Она уронила камень на грудь со странным жужжанием. Фэйт хотела сказать Марлоу, что мифы были фактами, зная, что кузнец получит удовольствие от этой информации, но она быстро поняла, что это означало бы выдать ее встречи с Ником. Ее лицо вытянулось. Она ненавидела необходимость хранить секреты от кого — либо из своих друзей, но она не могла рассказать им о Нике — это поставило бы ее под угрозу, что они узнают о ее невозможных способностях.

— Будь осторожна, — сказал Ник, все еще хмуро глядя на кулон. — Это может привести к нежелательным вопросам, если кто-нибудь еще почувствует это. — Он имел в виду охранников фейри. И Короля.

Она понимающе кивнула, засовывая его под рубашку. Чтобы проверить свою теорию, она намеренно надела ожерелье, когда он пригласил ее сюда, и была рада ответам на свой вопрос. В большем количестве, если бы магический камень все еще существовал, он мог бы стать мощным оружием, способным свести на нет силу и способности фейри и даже игровое поле для людей в бою. Неудивительно, что они хотели, чтобы он исчез.

Вспомнив свой разговор с Марлоу, Фэйт вспомнила животрепещущий вопрос, который она хотела задать Нику. Она поколебалась, прежде чем выпалить:

— Существовала ли когда-нибудь такая способность, которая была бы чем-то большим, чем просто Ночное бродяжничество… как, например, в сознании? — Ее желудок скрутило, когда он с любопытством посмотрел на нее.

— Есть легенды, но я никогда не встречал никого, кто встречал бы кого-то с таким талантом. Почему ты спрашиваешь?

Она не была уверена, было ли это облегчение или разочарование, которое она почувствовала. За три столетия своего существования Ник не смог ни доказать, ни опровергнуть этот факт. Она знала, что это было диковинно, совершенно иррационально, и он посмеялся бы над мыслью, которая крутилась у нее в голове с тех пор, как кузнец неосознанно просветила ее о такой возможности.

Она собиралась выдать это за легкое любопытство, но вместо этого сказала:

— Иногда…Я думаю, что чувствую вещи, которые мне не принадлежат… или слышу вещи, о которых никогда не говорили. — Она рассмеялась, услышав свои мысли вслух. Он сочтет ее сумасшедшей и оставит всякую надежду обучить ее. Ей не следовало ничего говорить об этом. И все же, когда ее подруга упомянула о неизведанной способности, Фэйт не могла не подумать обо всех тех случаях, когда она слышала и чувствовала вещи, которым у нее не было объяснения. И поскольку она уже бросила вызов невозможному, она не видела вреда в том, чтобы спросить об этом Ника. Если бы был хоть малейший шанс, она хотела бы полностью исключить его ради собственного здравомыслия.

Она ждала смеха, насмешки, поддразнивания, но ничего из этого не последовало.

— Например, что?

Удивленная тем, что он сразу не отказался от этой идеи, она поерзала, внезапно смутившись. Настала ее очередь начать расхаживать, опустив глаза в землю, больше от нервов, чем от чего-либо еще.

— В основном, это просто взрыв эмоций. Или я слышу слова, фразы, которые никто не произносил вслух… Я всегда предполагала, что хорошо разбираюсь в людях, но что, если это нечто большее? — Она осмелилась взглянуть на него. — Я знаю — это невозможно, и, вероятно, просто мои собственные обостренные эмоции убегают вместе с моими мыслями, но…

— Нет, я верю тебе, — прервал он, скрестив руки на груди и продолжая пристально смотреть. Увидев ее приподнятую бровь, он продолжил: — Я имею в виду, я не должен… Мне следовало бы подумать, что ты совершенно теряешь голову, и убедить тебя как можно скорее взять отпуск. — Он ухмыльнулся. — Но я думаю, что однажды ты сделал это со мной — ответила на вопрос, который я даже не задавал. Я, конечно, ничего об этом не думал, но если ты говоришь, что это часто случалось… боги, Фэйт, твое существование с каждым днем становится все более невероятным. — Он недоверчиво покачал головой.

— Это может быть не то, о чем я думаю, — быстро сказала она.

Он провел рукой по волосам.

— Есть только один способ узнать. — Он ухмыльнулся в насмешливом вызове. — О чем я думаю?

Она бросила на него мертвый взгляд.

— Это так не работает. Я только слышу и чувствую проекции.

— Ты раньше не пыталась. — Он склонил голову набок. — Кто знает, на что ты действительно способна? Сила, о которой никто раньше не знал.

— Я не хочу быть силой, которую можно использовать против кого-либо.

Его лицо стало серьезным.

— Ты не можешь убежать от себя. Перестань так бояться своих собственных способностей и посмотри им в лицо, Фэйт, или то, от чего ты так стараешься спрятаться, вполне может стать твоей погибелью.

— Почему тебя это волнует, Ник? — сказала она злобно. — Что ты вообще здесь делаешь? — Она снова направила свой гнев на саму себя, и он тоже это знал.

Его лицо смягчилось.

— Не превращай свои дары в проклятие. Они такие, какими ты их делаешь, а не наоборот. Есть причина, по которой они у тебя есть, так что прими это. Не сопротивляйся.

Она знала, что он был прав. Она так долго пыталась убедить себя, что она все та же обычная человеческая девушка; что она может запереть все это и попытаться забыть, что у нее вообще есть способности. Но чем больше она узнавала о себе, тем больше понимала, что никогда больше не будет той девушкой. Эта мысль пугала ее до бесконечности, но она научится принимать себя — каждую частичку себя — и знать, что, несмотря на все это и что бы из этого ни вышло, ее сердце не будет запятнано.

— Это может быть просто очень слабое ясновидение, — нервно предположила она.

— Мы не можем быть уверены, пока ты на самом деле не попытаешься, вместо того чтобы ждать.

— В другой раз, — сказала она. — Я думаю, что могу взорваться, если попробую что-нибудь сделать сегодня вечером.

Он не сводил с нее пристального взгляда, в уголках его губ играла улыбка.

— Что? — спросила она, чувствуя, как краснеет ее лицо.

Ник покачал головой и фыркнул от смеха.

— Ты — проклятое богами чудо, Фэйт.

После того, как они обнаружили ее возможные расширенные способности, Фэйт и Ник еще некоторое время оставались в лесу. Охранник фейри проводил большую часть своего времени, пытаясь объяснить, как работают ментальные барьеры и как ходить Ночью без риска быть обнаруженным.

Фэйт нервировала мысль о том, что другие могли знать — что Джейкон мог знать, что она была в его голове, если бы она сделала неправильный шаг. К счастью, невольный хозяин нечасто обнаруживал Ночных Бродяг, и это, как правило, случалось только с беспокойными или менее опытными ходоками. И снова Ник выразил глубокое недоверие, что ее не обнаружили случайно. Фэйт почувствовала облегчение больше всего на свете.

Он принес еще снотворного, так что они провели некоторое время в ее сознании, отрабатывая барьеры. Она научилась показывать ему отредактированные версии своих воспоминаний, не проявляя при этом излишних подозрений. Затем, когда Ник объявил, что скоро рассветет, она помчалась домой и поблагодарила Духов, что вокруг не было ни души, чтобы остановить ее, когда она неслась по улицам. К счастью, Джейкон все еще спал, когда она пришла, поэтому она переоделась в свою дневную одежду и притворилась, что проснулась раньше обычного.

Прошла почти неделя, и Фэйт была благодарна, когда наступил ее выходной. Она отчаянно хотела навестить Марлоу у кузнецов. У нее появились новые вопросы, которые она не хотела задавать в присутствии Джейкона. У него была склонность совать нос в чужие дела, и это только возбудило бы его подозрения. Марлоу, с другой стороны, обладала замечательной способностью отвечать на вопросы без всякого цинизма. На самом деле, это было похоже на то, что она наслаждалась необычными темами, которые Фэйт рассказывала ей. Она была кладезем знаний и энтузиазма, и это было то, что Фэйт больше всего любила в своей подруге.

Она остановилась у рынка как раз в тот момент, когда они открывались, и взяла несколько пирожных с прилавка Мари, пока мягкое утреннее солнце струилось вниз. Одна из дочерей Мари, Грейс, занималась доставкой по крайней мере один день в неделю, чтобы дать Фэйт немного времени для себя.