— Правильно, — кивнул проповедник Ч. — Ч входит в человека через левую ладонь, через чакру, лежащую в середине ладони. А выходит через правую ладонь, тоже через чакру. Эти чакры — гвоздевые. В них были забиты гвозди распинаемому Христу. Придёт время, и вы будете правильно произносить имя этого величайшего из проповедников Ч. Но не сейчас. Итак, гвоздевые чакры. В левой — вход, в правой — уход. Вот почему и деньги.

Входя в левую, Ч сообщает вам о скором прибытке, а выходя из правой — о скором убытке. Ну-ка, почешем левую ладошку.

С первого ряда и дальше покатилась на сей раз волна чесания левой ладони. Когда она докатилась до четвёртого, Тетерин ощутил нестерпимый зуд в левой ладони, такой жгучий, что нельзя было не почесаться, и он стал скрести ногтями ладонь, улыбаясь Евдокии:

— Ну и ну! Массовый гипноз, да и только!

— Это не просто гипноз, Серёжа, — ответила Евдокия, заканчивая чесать свою левую ладонь.

— Теперь почешем правый глаз, — продолжал Вернолюбов свои выкрутасы. — Как известно, правый глаз чешется к смеху, а левый — к слезам. Нам слёз не надобно, почешемся к смеху. Ч благоволит нам сегодня, в этот Чистый Четверг. Чакра правого глаза столь же благодатна, как чакра третьего. Когда вы смотрите на человека, которого хотите заставить любить вас, мысленно посылайте Ч через правый глаз, этаким лу-чом, лу-ч-ч-чом.

Все уже вовсю тёрли свой правый глаз, и когда очередь дошла до Сергея Михайловича, он ощутил едкое пощипывание в том углу глаза, который ближе к переносице, и не мог не залезть туда кончиком указательного пальца. Сняв зуд, он весело посмотрел на Евдокию и сказал:

— Дай-ка я погляжу на тебя этаким лу-ч-ч-чом-м-м!

Она засмеялась и, вдруг покраснев, сказала:

— Смотри, коли надо.

— Надо, — ответил Тетерин и неожиданно добавил: — Я люблю тебя, Ева. И хочу, чтоб ты тоже меня любила.

— Уже, — продолжая улыбаться, промолвила Евдокия.

— Что — уже? — спросил он.

— Уже дальше надо слушать, — рассмеялась она.

— Вот видите, все смеются, не успев начесать как следует свой правый глазик, — говорил Вернолюбов. — А к выпивке мы что с вами почешем?

— Кончик носа! — подсказали с первого ряда.

— Правильно. Ну, давайте, чешите.

Когда все присутствующие миновали и эту процедуру, Святослав Зиновьевич посерьёзнел и сказал:

— Неплохо мы расслабились. А теперь давайте поме... что? Помечемся? Помельтешимся? Нет. Давайте мы с вами поме-чтаем. Закройте глаза. Сначала вы увидите большую светящуюся Ч. Это легко объяснимо, ибо вы всё время видели перед собой меня, а душа моя плыла вам навстречу в форме Ч. Но дальше вы увидите то, о чём мечтали, ну, скажем, за час до того, как начали слушать мою лекцию. Приступим. Закрывайте глазки!

Тетерину сделалось весьма любопытно, что же он увидит. Действительно, когда он закрыл глаза, его замкнутому взору предстала светящаяся Ч, но вероятнее всего, не от души Вернолюбова, а от имеющего очертания Ч канделябра, поскольку верхушки этого Ч особенно выделялись. Далее стало рассветать, замелькали, заметались, замельтешили какие-то тени и точки, Тетерин ожидал увидеть себя в постели с Евдокией, но вместо этого вдруг ясно и чётко увидел Геннадия Ильича — сегодняшнего питекантропа, явившегося к нему на приём, желая решить для себя проблему — лететь ли ему в Амстердам. В Амс, как он выражался. Вид у Геннадия Ильича был довольно унылый и в то же время сосредоточенный, одет он был отнюдь не в смокинг, а в замасленную и крепко потёртую рабочую спецовку, и стоял он у токарного станка, решительно обрабатывая огромную крутящуюся металлическую болванку, от которой отплывала в сторону толстая синяя стружища. Вдруг что-то хрястнуло, Геннадий Ильич отскочил со слезливой гримасой на лице, но успел всё-таки выключить станок. Деталь была неисправимо запорота...

Открыв глаза, Тетерин стряхнул с себя наваждение и огляделся по сторонам. Все вокруг тоже приходили в себя, потряхивая головой и удивляясь увиденному.

— Ну? Что видел? — спросила Евдокия.

— Потрясающе! — гоготнул Сергей Михайлович. — Представляешь, сегодня у меня на приёме был один питекантроп в смокинге, и я, когда он ушёл, мельком, полуосознанно подумал: «На завод бы тебя да за станочек!» Подумал и немедленно забыл об этой мысли. А сейчас вдруг чётко увидел эту гориллу за токарным станком. Ну и ну!

— А я-то думала, ты за час до нашей встречи мечтал обо мне, — обиделась Евдокия.

Эх! Надо было ему ей наврать! Но уж поздно.

— А тебе что привиделось? — спросил он.

— Хотела сказать, а теперь не скажу, — продолжала она дуться.

— Вы думаете, я гипнотизёр, — снова зазвучал голос Вернолюбова. — Нет, я не гипнотизёр.

Я — ченосец. Человек, несущий Ч. Как крестоносец. После того как мне открылась великая тайна Ч, подобно тому как пророку Мухаммеду — Коран, а пророку Моисею — Скрижали, во мне родились необыкновенные способности. Но все они подпитываются лишь одним — верою в Ч. И вот теперь я приглашаю вас всех познать эту веру и научиться тому, чем владею я. А я обладаю очень многим и могу сделать вас могущественными. Такими, какими вы не сделаетесь ни при какой другой религии. Но вы должны будете всё сохранять в глубочайшей тайне. Сейчас вы подумаете и решите, как вам поступить. Решение это ответственное и может навсегда переменить вашу жизнь, а потому взвесьте всё как можно тщательнее, не спешите, подумайте, почувствуйте. Если кто-то остался совершенно равнодушен, уходите, не мешкайте, бегите прочь. Но придёт час Ч, и вы окажетесь среди непосвящённых, и тогда — горе вам. Вы останетесь без благодати Ч. И я не позавидую вам тогда. Думайте. Решайте. Я не тороплю вас.

Один парень в третьем ряду встал и сразу направился к выходу.

— Не надо, Слава! Прошу тебя! — воскликнула его девушка. Видимо, она привела этого Славу сюда точно так же, как Евдокия привела Сергея Михайловича.

— Можешь оставаться, если хочешь, — прорычал Слава.

— Да, я останусь, — твёрдо и злобно отозвалась девушка. — Я-то останусь. А ты можешь уходить, если тебе не дорога я и не дорог самому себе ты сам.

Парень замешкался, посмотрел внимательно на девушку, но всё же пошёл прочь, прокряхтев:

— Эх ты! Дурочка!

Сергей Михайлович подумал, что и ему бы надо спасаться отсюда. Но, с другой стороны, что тут опасного? Подумаешь, Ч! Подумаешь, гипноз! Забавное, кстати, времяпрепровождение. И он не пошёл следом за Славой.

— За то, что ты остаёшься, — прощён, — улыбнулась Евдокия.

— А можно один вопрос? — раздался женский голос за спиной у Тетерина. Он принадлежал той, которая состояла при англоиде.

— Пожалуйста, сколько угодно вопросов, — живо отозвался Святослав Зиновьевич.

— Вот тут наш гость из дружеских Соединённых Штатов Америки интересуется, — продолжила состоящая при. — Мистер Джереми Браун, из академии сверхспиритуальных художеств, город Орландо, штат Флорида. Он спрашивает: как быть народам, у которых слова «честь», «чистота» и тому подобные не начинаются с буквы Ч? Эти народы что, безнадёжно обделены?

— Скажите мистеру Брауну, — ответил Вернолюбов, — что всё это познаётся не с первого занятия. Путь познания Ч очень долог. Конечно, дорогой мистер Браун, по-английски «честь» — honor, а «чихать» — to sneeze. Они не содержат в себе Ч. Хотя, слово «чесать» Ч содержит — to scratch. Но не в этом дело. Вы спросите мистера Джереми Брауна: на каком языке он чихал?

По залу прокатился весёлый смех.

— А на каком языке он чесал свою левую ладонь? — продолжал Святослав Зиновьевич. — Священное Ч принимает к себе все народы. Просто через русский язык легче познать Ч. Я рад, что к нам заехал гость из далёкой Флориды. Я дам вам, мистер Браун, один американский адрес. У меня есть в Америке адепт, который уже начал обучать американцев познанию Ч.

На переднем ряду зааплодировали. Весь зал подхватил овацию.

«Дурдом!» — подумал Тетерин, но тоже похлопал в ладоши.

— Судя по этим аплодисментам, — приосанился Вернолюбов, — здесь есть люди, готовые стать новициатами нашего общества. — Теперь мы сделаем так: тот, кто хочет продолжить вхождение в Ч, подойдёт сейчас к столу и положит на стол всё, что у него имеется в наличии. Я имею в виду деньги. Всё без остатка, ибо Ч видит всё. Тот, кто хочет утаить приношение, лучше пусть уходит следом за тем малодушным Славой.