Первым выбрался Володя. И сразу бросился на помощь младшему брату, который безуспешно, выбиваясь из сил, карабкался на крошившийся лёд. Лёжа на животе, Володя пытался схватить тонущего, но когда ему наконец удалось вытащить Севу из воды, тот был уже без сознания. В это время на крики о помощи прибежали взрослые и в таком же бессознательном состоянии вытащили из полыньи Володю и Витю Томилиных.
Откачивать ребят стали здесь же, на берегу “бочаги”. Томилиных откачать не удалось. А Сева всё-таки очнулся, через рот пошла вода, он начал дышать, и его отнесли домой.
На следующий день болезненный, слабенький одиннадцатилетний Севка как ни в чём не бывало бегал по морозцу. А Володя слёг с двусторонним воспалением лёгких и воспалением лимфатических узлов...
Через несколько лет Владимиру снова пришлось выручать младшего брата из беды.
Среди детских хоккейных матчей, которые проходили в Сестрорецке, не все были официальными: иногда шли длительные, упорные сражения с парнями из соседних посёлков и городков. И после одной из таких хоккейных баталий вспыхнула драка. Объектом нападения стал маленький, юркий Севка, который в тот раз доставлял соперникам особенно много хлопот своим неудержимым дриблингом. Но добро, если бы дело ограничилось лёгкой кулачной потасовкой — чего не бывает меж ребятами.
Однако команда гостей не отличалась такой дисциплинированностью, как сестрорецкие хоккеисты, парни там были разные... Страсти разгорелись, и кто-то ударил Севу по лицу доской с гвоздём. Володя увидел, как младший брат залился кровью, увидел, что один из нападавших достал распространённый в ту пору финский нож, — и ринулся на защиту.
Ссадина у Севы оказалась пустяковой, хотя до конца жизни он носил между бровей маленький шрам, память о том случае. А Володю с ножевым ранением доставили в больницу...»
Вновь обратимся к книге Всеволода Боброва, где говорится об известности главы семейства Бобровых в городе: «Эта известность во многом объяснялась спортивной биографией отца. Выполняя свои служебные обязанности, обучая молодых рабочих сложному ремеслу инструментальщиков, Михаил Андреевич на протяжении многих лет выступал в сборной завода по футболу и особенно по хоккею. Хоккей он любил самозабвенно, был бессменным капитаном первой команды и, по общему признанию, одним из самых надёжных игроков. Выступал он всё время на месте правого защитника.
День официальных игр, а им почти всегда являлось воскресенье, становился для всей нашей семьи большим и радостным праздником. С утра мать утюжила форму, а отец прилаживал клюшку, точил коньки, складывал хоккейное обмундирование. Потом всей семьёй мы шли на стадион. Отец уходил в раздевалку, а мы выбирали себе места поудобнее на трибунах.
После матча, как правило, отец приглашал к себе в гости особо отличившихся во время матча хоккеистов. Это было своеобразной традицией, и игроки команды очень дорожили ею. Мать готовила вкусный обед, пили чай с вареньем и пирогами, слушали патефон. Спиртного отец не признавал. После угощения отец с товарищами начинали разговор о прошедшей игре, ещё и ещё раз разбирали удачные комбинации и допущенные ошибки, спорили о будущем хоккея.
— Быстрее нужно играть, — как сейчас помню, часто повторял отец. — Скорость, она, брат, всегда в таком деле мать победы.
Каждый раз с наступлением зимы папа заливал во дворе нашего небольшого, уютного дворика семейный каток. Здесь по вечерам он катался вместе с нами, учил технике бега. В одном из углов устанавливались непременно хоккейные ворота. Хотя отец и был в команде защитником, но очень упорно, систематически изучал, отрабатывал удары по воротам. И не случайно, по-видимому, в играх он часто забивал.
Первый раз я встал на коньки, когда мне было лет пять, а может быть, и того меньше. Как сейчас помню, это были очень старые, доставшиеся мне в наследство от старшего брата Володи, “снегурки”. У него и сестры Тони к тому времени уже были клёпаные “гаги”, а я ещё три-четыре года прикреплял свои к валенкам при помощи шпагата и карандашей...
Научившись как следует бегать, я тут же “заболел” хоккеем. Мы играли по вечерам: два брата и сестра против отца. Сначала он нас побеждал легко, потом забрал к себе для усиления Тоню. Сражения шли азартные, долгие. Только когда мать выйдет на крыльцо, прикрикнет: “Да будете вы сегодня спать укладываться?” — мы нехотя возвращались в дом, сбрасывали коньки и аккуратнейшим образом протирали их, складывали мячи и клюшки.
Кстати, о клюшках. Делали мы их с братом тогда сами. Выпиливали из фанеры крючки и скрепляли их мелкими гвоздиками. Потом эти крючки приклеивали к палкам и плотно обматывали сыромятным ремнём. Получались клюшки, правда, у каждого своеобразные, сделанные по индивидуальному вкусу, но, в общем, совсем как настоящие.
В 1935 году мы переехали из маленького деревянного домика в новый — четырёхэтажный, кирпичный. Рядом с ним, всего метрах в двадцати, была чудесная травяная площадка, а за нею начиналось болотистое озеро, которое все мы почему-то называли “бочагой”. Площадка служила нам прекрасным летним стадионом, а “бочага” — зимним. Помню, лёд ещё совсем некрепкий, трещит даже под нашим ребячьим весом, а мы уже носимся по озерку со своими самодельными клюшками.
В этих “свободных”, не связанных никакими официальностями играх как нельзя лучше крепли, развивались индивидуальные качества и наклонности каждого. Хорошо помню, уже с самых первых своих шагов в хоккее я почувствовал непреодолимую страсть к скорости, к обводке, к стремительным проходам. Когда они мне удавались, ребята говорили: “Здорово, Севка!”».
Их общее с Всеволодом детство вспоминал в своей книге «Эти настоящие парни» Олег Белаковский — знаменитый спортивный врач, много лет работавший со сборными СССР по футболу и хоккею: «Семья Бобровых жила рядом с нами. Я часто приходил к братьям, присаживался к ним на диван и слушал эти первые в моей жизни разборы игр. Потом вместе с Севой и Володей мы спускались на их семейный каток, который каждую зиму Михаил Андреевич заливал во дворе дома. Здесь он учил сыновей технике бега на коньках, владению клюшкой, отработке ударов...
Что-то изменилось в нашей игре. Всё меньше становится стихийных атак, откровенной грубости, стремления любыми средствами, любыми путями нашвырять как можно больше “банок” в ворота противника. Красивый финт, красивая обводка или передача уже не проходят незамеченными.
Теперь вокруг поля толпятся не только мальчишки и девчонки. Всё чаще среди наших первых зрителей мы видим взрослых. И, что нам особенно льстит, известных всему Сестрорецку спортсменов из мужских команд завода имени Воскова.
И вообще мы уже не “дикие” дворовые команды, сражающиеся двор на двор, улица на улицу. Мы организованны, у нас есть имя — “хоккейная команда второй сестрорецкой школы”, и у нас есть свой основной и очень грозный соперник — хоккейная команда первой школы, которая находится в Разливе. У нас есть расписание игр, мы официально зарегистрированы в спортклубе, и, что самое главное, мы включены в игры на первенство Ленинградской области среди школьников.
Тренирует нас не просто тренер. Нас тренирует человек-легенда. Герман Николаевич Худяков старше нас лет на пятнадцать. Он уже известен как один из самых сильных хоккеистов не только в Сестрорецке, но и в сборной Ленинграда. В одном из матчей он сумел обвести практически всех соперников и, выйдя один на один с вратарём, забил красивый гол. Но он был не только нашим тренером, но и педагогом...
Я хорошо помню Боброва мальчишкой. Может быть, потому, что жизнь сложилась так, что в течение долгих лет мы оставались друзьями, часто возвращались к дорогим нам воспоминаниям детства. Мы склонны идеализировать детские годы, но и потом, позже, у меня никогда не возникало “разночтений” с теми, кто знал Севу Боброва периода сестрорецкой “бочаги”...
В физическом плане Бобров был просто одарён. И одарён с детских лет. Он прекрасно бегал, был прыгуч, крепок и очень пластичен. Обладал редким по силе ударом, резким, внезапным, ошеломляющим. Севка очень красиво двигался. Красиво обводил соперника. Великолепным было его скольжение. Он, я бы сказал, двигался необыкновенно музыкально. Широко, певуче, свободно. И всем этим он делился с нами. Но, увы, так двигаться мог только он. Остальные просто бегали на коньках. Как бегает большинство мальчишек. Резко, угловато, с большим раскатом, прежде чем набрать скорость. Да и скорости были так себе...
