В больнице припозднившегося посетителя не хотели поначалу пускать. Однако, разобравшись, кто перед ними, в испуге растолкали Акимова. Тот переоделся и в мгновение ока оказался в особняке на Гоголевском бульваре. И уже под утро машина Василия доставила его обратно.

При всём при том отношения Василия со спортсменами были далеки от пасторальных. Столь же импульсивно, как поощрить, он мог и наказать.

Вполне понятно, что он остро реагировал на неудачи команды. После успешного старта в Тбилиси лётчики 29 апреля 1951 года проиграли «Шахтёру» в Сталино (ныне — Донецк) со счётом 0:2.

Врач команды Олег Белаковский в своей книге вспоминал: «После игры мы садимся в самолёт. В предвкушении майских праздников, несмотря на поражение, у всех довольно неплохое настроение. Ведь семей своих толком со сборов не видели. И вдруг перед самой Москвой садимся на пустынном военном аэродроме в Туле. Командующий дал распоряжение командиру самолёта: “Раз играть не умеют, пусть добираются пешком”... Хорошо ещё, что нас высадили недалеко от Симферопольского шоссе. Пришлось добираться до Москвы на “попутках”...»

Виктор Шувалов тоже запомнил тот случай: «Собираемся в Москву — а в Сталино уже сирень расцвела. Нарвали букетов, летим. В районе Тулы лётчики заходят в салон: “Садимся на дозаправку”. Потом посылают нас в здание аэропорта. Смотрим — борт наш разворачивается и улетает. Что за новости?

Это нас Василий Иосифович проучил — раз проиграли, добирайтесь, как хотите. И мы от Тулы до Москвы — своим ходом. Бегом на вокзал — перед праздниками ни единого билета даже на проходящие. Так кто на попутной машине, кто на грузовике».

Припомнил Виктор Шувалов и другой случай, который произошёл неделю спустя после эпизода в Туле. Команда потерпела сокрушительное поражение от московского «Динамо» 1:5: «Я и ещё несколько игроков, расстроенные, задержались в раздевалке, а тут входит начальник команды ВВС Николай Викторович Ерарский и говорит: “Подождите, тренера (это был Гайоз Джеджелава) мы не нашли, запропал куда-то. А вы поедете со мной. Нас — кроме меня под руку попались Костя Крыжевский, Виктор Фёдоров, Сергей Коршунов — в машину и на Гоголевский бульвар, к Василию Сталину.

Там нас провели в бильярдную, усадили, принесли чай, бутерброды. Адъютант Василия Иосифовича Михаил Степанян объяснил, будто сам Сталин, который был на отдыхе, звонил, интересовался, как, мол, так сильно проиграли.

Вскоре пришёл Василий Сталин. Был он небольшого роста, щуплый, похож на отца, говорил по-русски без акцента, волосы светлые, рыжеватые. Он сказал, что отец звонил в его отсутствие, и вот теперь надо держать ответ. Сейчас с ним связываются где-то на юге.

Кто будет давать объяснения? И обвёл нас глазами, внимательно всматривался в каждого. А потом: “Ты, Костя, ты будешь говорить с ‘Хозяином’”. Всем нам было не по себе, а Крыжевскому в тот момент, думаю, ещё как не по себе. Костя: “Нет, нет, я не могу, почему я?..” Ну и так далее. Потом пришли, сказали, что “Хозяин” спит и его, естественно, не решились беспокоить. Вот так мне довелось побывать в особняке на Гоголевском».

После бесед со многими людьми, близко знавшими Боброва, Анатолий Мурадов рассказывал: «По отзывам очевидцев, Василий Сталин Боброва боготворил. С его приходом хоккейная команда ВВС стала безоговорочным лидером советского хоккея, три года подряд завоёвывая звание чемпиона страны. Василий проявлял исключительную личную заботу о Боброве. Он настойчиво уговаривал Всеволода оставить футбол и полностью переключиться на хоккей, чтобы хоть таким образом подольше сберечь искалеченную левую ногу. Их связывали близкие, дружеские отношения, и Бобров не раз прибегал к помощи влиятельного шефа, когда нужно было помочь кому-либо из друзей или сделать что-то для команды».

По поводу собственных нужд Всеволод обращался к своему патрону лишь в крайних случаях. Уже говорилось о том, что в годы войны Михаил Андреевич Бобров усыновил своего племянника Бориса. Но сделать это де-юре долго не удавалось. Уйму порогов обили, но никак не могли добиться документального оформления этого усыновления. Пришлось объяснить ситуацию Василию Иосифовичу. Тот помог.

В своей «Золотой книге сборной СССР» Семён Вайханский привёл рассказ знаменитого футбольного вратаря Леонида Иванова: «Играли мы в 1952 году перед Олимпиадой на “Динамо” то ли с болгарами, то ли с чехами. Окончилась игра, возвращаемся в раздевалку. Вижу: Севочка, которого перед самым концом заменили, в шезлонге лежит, а какой-то мужик, рыжеватый, в белой рубашке с закатанными рукавами, на одном колене стоит, бутсы ему расшнуровывает.

Разделись мы, пошли в душ, а Сева вдруг спрашивает: “Знаешь, кто это был?” — Нет, отвечаю. Откуда мне знать его московских почитателей, которых тьма. “Да это же Василий Сталин...” Я чуть сознание не потерял...»

Уточним, что было это после матча со сборной Венгрии. Важнее другое: этот случай подтверждает, что Василий благоговел перед талантом Всеволода, готов был сдувать со своего любимца пылинки.

В своих мемуарах Василий Сталин писал: «Бобров — достойный человек, верный друг из тех, что не забывают в беде. Мы с ним нередко спорили по спортивным вопросам, иногда даже ссорились, потому что характеры наши схожи, но эти трения на наших отношениях не сказывались. Бобров был “локомотивом”, тянувшим за собой футбол и хоккей в ВВС. Не помню ни одного случая, чтобы он “дал козла”. Боброва я в шутку называл “основоположником футбола и хоккея в ВВС”».

Но и колкостей они также могли наговорить друг другу. Для Василия Сталина это неудивительно, но иногда срывался и Бобров. Один из собеседников Анатолия Мурадова — бывший баскетболист Евгений Казаков — вспоминал такой случай: «Один раз, помню, играли на “Динамо” в хоккей. А Вася любил пристроиться за воротами и оттуда командовать во время игры. А Сева — капитан, играющий тренер... Ну, в один из моментов игры Сева не выдержал, проезжает мимо ворот и ему: “А ты вообще пошёл на... отсюда!” При всех! Правда, после игры Сева подошёл к нему, извинился, но тот не обиделся. Вася был хороший человек...»

Но не всегда провинности сходили Боброву с рук. В июне 1951 года в Риге после матча с «Даугавой» в раздевалке Всеволод схлестнулся с капитаном команды Константином Крыжевским. Джеджелава об этом доложил, и Василий наказал своего любимца. Весь второй круг лётчики провели без своего лидера, который играл за клубную команду ВВС в городских соревнованиях.

«Разгневанный Сталин-младший сгоряча решил их разделить, — прокомментировал Александр Нилин, — и ограничить Боброва хоккеем с шайбой. Ну а за команду типа ВВС-2 ему разрешили и в футбол играть».

Вторая жена Боброва Елена Николаевна рассказывала: «Боброву в молодости Сталин подарил дачу в Усове. А тот взял и передарил её какому-то приятелю из спортсменов. Раз как-то Василий Иосифович к Всеволоду домой заехал, а его нет. Ищут — найти не могут. Сталин решил, что он на даче. Приехали в Усово, а на той даче живут другие люди. Выписал Василий Боброву десять суток ареста. Пришлось отсидеть на гауптвахте».

Была история и покруче, о которой поведал Олег Белаковский в книге «Доктор Белаковский». Произошла она в конце лета 1950 года. Бобров и приехавший на учёбу в Москву Белаковский наблюдали за матчем ВВС с трибуны, поскольку Всеволод повздорил с Джеджелавой и отказался выйти на игру. Затем они отправились в ресторан «Астория», где отметили встречу. Уже ночью в компании найденных там же двух спутниц друзья переместились в жилище Боброва.

Белаковский рассказывал: «Буквально вслед за нами в квартире появился генерал Василькевич в сопровождении двух подполковников. Обратившись к Боброву по всей форме, Василькевич заявил, что Василий Иосифович Сталин немедленно требует его к себе. Разогретый спиртным Сева послал генерала матом, после чего его скрутили и выволокли из квартиры...

Бобров вернулся около девяти утра. “Ну что?” — спросил я. “А ничего, — ответил Сева. — Привезли меня к командующему, дал он мне по морде за то, что не явился на матч, я попросил прощения, и этим всё закончилось”».