Из-за отсутствия Дёмина, отстранения от матча Боброва, повреждений Николаева и Гринина, хронической травмы Федотова армейская атака значительно снизила пробивную мощь. Добавьте к тому болезнь двух футболистов и слабую игру обычно надёжного Никанорова... С учётом всего перечисленного результаты чехословацкого турне можно считать вполне удовлетворительными».

Но реальность была иной. Армейцев досрочно отозвали из Чехословакии. Крепко досталось всем, кто так или иначе отвечал за поездку.

Доклад на имя «вождя народов», фрагменты из которого были процитированы выше, представил секретарь ЦК Алексей Александрович Кузнецов. В нём также говорилось: «Всесоюзный комитет по делам физкультуры и спорта не знал класса футбола чехословацких команд, недооценил их силы и неправильно ориентировал команду ЦЦКА на лёгкую победу...

Комитет не знал также, что руководство футбольной Федерации в Чехословакии находится в руках реакционеров, и не ориентировал игроков команды ЦДКА, что им придётся иметь дело с буржуазными спортсменами...»

Итогом неудачного выступления стал запрет для ЦДКА представлять советский футбол за рубежом.

Главу своей книги, посвящённую поездке в Чехословакию, Валентин Николаев завершил так: «Но, странное дело, всё происходившее вокруг словно бы не касалось, не трогало Бориса Андреевича Аркадьева. Внешне он по-прежнему был невозмутим, уверен в себе. Но чувствовалось, что осень сорок седьмого года была не самой счастливой в жизни нашего наставника.

Тем не менее его оптимизм, собранность, вера в команду благотворно отражались на настроении всех футболистов. Лишний раз нам представился случай убедиться в том, что старший тренер ЦДКА не только отменный специалист своего дела, но и тонкий психолог, волевой человек. Во многом благодаря ему, а также не падавшим духом ветеранам команды, к которым я с полным основанием причислял и себя, подготовку к очередному сезону мы начали, сбросив с себя груз неприятных воспоминаний».

Конечно, на Бориса Андреевича Аркадьева свалились немалые неприятности после такой болезненной неудачи на международной арене.

Наставник ЦДКА проанализировал случившееся и вскоре представил своё объяснение в книге «Тактика футбольной игры»: «Стоит упомянуть о матчах команды ЦДКА в Чехословакии в 1947 году. Чехословацкие защитники нередко применяли пас между собою и своими полузащитниками. Отобрав мяч у нападающих ЦДКА, защитники противника не посылали его сильно вперёд без адреса, а в спокойном розыгрыше между собой не спеша выводили мяч с помощью паса из защиты в нападение, оставляя на некоторое время ЦДКА без мяча. Это и не дало возможности команде ЦДКА, более тренированной физически, чем чехи, подавить их темпом».

Спустя десятилетия ретроспективно оценил тренерскую деятельность Аркадьева журналист Лев Филатов: «Тренеру не дано выстраивать свою судьбу. До 1952 года карьера Аркадьева была близка к идеалу. Ещё до войны он получил состарившееся, захиревшее московское “Динамо”, спрыснул его живой водой, и команда предстала новенькой, с иголочки, скроенной по последнему крику моды. Случаю было угодно так распорядиться, что пять лет спустя эта динамовская команда стала единственным равным противником клубу ЦДКА, которым руководил Аркадьев. Семь сезонов тянулась захватывающая распря двух команд, где были собраны лучшие игроки тех лет.

Тогда-то и проявился созидательный дар Аркадьева: он конструировал игру в одно касание и сдвоенный центр нападения, вводил универсального игрока Соловьёва, который был и форвардом и хавбеком, поощрял защитника Чистохвалова на наступательные набеги по флангу. Армейцы ходили в чемпионах и творили игру по своему вкусу. О чём ещё мечтать команде и её тренеру?!

После проигрыша нашей сборной югославам на Олимпийских играх в Хельсинки по непостижимым причинам расформировали армейский клуб. В опале оказался и Аркадьев. Он работал после этого ещё долго, с разными командами, но заметных достижений не имел и своё понимание футбола вынужден был излагать главным образом как теоретик.

И кто-то уже пожимал плечами: “Знаем, Аркадьев блистал только при хороших игроках...” А разве это способно очернить? Каждый тренер нуждается в обстоятельствах и условиях, которые отвечают его знаниям, характеру, личности. Одним удаётся “железной рукой” выжимать из игроков максимум возможного, другие, наподобие лоцманов, умеют, ловко изворачиваясь, провести средненькую утлую команду среди турнирных скал, не потопив её, не растеряв зря ни одного “очечка”, третьи строят своё и команды благополучие на посулах, на добывании для футболистов сверхнормативных гонораров.

Аркадьев ничего этого не умел — не был человеком практической складки. Да и его бескорыстие не позволяло ему извлекать корысть из занятия, которым он был увлечён. Ему естественно было размышлять о футболе, о его будущем. Он этим жил. И умел абстрагироваться, как говорили в дни его юности, уходя в башню из слоновой кости».

Братья-близнецы Борис и Виталий Аркадьевы родились в Санкт-Петербурге в семье Андрея Ивановича Аркадьева — ведущего актёра театра, созданного несравненной Верой Комиссаржевской. С детских лет братья впитали любовь к театру, поэзии, живописи. В доме родителей бывали Валерий Брюсов, Александр Блок, Всеволод Мейерхольд.

Но и спорт — футбол, хоккей, фехтование — прочно вошёл в их жизнь. Пройдя Гражданскую войну, братья перебрались в Москву, где стали дипломированными преподавателями физкультуры и занимались многими видами спорта, уделяя основное внимание футболу и фехтованию.

В 1924 году Борис и Виталий стали преподавателями физподготовки в Военной академии им. М. В. Фрунзе, что не мешало им играть в футбол на серьёзном уровне. Оставив преподавательскую работу в 1936-м, Борис Аркадьев занялся тренерской.

Об Аркадьеве-игроке вспоминал Николай Старостин: «Меня, правого крайнего, он, левый полузащитник, не раз держал. Жёстко играл, хорошо бегал, высоко поднимая колени. Бывало, сталкивались, что-то он мне намеревался сказать в пылу, но, так как он слегка заикался, я отбегал, не дождавшись, и так и не узнал его мнение о наших молодых единоборствах».

Многократно наблюдал за игрой футболистов-близнецов и Михаил Якушин: «Я моложе братьев Аркадьевых на одиннадцать лет. Видел и хорошо помню их игру. Были они быстрыми, техничными, обладали незаурядным тактическим чутьём и организаторскими способностями. Борис Андреевич играл тогда защитником в “Сахарниках”, в РКимА (Рабочий клуб имени Астахова), а его брат Виталий был в той же команде правым крайним нападения. Была, помимо внешности, у них общая характерная черта — каждую секунду они в движении, заряженные энергией, беспрестанно перемещались по полю...»

Попав в «Металлург» на склоне футбольных лет, братья входили в число основных игроков.

Якушин продолжал: «В “Металлурге” играли в основном ребята простецкие, в обращении они не особенно церемонились, и во время игр не раз можно было слышать, как партнёры Бориса Аркадьева покрикивали ему: “Ну ты, художник, играй!” Не по злобе, конечно, а просто так, блеснуть словечком, в душе даже гордясь, что с ними рядом играет такой человек. Борис Андреевич не обижался — он был выше этого.

Живопись была ещё одним страстным увлечением Бориса Андреевича Аркадьева. Он и знатоком её был большим, и сам рисовал... Когда мы с ним жили в одном доме, он как-то заглянул к нам на огонёк и, обращаясь к моей жене, сказал: “Аня, хотите я вам на стене нарисую вазу с флоксами?” Жена согласилась, и Борис Андреевич на одной из стен, покрытых меловой краской, цветными мелками профессионально выполнил рисунок. И этот рисунок сразу оживил нашу квартиру.

Во время многочисленных поездок по разным городам Борис Андреевич обязательно посещал картинные галереи, приглашал с собой и нас и при этом давал интересные и поучительные комментарии...»

После завершения выступлений оба брата стали тренерами. И даже были соперниками в чемпионате 1938 года. Борис сенсационно привёл лишившийся Григория Федотова «Металлург» к третьему месту, а Виталий с московским «Буревестником» занял последнее двадцать шестое место.