Я нагнулась за пальто, все ещё валявшимся на полу, и тугая шнуровка платья больно врезалась мне в и без того натертую спину. Я незаметно развязала ее и закуталась в пальто. Уже было все равно, сумеет ли платье с подолом, ставшим вдруг таким тяжёлым, удержаться на мне. Ноги ныли от каблуков, голова — от наступавшего похмелья. Было уже почти пять утра. Если Адриан не успел за это время исправить ситуацию с Алиной, придётся ему делать это уже в наше присутствие.

Я еле-еле убедила Свята, что досыпать в своей кровати ему понравится гораздо больше, чем распластавшись по барной стойке. Держа его за рукав на ходу, я расплатилась с Мариной за выпитый чай, и готовилась принять из ее рук свёрток с Тайлером, когда Томас меня опередил. Прижав к своей каменной груди тёплое тельце щенка, он неожиданно шепнул мне:

— В твоих интересах не потерять по дороге платье. Иначе я уже не посмотрю, что ты внучка моего босса.

Я не поверила своим ушам. Томас признался мне в своем поражении. Я же могла хоть тогда убрать от груди руку, и шедевр Вивьен Вэствуд тут же соскользнул бы к моим ногам. Но я сделала все, что было в моих силах, чтобы этого не произошло.

В ту ночь я снова видела во сне причину, по которой не могла забыться и отдаться Томасу всем своим существом: старшего брата, что едва не совратил меня в подворотне, когда мне было 14. Покрытая испариной, с дрожащими плечами и упавшим сердцем, я скинула с себя одеяло и села на кровати. Как бы мне хотелось, чтобы это был лишь очередной кошмар, выдуманный моим подсознанием. Часы показывали полдень. Полдень субботы, по прошествии которой до Рождественского бала останется десять дней. Еще десять дней меня никто не будет хотеть убить. Или нет?…

— О дьявол! О боги! Что это такое?! Агата!!! Твою мать, я знаю, что это твоих рук дело! — Из коридора раздавались вопли Свята. Мне даже высовываться туда не нужно было, чтобы понять, что произошло. Пока я вытряхивала друга из верхней одежды и укладывала в кровать, Томас положил Тайлера в будку, как он был, завернутым в шарф Свята. А проснувшись, щенок воспринял своё одеяло как собственность и, судя по тому, как надрывался теперь Свят, прогрыз в нем не один десяток дыр.

— Ну ладно Святик, кончай орать, я подарю тебе новый шарф, — примирительно говорила я, завязывая пояс халата, — все равно, Тайлеру красный идёт больше, чем тебе.

— Никому!!! Никому красный не подходит больше, чем мне! — Ревел Свят, пытаясь отлупить резвившегося вокруг нас Тайлера своим шерстяным ситом, в то время как я уже почти икала от смеха.

— Вы что, охренели, так орать? — Послышался сиплый ото сна голос Адриана.

Мы как по команде развернулись, забыв о начатом слушании по делу о сожранном шарфе.

— Как спалось? — Хихикнула я.

— Никто не мешал? — Заботливо поинтересовался Свят.

— Вот знаете, никто, кроме вашей парочки. Я бы очнулся даже на том свете от грохота, с которым вы перемещались по квартире! Откуда столько шума? Вы же оба тощие, как два скелета! Или это гремели ваши кости?! — Напустился на нас Адриан.

— Вообще, нас было трое, — икнула я.

— Как вас с Алиной, только ещё один, и между нами ничего не было, — пояснил Свят.

— Между нами тоже ничего не было, правда? — Промурлыкала Алина, выглядывая из-за спины моего брата, и обнимая того за талию. Адриан с нежной улыбкой опустил на неё глаза и прижал к себе.

Мы со Святом издали синхронный стон приторного умиления.

— Вы такие трогательные, меня аж тошнит, — Свят картинно прижал руку к груди. А потом подумал и добавил, — хотя знаете, меня бы все равно стошнило, даже без вашей помощи.

С этими словами он махнул всем нам рукой и отправился в ванную избавляться от бутылки вина, оказавшейся вчера ночью лишней. Я сочувственно поглядела на запертую дверь. Прежде чем пойти на кухню за водой для нашего сегодняшнего слабого звена, я снова посмотрела на Адриана и Алину. Она встала на цыпочки и обхватила моего брата за шею. Тот легко оторвал ее от земли и, не переставая целовать, затащил обратно в спальню, закрыв за собой дверь.

Мы близнецы, единое целое, и теперь одна наша половина была совершенно счастлива.

И это снова была не я.

За пять лет проживания в Петербурге я успела смириться с тем, что шла неизменным бонусом к отношениям с Адрианом или с кем-то из его близких друзей. Все их подружки свято верили, что самый надёжный путь к сердцу и кошельку моего брата или его друга лежал через дружбу со мной. Так что периодически, с разницей где-то в полгода, если речь касалась Макса, и ежегодно или еженедельно (в зависимости от серьёзности), если говорить об Адриане, у меня появлялись новые «близкие» подружки, которые исчезали из моей жизни так же быстро, как и появлялись. Поэтому я почти не удивилась, когда за неделю до бала в предстваительстве, на пороге торгового центра я оказалась в сопровождении Вики и Алины (и Томаса, куда же без него).

Если первая отпиралась от кредитной карточки Макса лишь первые десять минут, то вторую мой брат почти силой заталкивал на заднее сиденье машины Томаса. Несмотря на мольбы и угрозы Алины, Адриан оставался непреклонен в своём намерении вывести ее в общество. Но нужно отдать обоим парням должное хотя бы в том, что они избавили меня от неудобных вопросов относительно Томаса, следовавшего за мной по пятам. Выдав его за моего охранника, они вполне удовлетворили естественный интерес своих подружек, потому что ни одна из них даже не спросила, от чего на самом деле Томас был призван меня оберегать.

Не знаю, что занимало мысли Алины и Вики, застывших теперь по бокам от меня. Быть может в глубине души каждая из них гордилась оказанной ей честью быть приглашённой на настоящий светский приём. Возможно, Вика жалела, что на той вечеринке поставила не на того парня, заполучив сына управляющего иностранным представительством, хотя при более тщательной подготовке ей мог достаться сын немецкого дипломата и внук миллиардера в одном лице.

Хотя я все же не знала, как много было известно Вике и Алине о нашем происхождении и важности предстоящего вечера, но в чем точно была уверена, так это в том, что они не подозревали и о толике разочарований, что ждала их через неделю. Особенно это касалось Алины.

Если же отбросить мой скептицизм, обе девушки были хороши как минимум тем, что не задавали меркантильных вопросов. Обеих отличала своя природная красота, и я была спокойна, что ни одна не будет выглядеть, как проститутка, даже в платье за сотни тысяч, что так блестяще удавалось в своё время Нине.

Нам навстречу уже спешили три девушки-стилиста в приталенных чёрных костюмах. С главной из них, Татьяной, мы выбрали большую половину моего гардероба, за пять лет она здорово научилась визуализировать образы, складывавшиеся в моей голове.

— Привет, Агат, не скажу, что скучала по тебе, — улыбнулась она, — благодаря твоим постоянным набегам, я не поправляюсь ни на грамм. А тебе пора заканчивать жрать по ночам, иначе я не втисну тебя ни в одно платье от кутюр!

— Именно поэтому, пять лет назад я выбрала тебя, — просияла я.

— Девушки, — обратилась Татьяна к Вике с Алиной, — я наслышана о том, что впереди вас ждёт важный вечер. Не стесняйтесь выражать своё мнение и не позволяйте своим стилистам засовывать вас в платья, которые вам не нравятся. — Татьяна кивнула своим помощницам, и те с профессиональными улыбками на лицах представились девушкам.

— Есть какие-то общие пожелания, Агат?

— Да! — Я спохватилась, вытаскивая из сумки карточку с цветовой гаммой бала, которая была заботливо вложена в конверт с приглашением, — Татьяна, прочитай ее вслух, пожалуйста, — попросила я.

— «Мы будем рады, если вы поддержите цветовую стилистику нашего Рождественского вечера». Так, это у нас малахитовый, бургунди и сапфир?

— Navy, — поправила я, — адмиралтейский синий. Цвета семьи Эркерт. Вы запомнили их, дорогие мои? — Я окинула взглядом девушек. Получив от них согласные кивки, я продолжила, — эти три цвета не должны встречаться в наших платьях ни в каком своём оттенке. Никакого синего, голубого, василькового, зеленого, изумрудного, салатного, мятного, розового, красного, винного и так далее. Чёрный идёт всем, налегайте на чёрный.