— Что у тебя такое? — он явно был не рад, что пришлось оставить товарищей ради гвайло, пусть и ценного.

— Дай мне доступ к экзоскелету.

— Что?! Зачем? — опешил наёмник.

— Долго объяснять, — Дровер постарался сделать самое убедительное выражение лица, какое мог. — Просто отключи защиту и не мешай, хорошо?

— Это же риск…

— Слушай, чем быстрее ты поможешь мне, тем быстрее я помогу вам! — даже раздражение вышло натуральным. — Мы наконец-то выполним задание и свалим отсюда!

Дровер смотрел безопаснику прямо в глаза. Тот что-то буркнул, но переключил броню. Хакер тут же вошёл в систему, подключился к нательной камере, попробовал пошевелить руками и ногами. А потом, не слушая протестов, заставил броню взять рельсотрон и побежать вперёд, туда, где остальные пытались прорвать оборону. В грудь бойца тут же врезалось несколько игл, и он заорал от боли. Но Дровер, пользуясь ускоренным восприятием, успел застрелить двоих врагов, заставил броню упасть на пол и скользить вперёд, убивая всех, кого встречал. Остальные бросились следом. Кажется, кто-то вызывал бойца по рации, но он уже не мог ответить: стрелял и стрелял, пока не извёл магазин, и вражеский огонь превратил экзоскелет в хлам. Но всё как раз было уже кончено: последние выжившие безопасники стояли перед входом в серверную. Вскоре к ним присоединился и Дровер.

— Ты совсем охренел! Своего под пули бросил! — командир отряда замахнулся на него прикладом.

— Убьёшь меня — провалишь задание, — спокойно ответил хакер, не двинувшись. — Я решил проблему, с которой вы долбились. Теперь отойди: мне надо работать.

Китайские спецназовцы явно знали, что делают. Серверы были целы, хотя захватчики и обрубили часть проводов. Тут же лежало и тело одного из коммандос — подключённый к его шлему экран передавал смерть мозга. Значит, он пытался обуздать систему, но айсволл оказался сильней.

Дровер смотрел на труп — и ничего не ощущал: смерть в последнее время шла по пятам слишком часто. Подумаешь, ещё мертвец. Не первый, не значимый, и, видимо, не последний.

— Следите за показателями. Вырубите, если красным замигает. А если не вырубите — директор Хо обо всём узнает. Так что держите себя в руках, — распорядился хакер и выдернул шнур из разъёма на шлеме мёртвого китайца, подключив к своему нейроинтерфейсу.

— Стой, а порошок? — командир еле сдерживал злость.

— Уже применил. А теперь, если вы не возражаете…

Защита этого уровня даже не нуждалась в мелочах вроде головоломки. Хакер сразу оказался в пустоте, разделённой стеной. На первый взгляд, этот айсволл не отличался от других: ещё одна грань между беспомощностью и властью. Просто теперь ставки были повыше. Дровер прощупал стену анализатором и не нашёл слабых мест. Атаковал в четверть мощности — защита даже не заметила. Шансов пробиться с помощью грубой силы не было. Да и последние крупицы «Карнвеннана» давно растворились. Оставалась лишь программа — незаконченная и ненадёжная.

Почему-то память подсказала фразу «Бог не играет в кости». Но хакер как раз собирался подбросить монетку и сыграть со стеной ва-банк. Он ставил свою жизнь, жертву Абхишека, потерянный бонсай, пережитую боль, ужас близости смерти, бессилие перед болезнью, бандитами и тем киборгом, что валялся теперь в турбинном зале — всё, что было и что могло бы быть. Всё — ради шанса выиграть хоть какое-то будущее. В крайнем случае, это будет проверкой, прав ли был Абхишек, когда говорил про карму. Дровер включил программу, выкрутил мощность, использовав все ресурсы, и ударил. Айсволл покрылся трещинами, из которых выстрелили снопы бледных щупалец. Хакер даже не стал отбегать: не было сил. Он просто ждал. Ждал и надеялся.

Вот первые отростки дотянулись до аватара. Теперь или смерть — и тогда всё было зря — или мгновенная победа. Вот весь пучок достиг виртуального ковбоя. Вот щупальца оплели его тело…

Но боль не пришла. И отростки, как отражённые от зеркала лучи, рассеялись по среде, залив её белизной. Большая часть из них ушла в никуда, но тех, что вернулись к айсволлу, хватило: стена задрожала, покрылась трещинами поглубже, и, не выдержав, распалась. Ставка сыграла.

Найти управление шлюзами оказалось проще простого. Но хакер медлил: вернулись сомнения. От Дровера сейчас зависело слишком много: десятки миллионов жизней, судьба древнего города, репутация корпорации, престиж страны, не говоря уже о собственной судьбе. Нельзя было просто отмахнуться. Впрочем, в виртуальной среде всегда есть время подумать.

На Китай и «Ян Ван», в принципе, было наплевать. Но если открыть шлюзы, погибнут люди. Кому-то, быть может, и повезёт, но погибнет большинство рабочих и клерков, полицейских и проституток, торгашей и бандитов, стариков и детей. За какие-то мгновения случится то, на что у Гитлера или Мао ушли годы…

Синдром Вольфа-Штайнбергера уже не угрожал. Можно было просто сказать, что мёртвый китайский хакер сделал что-то, что помешало заданию. Вряд ли командир безопасников бы поспорил — скорее вызвал бы вертушку и дал уйти.

Но что дальше? Хо недвусмысленно дал понять, что будущее хакера в корпорации решится именно сегодня. Величайшее массовое убийство в истории — а в обмен счастливая жизнь — или чистая совесть, но неизвестность? На одной чаше весов — беглый хакер, нужный как инструмент. Без родных, без друзей, без привязанностей — никто не будет плакать. На другой — двадцать миллионов жизней: родственники, коллеги, знакомые, любовники — капли, составлявшие море. Невосполнимая потеря… Но точно ли невосполнимая?

На каждый образ плачущей матери или стиснувшего зубы вдовца приходился другой. Толпа, спокойно обходящая избитого беднягу, как мусор. Кривозубый домовладелец, выжимавший все соки из жильцов в бараке. Боевик, готовый за идею пустить в расход любого, особенно гвайло… А как они себя повели, когда город накрыл ядовитый туман? Помогли ли друг другу? Да нет же. Бросились обыскивать тела погибших — и погибли следом. Все, с кем Дровер встречался в Гонконге, стремились воспользоваться им и выбросить. Разве что Абхишек… но тот был мёртв. Если все плевать хотели на хакера, с чего вдруг ему заботиться о них?

Да, мелочные обиды не заслуживают расплаты, да, были другие, непрогнившие люди, да, Дровер — не бог, чтобы всех их судить… Но снова вспомнилось, как он унижался, пытаясь скрыться от дрона, а в ответ получал лишь насмешки и угрозы. Хватит. Пусть умоляет кто другой. Свой шанс на хорошую жизнь упускать нельзя. Не после такого пути.

Дровер начал раскрывать шлюзы один за другим, больше не думая. Датчики потока воды сигналили о давлении, напряжение в сети подскочило до предела — но стало на всё это так наплевать. Он выдержал. Выстоял. Остальное отныне неважно.

Теперь море смоет всё это дерьмо, смоет всех: фай-чай, что посылали хакера к чёрту или пытались нажиться, продав куртку втридорога; наёмников, которым проще было работать дубинкой, чем головой; «Призрачных теней» с их клоунским раскрасом; предателя-водилу с его дурацкой рукой… Если они не горят в аду, пусть тонут в Гонконге!

Хакер отключился и понял, что впервые за долгое время улыбается.

А в это время Эдвард Хо поймал себя на том, что до боли вцепился в перила на крыше опустевшей штаб-квартиры «Ян Ван». Директор медленно разжал руки и потёр затёкшие кисти, разгоняя кровь. Он ненавидел дождь, но приходилось его терпеть. Всех и всё ценное, что было в кампусе, уже увезли, но Хо стоял ещё на посадочной площадке рядом с личным конвертопланом. Не было нужды ждать доклада с Гонконгской стены: отсюда было хорошо видно громадные шлюзы, не скрытые даже жёлто-серым смогом.

Директор перевёл взгляд на конвертоплан. Хорошо было бы эвакуировать и его — после потери города «Ян Ван» пригодится любая мелочь. Но надо было сделать вид, что Хо со всем справится сам, а то охрана могла бы увезти его силой. Один зря потерянный конвертоплан… Но больше директор ни о чём не жалел. Ведь принципы, на которых выстроили корпорацию, оставались нерушимы.