– На планете так холодно, как рассказывают в новейшей истории детям? – Нагда выхватил и куртку, вошел в нее и располнел. – Очень холодно?

– Генерал Ханар, да.

Нагда развернулся к двери шлюза. Над ней включился поперек красный продолговатый датчик, интерес пытал генерала изнутри. Какая за стенами этого звездолета планета? И как примут министра обороны на ней другие?

Щулер положил на плечо генерала руку. Ханар вначале не почувствовал ее.

– Спасибо, генерал, что поддерживаете нас.

Ханар развернулся к рулевому. Как за минуты все могло резко поменяться. Генерал поддерживал их на протяжении пути, но не слышал ответа. Теперь ему доверились; их взгляды сошлись вместе, готовые к неожиданностям.

– Согласен!

Роберт выкрикнул издалека, будто уходил в санузел. Его голос был столь искренним, как у дворового ребенка. Жизнерадостным и позитивным.

– Я бывал лишь на дозоре орбиты нашей родной планеты, – продолжал Щулер. – И нашу родную планету я с Робертом никогда не покидал. И вот, моя мечта исполнилась. Спасибо Вам.

– Мне? – смущенно переспросил Ханар.

– Вы проделываете нерасторжимую связь между нашим звездолетом и Маллусом.

– И вам спасибо.

– А ну-ка, повернитесь.

Это говорил Роберт. С оружием на руках, которое переливалось лампами отключающейся рубки. Лазурные линии циркулировали по оружию. Плазменный пистолет сверкал в юношеской ладони помощника рулевого. Ханар развернулся уже к выходу. Вначале на министра обороны нацепили портупею, сзади нагромоздили винтовки. Потом вокруг него обернули портативные заряды для дробовика. Нагда улыбнулся. Он быстро подружился с пилотами – сможет подружиться и с работниками на станции.

– Все, министр.

Дверь прокрутилась и ушла в бок. Министр шагнул в промежуточный коридор шлюза. Следующая белесая дверь скрылась за тонкой стенкой и впустила прохладный неприятный порыв. Прожигающий свет будто оттолкнул Ханара обратно в рубку. Он справился и подошел ближе к порогу, из приподнятого блока которого вышел трап. Сходни вскоре опустились на серо-белую землю. Нагруженный Ханар спрятал пластину телефона в кармане истощенных брюк, свои вещи покатил по металлическому трапу. Вот она, настоящая свобода.

– Вы не знаете, где вице-президент Нумарган? Захар Нумарган.

– Нет, – ответил Щулер. Его товарищ, брат и помощник в одном лице Роберт, задерживался в звездолете. – Я и не знал, что у нас есть вице-президент.

Министр обороны осмотрелся.

– А теперь будете знать, что есть. Он распространяет власть президента на Гуране, без него было бы это сложно. Вот только где его черти носит? Мне говорили, что он обожает скрываться от коллег, но не настолько же!

Министр обороны вновь осмотрелся. Огромная исследовательская территория, скорее, была обширнее мегаполиса. И его жители – звездолеты, все одной модели и фирмы, как под копирку. Ястребы – и похожи они на птиц, вольных и стойких, с широким крылом и нержавеющим телом. Сколько они парсеков преодолели, сколько раз погрузились в субсветовую и сверхсветовую варп-скорость, чтоб поскорее добраться до заветной цели. Сколько синего топлива галактики поглощали и выбрасывали его отходы в вакуум, сколько пережили пилотов, очень умелых мастеров или смущенных новобранцев. Сколько раз они сжимали пространство… Их миллион и несколько, это точно. Ни одной больше техники, лишь они, ястребы металлические, сияли зайцами вшитого в гуранский пух солнечного диска. Кто первой модели, кто второй, кто третьей; кто для одного, кто для двух, кто грузовой. Министр догадывался, что республика Горнагор еще не успела доставить все свое разнообразие крейсеров и машин до колонии, что крупные космические базы еще не собрались в полет к орбите планете, которую съели ядерные войны.

А посреди космических кораблей маршировали воины, верные на вахту служители своей родине-колонизатору. Их движения контролировали офицеры и будто не замечали, что прибыл министр обороны. Может, и веской причина была. Ханар со своими пилотами был замкнут в миллионы и больше существ с разумом. Он высматривал не только людей, но и прислужливых представителей иных гуманоидных рас. Чудны они, но отлично вписывающиеся в униформу! Технологическая станция пестрила строгими нарядами, цинковыми и серыми. Мириады разумных существ сбивали с толку министра. Сколько восторга! Никогда так министр обороны не чувствовал себя песчинкой, которую так никто и никогда не заметит под волной обстоятельств.

И поднял голову, воздел ее к солнцу, как к олицетворению наблюдающего за тобой Маллуса. В небосводе закружили прочие звездолеты, как птицы. Они лавировали ветер и разгоняли живых существ возникающими следами. Птиц? Уж больно сильно походили они на воронов: черные, боятся космических кораблей. А вдруг там вице-президент? И он еще не приземлился? На удивление Нагды, снег не шел. Однако никто и не говорил, что не было холодно. Шуба едва спасала министра обороны от заядлого температурного минуса. Он поднес ко лбу ладонь и вновь глянул на чистое солнце.

На его плечо упала тяжелая рука. Его пилоты, подумал министр обороны и проделал медленный поворот. Ноги кривились, но Ханар держался. Мороз бил по щекам, а тепло прорывалось через ядерную пелену и обогревало всяк живущего на Гуране. И даже вице-президента, стоящего перед Ханаром. Два пилота отошли к министру обороны, скрылись за его спиной. Нагда остался один на один с Захаром Нумарганом, статным и не сдающимся мужчиной. Вице-президент заглядывал в душу министра обороны.

– Здравствуй, друг! – поприветствовал он.

– А я уже Вам друг? – опешил министр обороны. Он не сводил взгляда с вице-президента, улыбка держала невозмутимость.

Генерал знал Захара лишь поверхностно: второй, пять лет назад избранный, вице-президент, проделавший стократ больше работы, чем предшественник за двадцать пять лет.

– Да, друг, давайте на «ты».

– На «ты»? – слово министра обороны казалось удивительным.

И они пожали друг другу руки, крепко обнялись.

– Конечно, – говорил Захар. На мгновение у него дрогнула улыбка. Хладнокровие менялось на алой раненой физиономии. – Министр министру друг, президент президенту друг, министр президенту друг, президент министру друг. Все взаимосвязано?

Нагда ответил ему утвердительно и заметил, как подозрительный взгляд вице-президента перешел к двум пилотам.

– А это твои ребята?

Ханар попятился к ним и перебил товарищеское общение: тихое, как у ночного горного ручейка.

– Это мои друзья. Мы проделали с ними долгий путь перед Гураном, пережили столь трудные времена.

– Я поинтересуюсь у вас позже, – Нумарган принял официальное выражение, – а пока гляньте на Великую Вышку. Мы стараемся достроить и сделать ее эффективной небоскребной башней, утвердить планету в реестр.

Нагда увидел невероятное строение. Вот она, Великая Вышка. Чертежи всей галактики – достояние Великих Проповедников и их последователей, Учеников Космос-Хаоса. На каждой планете возвышалась башня; конечно же, на всех, включенных в реестр. Галактика Треугольника связывалась благодаря им в единую сеть взаимодействия с расами, народами и звездными системами. Синтезированные кристаллы почти магически разгоняли связь, и чем больше была конструкция, тем быстрее и обширнее передавался код по Треугольнику. Это ретрансляторы, плетущие огромную галактическую паутину.

Министр обороны неоднократно посещал Великую Вышку своей родной планеты Холга, задыхался от потери духа. И вот она, новая, неповторимая – и под ее тенью Гуран покоился. Недостроенная, но с огромной перспективой. Рядом с ней все слабонервные падали в обморок. Высокотехнологичный исполин растягивался вширь в несколько коттеджей, а высотой плавно касался до облаков.

Они подходили и приближались к металлическому гиганту, в котором циркулировало шумящее действие. В нем переливались лазурные линии, вьющиеся и ровные, а разрезы разделяли Великую Вышку на три вертикальные части. Великанская конструкция была прижата строительными железными лесами, тросы и толстые провода удерживали недостроенную башню. На левитирующих и парящих платформах с высоким ограждением летали строители и присоединялись к балкам и лесам, слабое жужжание неслось с высоты птичьего полета. Но то, до чего стремилась республика Горнагор, все равно навсегда поражало разум. Треугольник расцвел благодаря Революции, а такие планеты, как Гуран, вот только возрождались. Борьба с ядерной землей была самой непростой в истории Горнагора, и за нее государство, казалось, взялось поспешно.