Андрей проследил за его возвращением к стойке, и, вернувшись, издевательски заметил:

— Ты, конечно, невероятно талантливая актриса. Так играть! Зал рукоплещет. Стоя.

— Будешь издеваться — оставлю без обеда.

При упоминании о еде в наших животах синхронно заурчало.

— Пора бы и правда поесть, — заметил босс и мечтательно добавил: — В ящике стола у меня всегда лежит батончик мюсли с изюмом.

— Что?! — прыснула я со смеху, — батончик с чем? С мюсли? А конфеты под подушкой, случайно, не прячешь?

— Издеваешься?

— Интересуюсь.

— А что в этом смешного? — он насупился, — только женщинам можно иметь слабости? Вам значит разнообразные сладости в неограниченном количестве и вне зависимости от ситуации разрешается есть, а если нам, то сразу ха-ха?

— Какие мы обидчивые! Тише-тише.

— Ты бы сама тише-тише. Я-то для других всего лишь гавкаю, а ты выглядишь как ненормальная, которая шепчется сама с собой и смеётся при этом без видимой причины.

Настала моя очередь насупиться. Не сдержавшись, показала боссу язык и вернулась к поискам.

— Юль, а тебе точно двадцать девять? Ведёшь себя, как двадцатилетняя.

Даже не оборачиваясь, я ощутила его ухмылку на губах. Причём, как в образе человека, так и в образе собаки, бесила та в равной степени.

Скрестила руки на груди и серьёзно поинтересовалась:

— А ты точно хочешь обратно, в тело человека?

Босс что-то проворчал себе под нос и угрюмо замолчал.

Я улыбнулась.

Спустя полчаса непрерывной работы и две высокие стопки пыльных книг, явно не пользовавшихся популярностью среди посетителей, стало тоскливо. Фолианты не сокращались, мысли разбегались, настроение стремительно падало, уверенность терялась между «всё бессмысленно» и «конечно, я найду, я же ведьма, хотя не слишком везучая». В желудке настойчиво урчало. В какой-то миг мне послышалась целая мелодия, рождённая нашими голодными животами.

В конце концов, решено было приостановить поиски и поесть. Я с детства не сомневалась, что определённое количество эндорфинов способно помочь решить проблему любого масштаба. Даже такого вселенского, как у нас с Андреем. Казалось бы что такого в превращении босса, кроме его неудобства и моей головной боли, но…

Не зря снимают фильмы, где из-за вмешательства посторонних сил в судьбу героя, происходят разные причудливые изменения, касающиеся его окружения: родных, любимых, друзей, а иногда и просто знакомых, с которыми он когда-то где-то столкнулся. «Эффект бабочки» яркий тому пример.

А я, по сути, вмешалась в судьбу Андрея. Обратив его собакой, нарушила ход жизни, разом повлияв на события, связанные с его семьей: той же бабушкой, коллегами, любовницами. Кстати, о любовницах. Любопытно, брюнетка до сих пор лежит голенькая и ждёт своего Мусика?

И не стоит быть гением с тремя высшими образованиями и Нобелевской премией на полке, чтобы понять: жизнь Андрея — человека и Андрея — собаки две абсолютно разные жизни. И приведу всего один пример того, как эта разница может сказаться на Вселенной.

«Сласти-мордасти». Временное отсутствие босса никому не нанесёт ощутимого вреда. «Дела» начальства грозят максимум увеличением нерадивости его прекрасных сотрудниц и их ленью пополам с озлобленностью в связи с внезапной помолвкой горячо обожаемого красавца, которую мы с шефом, между прочим, до сих пор не обсудили. Однако, если он не вернётся никогда, то это приведёт к поиску нового босса. Что, само собой послужит толчком к изменениям в жизни как минимум одного сотрудника, и здесь я имею ввиду его бабушку. Возможно, это так же разобьёт сердце Кати — не имею ничего против. А дальше…

Что станет с его родителями? Друзьями, товарищами? Врагами, в конце концов? Как сложится их жизнь без Андрея? И не стоит забывать про самого шефа. Допустим, он должен был бы встретить рыжую женщину, как предсказала бабка, жениться на ней и обзавестись детьми, но став псиной, лишился такой возможности.

А рыжая? Встретит другого, судьба сложится иначе. Или вообще рыжая останется старой девой, потому что Андрею суждено было стать её единственной любовью. А тот, за кого она выйдет, если выйдет, возможно, упустит своё настоящее счастье и…

Фантазировать я любила.

Взглянула на несчастную морду босса и решительно произнесла:

— Идём обедать.

— А заклинание?

— Найдём. Но только после того, как сможем думать о чём-то другом, кроме еды.

Пёс поддержал моё решение радостным… повиливанием хвоста.

Мне это не нравилось.

Андрей, кажется, ничего не замечал, но я понимала, чем больше в нём будет проявляться животных повадок, тем меньше — оставаться человеческого. Надо спешить. Пока не случилось чего похуже. Быть в ответе за недопса и причастных к его судьбе мне совсем не хотелось.

Но даже спасать мир продуктивнее на сытый желудок. Поэтому я держала строгий курс на кафе, расположенное рядом с лавкой.

***

Возвращение оптимизма происходило с тарелкой, до краёв наполненной ароматным рыбным супом. Обожаю всё, что готовится с рыбой. А если в бульоне плавают хрустящие кубики хлеба… ммм. Пальчики оближешь.

Пока я облизывала пальчики и в буквальном, и в переносном смысле этого слова, забыв о манерах — в такие моменты я вообще мало о чём беспокоилась, — Андрей сидел под столом и буквально впихивал в себя курицу от второго блюда. Оказалось, босс — гурман.

Гурман с большой буквы.

Из мяса он употреблял исключительно свинину, рыбу ел в салате и никак по-другому. Всякие Оливье не считал едой, колбасу ненавидел. С полуфабрикатами попрощался во времена студенчества. Капусту не любил, баклажаны тоже, а вместе с ними кабачки и свёклу.

Из длинного перечня я уяснила одно: прокормить пса будет непросто…

— Хочешь пюре? — я наклонилась к боссу с протянутой ложкой. В ней аппетитно покоилась розочка из картофеля.

— Обойдусь, — пробурчал тот, жадно поглядывая на соседний столик, за которым двое друзей наслаждались ароматной свининой сразу в двух вариациях: с луком и сыром, в кетчупе и с картофелем. А запивали бокалами холодного пива. Шеф облизнулся, и мне его даже стало жаль.

— Ты можешь выпросить для себя кусочек.

— Выпросить?! — глаза пса округлились до невероятных размеров. — А заказать тоже самое нельзя?

— Я, знаешь ли, только сегодня устроилась на работу, так что в финансах чуть-чуть ограничена.

— Да ты жадина!

— А ты привереда! Кто же знал, что ты ничего не ешь! Почему с самого начала не сказал, когда я делала заказ? Что мне прикажешь? Заказывать ещё? После того, как я съела столько? — я обвела руками тарелку внушительных размеров.

На нервах я ела за двоих, а то и троих.

— Во-первых, почему ничего? Просто я ем не всё. Во-вторых, ты могла бы и поменьше есть. Куда в тебя только лезет?

— Что-о-о?!

— Так я что, останусь голодным?

Я скрестила руки на груди и изо всех сил держала эмоции под контролем. На меня и так уже косо поглядывали. Я специально выбрала столик на террасе, подальше от всех — повезло ещё что народа было немного. Но, похоже, моя предосторожность не дала нужного результата.

Поймав на себе красноречивый взгляд одного из посетителей, вытащила телефон из кармана сумки и, делая вид, будто разговариваю не с собакой, продолжила:

— Скажи, пожалуйста, как там твоя диета?

Босс игру не понял.

— И когда ты стал таким привередливым? Мусик?

Кажется, дошло.

— Ты это мне?

— Да. Тогда, когда говоришь изменился твой рацион?

— С недавних пор.

— С недавних пор? Как мне повезло!

— Я просто питаюсь не так, как все.

— Это точно! Ты жуткий переборщик!

— Кто? — пёс с недоумением наклонил голову и приподнял ухо вверх.

Снова повадки животного. Плохо, плохо, плохо! Отняла телефон от уха, посмотрела на экран: если обращение идёт так быстро, то у нас вряд ли есть больше двух дней.

— Так кто я? — переспросил шеф.