На стуле напротив сидел другой аватар — пожилой, но не дряхлый мужчина в чёрно-золотом халате. Его немигающие глаза не выражали ничего. А длинные седые усы делали человека похожим на восточного дракона.

— Здравствуйте. Как Вы себя чувствуете? — донёсся его мягкий голос словно откуда-то издалека, и хакер догадался, что с ним говорят через неполное погружение: собеседник набирал текст, и его озвучивал компьютер.

— Хуже, чем до того, как оказался в этой комнате, — искренне признался Дровер.

— Медицинский виртуал приятен, но разговаривать в нём невозможно.

— Да, Вы правы. Простите, как к Вам обращаться? Прошу извинить, что не поздоровался, — стыд можно было перебить только вежливостью.

— Называйте меня директор Хо. И не извиняйтесь. Человеку, который лежит на операционном столе, простительно забываться, — показалось, что аватар даже улыбнулся.

— Где я? В смысле, моё тело.

— В кампусе «Ян Ван», не острове Ап Лей Чау, в Гонконге. Вы помните, как сюда добрались?

Дровер вспомнил. И как бронированный «Джи-Эм» промчался по опустевшим улицам, и как протаранил конвертоплан, и как в самом конце пути что-то ударило в руку с такой силой, что чуть не выбросило из изувеченного микроавтобуса… Вместо ответа получилось только неуверенное «д-да».

— «Карнвеннан» мы при Вас не нашли. Разумный поступок.

— Не нашли что? — удивился хакер.

— Прототип. Порошок, который Вы предложили обменять.

— Предложение ещё в силе. Получите свой кар… порошок, если я получу лекарство.

— Он называется «Карнвеннан». Как кинжал короля Артура, дающий невидимость. Вы так долго избегали поимки как раз благодаря его эффекту.

— Я старался. Когда Вы выпустите меня отсюда? Тут хорошо, — Дровер оглядел унылую комнату, — но у меня есть дела.

— Я хочу сделать встречное предложение, — синтезатор голоса как мог пытался передать решимость человека по ту сторону. — Корпорации «Ян Ван» пригодится хакер вашего уровня. Мне сказали, что нейроимплантаты у Вас устарели — за заменой дело не станет. И ваших тайн мы допытываться не будем.

Лучших условий хакер не получил бы ни от кого. Но даже в вежливом тоне Хо ощущался какой-то отвратительный привкус, в десять раз омерзительней, чем от «Карнвеннана». Тут же вспомнилась разруха на улицах Ван Чай, вспомнилась и жестокость, с которой приходилось встречаться каждый день. Неважно, что именно потребует Хо. Придётся замараться, и замараться по-крупному.

Дровер очень хотел и новое железо, и новую работу, и новую жизнь. Вот только чего это будет стоить? Разве он цеплялся зубами за каждый шанс выжить, чтобы теперь переступить себя и продать душу усатому дьяволу в дурацком халате?

— Нет. Нахер. Я лучше буду жить в дерьме, как раньше, но других макать не стану! — скопившаяся злость прорвалась наружу — сил и желания подавлять её не было. — В Шам Шуи По за кусок собачатины глотки готовы перегрызть! В Ван Чай триады похищают людей прямо с улиц! Девушки, у которых ваши генные опыты не прижились, отдаются за гроши! А вам всем насрать — ведь планы выполняются, производство растёт… А кто не попал в эти планы — да и хрен бы с ними: есть ещё миллионы? А кто выпендривается, тому или ваши глушилки мозги промоют, или громилы мозги выбьют? Так, что ли?

— Я был уверен, что именно Вы и отключили программаторы. Хорошее дело.

— В смысле? — опешил Дровер, не ожидавший спокойного ответа.

— В прямом. Я всегда говорил остальным в Консорциуме, что это плохая, тупиковая идея. Но меня не слушали — и вот результат.

— Херня.

— Можете не верить… — хакер явственно различил настоящее сожаление в этой фразе. — Кстати, как были ощущения от приёма порошка?

— На вкус омерзительно. Иногда глючит. А ещё… твою мать…

Дровер осознал всё именно сейчас. Первая доза уже обличила вещи, которые раньше он не замечал или не хотел замечать. И с каждой новой порцией проблемы Гонконга становились всё яснее. Будто разрезал красивое яблоко — и вынимаешь из мякоти сотни личинок.

— Что — «ещё»? — монотонно уточнил аватар.

— Что у вашего порошка интересный побочный эффект.

— Смотря что считать побочным эффектом. В двадцатом веке учёные придумали лекарство от давления, а оказалось, что при его приёме временно проявляется мужская сила. Так что этот препарат применять стали именно от… деликатных расстройств. Тут вышла похожая ситуация: побочным эффектом свободы воли стала невидимость в виртуальной среде.

— Пусть так. Допустим, вы всем раздадите этот порошок…

— Мы планировали добавлять его в воду, — перебил Хо.

— Да не суть. В чём выгода, если люди начнут бунтовать? Я в жизни не поверю, что вы хотите просто проявить… доброту.

— Доброта тут действительно не при чём. Меня заботит будущее нашего вида.

Дровер рассмеялся.

— Ничего смешного тут нет, — продолжил директор столь же спокойно. — Промывать всем мозги, чтобы легче управлять, — путь в никуда. Даже пропаганда лучше: для неё надо стараться, напрягать ум. А сейчас всё слишком просто: включил что-то и забыл. Это отупляет и верхи, и низы. Ещё недавно мы хотели создать базу на Марсе, отправить людей к Юпитеру, но изобрели один только «Карнвеннан». Один за всё время, как заработали «глушилки», и только потому, что разработчики соблюдали особый режим. Рано или поздно промывка мозгов захватит мир — и цивилизации придёт конец. Как в те времена, когда Рим полагался на рабов: было проще купить десяток, чем придумать что-то новое. И повторения той катастрофы, возвращения Темных веков — я не хочу.

От откровений директора закружилась голова. В «хорошего царя» совсем не верилось, как и в спасение человечества. Презрение ко всем, кто стоял за Консорциумом, требовало плюнуть в виртуальное лицо Хо и послать его подальше со всеми этими «интересными предложениями»… Но его слова были слишком логичны, слишком удачно ложились на личный опыт.

Сколько раз хакер пользовался тем, что прошивку у камер никто не обновлял? Сколько раз удавалось уходить от боевиков из-за их тупых и бесхитростных действий? Всё, что касалось внутренних дел Гонконга, было будто каким-то устаревшим, недоделанным. Можно сказать, у корпораций был «нереализованный потенциал», но это прозвучало бы даже слишком хорошо. Скорее, в городе был застой. Деградация. А ещё Дровер понял, как же сильно устал. Не физически, а разумом. Захотелось проспать лет пятьдесят, пробуждаясь лишь для еды. Скорый темп последних дней выжал все силы, и внутри теперь горело лишь желание выжить, лишь желание продержаться ещё день, ещё минуту, ещё вдох. «А дальше — хоть потоп», — подумал хакер и, наконец, произнёс:

— Я согласен.

— Простите? — Хо замешкался на миг, но быстро нашёлся. — Это верное решение. Я сейчас же распоряжусь, чтобы вы получили «Скорпифакс».

— Щедро. Спасибо.

— Не спешите с выводами. С Вас ещё ваша часть сделки.

— Да, доставлю порошок, как только дадите возможность, — Дровер мысленно выдохнул.

— Мне он уже без надобности. Возьмёте с собой на задание.

Пришлось глубоко вдохнуть снова.

— Что ещё нужно? — и раздражение тут же смешалось с усталостью и смирением.

— Я должен выполнить обещание. Поэтому Вы заберёте порошок и отправитесь на Гонконгскую стену. Взломаете её систему и сбросите створки шлюзов. Сейчас она в руках китайского спецназа, поэтому…

Дровер пропустил объяснения мимо ушей, застряв на слове «шлюзы». Стена была единственным, что мешало морю поглотить город. Стоило её убрать, и Гонконг бы вместе с жителями скрылся под водой за несколько часов. «Дальше — хоть потоп? Ну и ирония…» Эти чувства напомнили те, что настигли уже когда-то — в убежище «Единства», где вместо Хо напротив сидела Цили. Словно порочный круг оказался на деле спиралью, и каждый виток спускался всё ниже и ниже — прямо в ад.

— Только после лекарства, — отрезал хакер. По крайней мере, на этот раз он настоит на своём.

— Само собой. Приступ во время такого задания был бы… контрпродуктивен. Теперь, если Вы готовы, можем вернуть вас в реальность.