– Оно не учитывало, что вы с Адрианом будете скучать по матери?
– Да. Всегда ощущал дефицит общения с мамой. Особенно в детстве. Знала бы, сколько провёл времени здесь, рядом с ней, прежде чем наконец смирился с… – Эрвин снова запнулся.
Варе показалось почему-то, что речь идёт о том переломном моменте в жизни маленького принца, когда резко изменился его характер.
– Ты про тот случай, когда испытал на себе экспериментальный препарат?
– Да.
– Расскажи, что тогда произошло.
– Всё равно не поверишь.
– Попробуй. Что ты теряешь?
Эрвин печально усмехнулся. Видимо, пережитый стресс требовал какого-то выхода, провоцировал на откровенную беседу.
– Ладно. Слушай. Тебе рассказывали, что до семи лет я был сорванцом и даже задирой? Любил фехтование и даже побеждал старшего брата в тренировочных поединках?
– Да.
– Так вот, это не правда. Я всегда был застенчивым и странным. Увлёкся ботаникой и химией с такого возраста, когда обычные дети ещё играются в песочнице. Впрочем, было в кого быть таким занудой.
– В кого? – удивлённо переспросила Варя.
– В отца.
– Не поняла.
– Вот и я долго не мог понять, что произошло, и как такое вообще возможно. В один прекрасный день принял немного синтезированного совместно с отцом препарата и вдруг привычный мир куда-то делся. Представляешь: всё, нет его. Исчезает мой добрый немного сумасшедший папа и почему-то все считают жёсткого властного незнакомого мужчину моим отцом. Кроме того у меня откуда-то появляется старший брат, хотя до сих пор я был единственным ребёнком в семье. И называют меня почему-то Эрвином, хотя отродясь был Ваней. Стоит ли удивляться, что в довершение, в качестве мамы мне предъявляют чужую незнакомую женщину, которая живёт за городом? Но спасает то, что от неё веет теплом, как от мамы.
– Ваня? – страшным шёпотом переспросила Варвара.
Всё, что сказал Эрвин, можно было бы считать выдумкой, фантазией, игрой его детского воображения или редким психическим расстройством, если бы не имя, резанувшее слух. Никакие «Вани» Варе в этом мире ни разу не встречались. Она была практически уверена, что такого имени здесь не существует, зато прекрасно знала, где малышам часто дают подобные имена.
– Ну да, Ваня. Непривычно звучит, правда? – грустно усмехнулся принц. – Ты как-то странно прореагировала. Вообще-то, все, кому рассказывал свою историю, на этом месте обычно не имя переспрашивали, а говорили «богатая у тебя фантазия».
Варя молчала, пытаясь переварить информацию. Теперь ей многое стало понятно. Она не одна тут такая: непостижимым образом перепрыгнувшая из одного мира в другой. Но с ней это произошло хотя бы не в столь юном возрасте, как с Эрвином. К тому же ей сразу же попалась Неизуральдина, которая хоть как-то объяснила, что к чему. Но бедный семилетний малыш Ваня, застенчивый ботаник, в один миг потерявший всё, к чему привык и что было дорого. Что испытал он?! Какой пережил стресс?! Как, вообще, выжил в чужом мире, не понятый никем?! Стоит ли удивляться, что рос таким замкнутым и странным?
– Согласна с ними? Богатая у меня фантазия? – переспросил принц, немного с тревогой, как будто догадался, что странная реакция собеседницы имеет под собой основания.
– Нет, Иван. Знаю, что фантазия тут не при чём.
Принц вздрогнул. Поднял на Варвару огромные полные изумления глаза. «Ваня»-«Иван» – это было как два секретных слова: пароль и отзыв. Больше ничего говорить не требовалось. Ощущение, словно два разведчика нашли друг друга в стане врагов.
– Ты поэтому выращиваешь все эти растения и проводишь эксперименты? – тихо спросила Варя. – Надеешься синтезировать препарат, который вернёт тебя домой?
– Больше не надеюсь. Разрабатываю медикаменты, которые подавляют тоску по родным местам.
– Почему больше не надеешься?
– Растение, сок которого необходим для создания препарата, растёт только на земле. Убедился за эти годы, что вырастить что-то похожее здесь невозможно.
– А вот и нет! – возбуждённо возразила Варя. – Неизуральдина знает рецепт на основе цветков Зулей-перецветника.
Эрвин грустно покачал головой:
– Бабушкины сказки. Зулей-перецветник никогда не цветёт. Это только легенда, подобная той, что существует на земле о цветке папоротника.
Глава 27 (продолжение)
– Бабушкины сказки. Зулей-перецветник никогда не цветёт. Это только легенда, подобная той, что существует на земле о цветке папоротника.
– Легенда?!
Варя, конечно, не ботаник, но про папоротники знала. Размножаются они спорами – то есть никогда не цветут, даже в ночь на Ивана Купала. Неужели с Зулей-перецветником такая же история? Он не зацветёт ни через пару недель, ни через год? Мозг отказывался адекватно воспринимать информацию. Варя уже привыкла относиться к происходящему как к авантюрному приключению, которое через месяц закончится. Научилась успокаивать себя мыслью, что продержаться ей нужно всего-то тридцать дней – и всё: страшный сон развеется, она проснётся и снова окажется в привычной обстановке. Но, выходит, Неизуральдина либо преднамеренно обманула, либо заблуждается сама, однако вернуть Варю домой не сможет. Так же как не смог вернуться в родной мир Ваня, хоть и посвятил поиску такой возможности всю жизнь.
Резкий приступ головокружения и тошноты накатил волной вместе с горечью осознания безысходности. Вот оно – никакого выбора, никаких: хочешь Задвинск, а хочешь Среднеколыванск, только один безальтернативный вариант: навсегда остаться здесь, в этом мире, чуждость которого сейчас ощущалась особенно ярко.
Эрвин, похоже, проследил весь ход мыслей Вари. Понимающе посмотрел и прижал к себе:
– Когда вернёмся в резиденцию, дам тебе препарат на основе сока Чукуса. Станет легче.
В нежных объятиях принца вдруг захотелось заплакать. Разреветься, как маленькой девочке. Но усилием воли проглотила слёзы – Эрвину ещё горше. Он испытал похожие тяжкие чувства совсем ребёнком, и не было рядом ни единой души, способной понять и успокоить. Только женщина, заменившая мать, которую он сегодня чуть не потерял и которая, не известно пока, сможет ли поправиться.
Но зато теперь у Эрвина есть Варя. Вместе они станут отличной командой. Им нельзя раскисать. Наверняка, какой-то способ вернуться в родной мир существует. А раз существует, то обязательно будет найден.
– Не надо сок Чукуса, – решительно сказала Варя. – Знаю кое-что получше.
Самым эффективным средством, помогающим справится со стрессом и нервным перенапряжением, Варвара считала физические нагрузки.
– Возвращаемся в резиденцию. Нам нужна тренировка. Долгая и изнуряющая.
Всю обратную дорогу, Варя и Эрвин разговаривали. Им нужно было много рассказать друг другу. Варвара в деталях описала свои приключения: как оказалась в этом мире и что произошло потом. А Эрвин поделился своими детскими воспоминаниями.
– Знаешь, близкие, знакомые и врачи, которых нанимал отец, постоянно твердили мне: всё, что я им рассказываю, это мои фантазии. Если честно, до сегодняшнего дня у меня у самого оставались сомнения: действительно ли, всё, что я помню о себе до семи лет – это правда или же всё-таки следствие какого-то психического расстройства, – сознался Эрвин. – Только теперь, после разговора с тобой, окончательно убедился: мир, в котором прошло моё раннее детство, не придуман мной – он существует на самом деле.
– Ещё как существует, – заверила Варя. – И мы найдём способ вернуться.
– Я всё перепробовал.
– Не всё, – Варвара усмехнулась. – Для начала потрясём Неизуральдину.
– Не думаю, что она что-то знает.
– Знает! Как-то же ей удалось поменять нас с Юнивецией местами. Сказала, что дала той выпить какого-то зелья, сваренного по рецепту прабабки, и опачки: я – здесь, а Юнивеция – там.
