд же сел ближе к очагу, но так чтобы слышать других мужчин. Его лицо раскраснелось от холода, и он с удовольствием принял кружку с элем.

— Проклятье, да там разыгрался настоящий буран, — проворчал Лоуренс, посмотрев на Маркаса. — Зима в этом году точно будет ранней. Хорошо, что наши кладовые полны запасов. Звери уже сейчас разбрелись по своим норам, будь уверен.

Маркас кивнул. Он был рад, что Лоуренс решил остаться в зале, а не подняться сразу же в свою комнату. Разговор со старым воином отвлечет его от созерцания Лилис. По крайней мере, он на это надеялся.

— Нам не привыкать охотиться зимой, — сказал Маркас, — ведь так, Дугалд?

Дугалд усмехнулся и вытянул длинные ноги вперед, подставляя их к огню очага.

— Я не так сильно люблю зиму как ты, — ответил он, — Я бы с радостью оставил это дело до весны.

Маркас рассмеялся и покачал головой. Он и правда любил зиму, пусть это и было довольно опасное время. Если как следует не подготовиться. О чем он никогда не забывал.

— Сын своего отца, — одобрительно цокнул языком Лоуренс, посмотрев на Маркаса, — Он был бы горд тобой. Его тоже ничего не останавливало.

Маркас допил свой эль и поставил кружку на стол. Удивительно, но в последние месяцы он редко вспоминал отца и его уроки воспитания. Довольно жесткое, но очень действенное воспитание. Он не знал жалости даже к своим детям. Дугалду удалось избежать подобного давления, а Мэррион и вовсе бы не удостоилась его. Аласдер Маккей признавал лишь своего законного сына, позволяя своим остальным детям некоторую видимость свободы.

— Негоже твоему ребенку без имени ходить, — внезапно заметил Лоуренс, сдвинувшись ближе к Маркасу, — Девочка уже совсем скоро родит. Ребенок останется без твоего имени. Лишь твоего признания будет мало, если родится мальчишка, твой первый ребенок. Девчонка другое дело. Все что ей нужно в будущем, удачный брак, если ты, конечно, этого захочешь.

— Я пока не думал об этом, — уклончиво ответил Маркас.

— О чем именно? О своем имени для сына или о муже для дочери? — Лоуренс не собирался отступать. Это было в его характере, цепляться за вещи с завидным упрямством, от которого никому не было спасения. И сегодня своей жертвой он избрал своего вождя.

Маркас посмотрел на старейшину. Ему следовало давно привыкнуть к напористости Лоуренса и, прежде так оно и было. Теперь же слова воина легли на благодатную почву, поселив еще больше сомнений. Только вот какими бы не были его раздумья делиться ими с Лоуренсом, да и с другими, он не собирался.