Маркас сжал губы. Он должен узнать все, пусть и для этого ему придется набраться терпения. К счастью у него будет для этого достаточно времени.

Размышляя над этим, Маркас вошел в дом. Его пристальный взгляд нашел Дженис. Женщина сидела у очага с Мэррион. Девушка с хмурой гримасой на лице держала в руках вышивку, крутя ее из стороны в сторону. Она точно не выглядела довольной тем, чем сейчас занималась. И не мудрено. Подобные занятия раздражали Мэррион. Дженис же не оставляла надежду сделать из девушки истинную леди, обучая ее различным хозяйственным делам. Маркас хмыкнул и потрепал сестру по голове.

— Маркас, — воскликнула Мэррион, улыбаясь и запрокидывая голову, чтобы посмотреть на брата. Вышивка выскользнула из ее рук, упав на пол, на что девушка не обратила никакого внимания, — Я видела, как ты тренировался сегодня утром, — в ее голосе прозвучало неприкрытое восхищение, — когда я смогу быть на поле с вами? Я могла бы стать кому-нибудь достойным противником. Может даже лучше, чем кое-кто.

— Думать об этом забудь, — громко вскрикнула Дженис, едва не подскочив на ноги. Она стиснула зубы, сдерживаясь, чтобы не одарить пасынка красноречивым взглядом, — если я узнаю что ты, Мэррион, была на том поле, я закрою тебя в комнате до тех пор пока Маркас не соизволит найти тебе подходящего мужа.

Мэррион сжала зубы и недовольно развернулась к матери. Выдохнув, она схватила вышивку, комкая ее в руках.

— Дженис права, — сказал Маркас, сжав сестринское плечо, — на поле тебе делать нечего. Там место для мужчин, а не для девчонки, пусть и такой храброй как ты.

Дженис облегченно выдохнула и закивала. Маркас не часто соглашался с ней, особенно в вопросах воспитания Мэррион. Сейчас же, к счастью, он проявил благоразумие и ее это радовало. Если бы так было всегда.

— Но это было бы гораздо веселее, чем заниматься этим, — Мэррион снова поморщила, указывая на ткань на своих коленях, — проклятье.

— Мэррион, — окрикнула Дженис, краснея от раздражения и стыда за дочь, — поднимайся в свою комнату и переоденься к ужину. Твое платье грязное.

Мэррион не стала скрывать радости. Мать, наконец, освободила ее от обязанности проводить время за таким скучным занятием. Вскочив на ноги, она бросила к лестнице, опасаясь, что мать может остановить ее. Перескакивая через несколько ступеней подряд, она так высоко задирала юбку, открывая вид на стройные ноги обтянутые теплыми чулками. И, кажется, ее эта откровенность совсем не беспокоила.

Маркас рассмеялся. Это противостояние матери и дочери иногда доходило до самого настоящего безумства. Мэррион и Дженис отличались друг от друга, как небо и земля. Не было ничего, что связывало бы их. Только узы крови. А ведь Дженис родила и воспитывала Мэррион с самого момента ее рождения. Его мысли снова вернулись к Лилис. Была ли она похожа на свою мать, как о ней говорил Гордон? Здесь его тоже ждала неизвестность.

— Где Лилис? — спросил Маркас, взяв со стола красное яблоко. Утром он поручил Дженис навестить Лилис после ее пробуждения и сопроводить ее на завтрак. Он знал, что не вернется до вечера и не собирался морить девушку голодом. А еще он выбросил ее платье. Больше ничего не должно остаться у нее от прошлой жизни в клане Дафф.

— Она попросила отвести ее в дом. Я сделала это сразу после завтрака, — Дженис поднялась на ноги и остановилась у стола. Ее взгляд сосредоточился на корзинке с рукоделием, которую нужно было отнести в комнату перед ужином. Обычно в это время в зале собиралась слишком много людей, чтобы оставлять такие хрупкие вещи в доступе.

Маркас едва не подавился яблоком.

— Что ты сказала? — прорычал он, нависая над мачехой, — Что ты, черт побери, сделала?

Дженис испуганно вздрогнула и развернулась к Маркасу. Она не ожидала от него такой злости. Она ведь сделала то, о чем он просил ее. Привела Лилис к завтраку и позаботилась о ней.

— Я проводила ее в дом, который ты выделил ей — выдавила она, — Разве ты не этого хотел? Лилис сказала, что ты распорядился, чтобы она жила там, а не здесь, в главном доме. Или я что-то неверно поняла?

Маркас не стал тратить время на дальнейшие бессмысленные разговоры с Дженис. Отбросив яблоко, он вышел на улицу и направился к тому дому, куда вчера сам привел Лилис. Она совершила ошибку, отправившись туда без его позволения. Он не успел сегодня позаботиться о нем, и не был уверен, что дом находится в пригодном состоянии для жизни. Да он был крепким и добротным, но совсем не ухоженным. Нужно приглядеться к очагу и посмотреть, как он обогреет весь дом. С приближением зимы это очень важно. Это не было заботой о Лилис, а привычным стремлением отслеживать безопасность в клане.

Лилис придется усвоить, что он не Гордон и его приказы всегда были обоснованы не просто его собственным желанием. Ей следовало оставаться в комнате ради своей же безопасности. Или она хотела иного от этой жизни? Пусть делает это, но после того, как родит ребенка, которого называла его. То, что принадлежало ему, должно быть под его пристальным вниманием.

Хмурясь, Маркас остановился у дома и толкнул дверь, ожидая, что она тут же поддастся его силе. Закрыто. Он толкнул еще сильнее, с каждым ударом осознавая, что Лилис закрылась изнутри, используя засов. Для чего она сделала или от кого? Неужели пыталась укрыться за дверью именно от него? Будто это его удержит. Наивность Лилис могла бы рассмешить его. Он брал осадой слишком много чужих домов. А сейчас, по всей видимости, придется взять тот, который был построен его же руками на земле клана.

Одним ударом Маркас выбил дверь с петель, ни о чем не жалея. Дверь повисла, а он перешагнул через порог, оглядываясь по сторонам. Несмотря на холод, проступающий с улицы, Маркас почувствовал, что в комнате было неожиданно тепло. В очаге, который как он знал, не был вычищен, теперь разгорался огонь. Подойдя ближе, Маркас присел на корточки и осмотрел очаг. Он был в идеальном порядке и не дымил, как ожидалось. Кроме этого, над огнем в подвешенном котелке, томилась ароматная каша.

Быстро поднявшись, Маркас прошелся по всему дому, притрагиваясь к каждой ровной поверхности, куда падал его взгляд. Чистота. Выскобленный стол, отмытые до блеска полы. Кто-то хорошо постарался, наводя здесь уборку. Только вот единственным человеком, который был здесь, это Лилис? Неужели все это сделала она? И даже очаг? Проклятье, в главном доме, этой работой занимались юркие мальчишки, а вовсе не женщина, да еще и беременная.

Маркас остановился у кровати, задумчиво разглядывая девушку. Ее волосы разметались по подушке, в своем привычном беспорядке. Укутавшись в тонкое одеяло, но оставив ноги открытыми, Лилис спокойно спала, подложив руку под щеку. Ее не разбудил даже громкий шум, с которым входная дверь вылетела из петель от его мощного удара. Ее дыхание, ровное и мерное, не изменилось.

Бесцеремонно усевшись на кровать, Маркас прижался бедром к ногам Лилис, не беспокоясь, что она проснется от этого движения. Нет, совсем наоборот, ему хотелось, чтобы она открыла глаза и увидела, кто именно сидит рядом с ней. Ему не терпелось увидеть ее реакцию на него. Испугается? Значит, для этого у нее есть причина. Хмыкнув, он провел пальцем по стройной лодыжке, опускаясь к узкой женственно стопе. Ноги Лилис были холодными. Она замерзла? Почему же ее это не разбудило, и она продолжала спать, как ни в чем не бывало? Разве этот холод не доставлял ей неудобство?

Будто отвечая на его вопрос, Лилис сдвинулась в сторону и сбросила с себя одеяло, открывая плечи. Вздохнув, она уткнулась в подушку, но так и не проснулась.

Маркас смотрел на нее, пытаясь понять самого себя. Что он здесь делает? Сейчас, убедившись в том, что Лилис справилась с домом, он мог бы уйти. Но он продолжал сидеть на кровати, поглаживая девушку по ноге. Почему она так интересовала его? Почему задевала что-то внутри него, о чем он никогда не подозревал?

Любопытство.

Вот как он мог это назвать. Прежде, женщины не интересовали его настолько сильно. Они выполняли для него свою роль и уходили. Или, если быть точнее, он прогонял их. Он никогда не думал о них, и уж точно не рассматривал спящими, наслаждаясь этой картиной. Почему же он делал это с Лилис? С той, кому предназначалось стать для него лишь мимолетным развлечением.