Огонь полыхал во всю. Будто работала бригада драконов. Они выстроились в шеренгу.

Очень длинную.

И одновременно раскрыли пасти.

По команде старшего, в жёлтых солнцезащитных очках, дали залп. Сначала один, два, а затем я считать перестала, потому что у драконов, видимо, что-то сломалось. Вернее, прорвалось. Огонь разгорался всё сильнее и не останавливался.

Бедные…

Я должна была бы подумать.

Они же и вздохнуть не успевали.

Но гораздо сильнее мне было жалко родителей. И себя.

Ведь в огне стояли мы. Горели.

Ну… как горели…

Жгучее пламя обходило нас стороной, боясь родового колдовства, и хоть к огню мы не имели никакого отношения, могли особым заклинанием переправить куда угодно, хоть в тех же драконов.

Но делать этого не хотели.

Мы ведь, по сути, оказались здесь случайно. А если по честности, то по моей оплошности. Говорила мне мама: не буди драконов, а если разбудишь — такое случилось бы впервые, но мама в меня верила, — не соблазняй. Но я же не виновата, что грудь у меня выдающаяся, а топик оказался мал по размеру?

Я не нарочно. Честно. Это Вадик виноват. Если бы он мне не понравился — для него и топик прикупила, только с размером ошиблась — ни за что не полезла к драконам. Но Вадик ими интересовался, и я решила поинтересоваться. Кто же знал, что драконы заинтересуются мной!

И теперь меня поглощал огонь — представим — а Вадик даже на казнь не пришёл. Все собрались. Такое представление! А он дома остался. Наверное побоялся. Ответственности. Потому что кто со мной пошёл к драконам? Правильно. Кто сбежал, когда они проснулись? Правильно.

Я бросила усталый взгляд на огонь, перевела на улюлюкающую толпу и вздохнула.

Не везёт мне с парнями. Девятнадцать лет как не везёт.

***

Десять лет спустя.

Питер мне не совсем родной город, — призналась я кошке, которой было совершенно плевать. — Раньше я жила совсем в другом месте. В волшебном. Там и драконы жили. Правда до знакомства со мной они считались спящими, но не в этом суть. Это я к чему. На родину хочу.

Кошка была обычной и очень неприличной. Пока я ей изливала душу: работа достала, погода достала и просто без колдовства устала, она чистила свою шёрстку, а когда я сделала паузу и вздохнула, то вальяжно направилась прочь от пустой остановки.

Подъехал автобус, я лениво забралась внутрь, уселась в самом конце и поехала домой.

Только перешагнув порог съёмной квартиры, испытала облегчение и улыбнулась. На кухне ждал он. Мой жених.

С Гришей мы вместе уже целых пять лет.

Целых…

Это если не считать наших многократных расставаний на месяц, его командировок на два и «мне нужно отдохнуть» ещё на один. Желание отдохнуть всегда исходило от него. Он у меня чувствительный, эмоциональный и не слишком решительный.

Вопрос со свадьбой, например — важный вопрос, — решался почти год.

То у Гриши на работе завал, то в квартире мамы обвал — и это на полном серьёзе. Моя будущая свекровь умудрилась заняться аэробикой и обрушить книжный шкаф. Не спрашивайте как. Просто поверьте её габаритам.

Если задуматься, то она не раз нам вставляла палки в колёса. Как вспомню, сколько по случайности нам портила Тех Самых моментов, так вздрогну. А мысленно ещё прокляну.

Осторожно.

Даже представить не могу, как бы я выжила, случись вдруг какая беда с нашей съёмной квартиркой. Съёмной, но такой любимой.

Потому что свекрови здесь не нравится.

Ей вообще всё не нравится.

Не нравятся обои, цвет занавесок, узор на шторке в ванной, количество мебели и форма люстры, и то, что я повесила на дверь табличку «Добро пожаловать!» тоже не нравится.

Ей и я не нравлюсь. Волосы у меня не того цвета — блондинка я от природы, вешу я слишком мало — 40 кг при метре шестидесяти, глаза у меня слишком зелёные — колдовские. Это правда. Но свой дар я тщательно скрываю. О том, что я ведьма, никто не знает. Ну как никто: мои мама, папа, две тётки, сестры двоюродные, братья и говорящий попугай одного из них. А так да — никто.

Скинула туфли, вошла на кухню. Гриша не обернулся. Я нахмурилась. Слегка. Что-то не так? Интуиция у нас, ведьм, довольно хорошая, и холодок, идущий от моего почти что мужа ощущался за версту. Ну или до холодильника. У которого я стояла в поисках чего-нибудь жутко каллорийного.

Нашла половинку торта, значит, к нам Ларка заходила. Моя лучшая подруга с времён, как я сюда переехала. Она такие торты печёт, язык проглотишь.

Уселась поудобнее, облокотившись о стол, отломила столовой ложкой кусок и отправила в рот с непередаваемым наслаждением.

— Гри-и-иш? — протянула торт ему. — Хочешь? А потом ты точно кое-что ещё … захочешь.

От глюкозы во мне мгновенно проснулась дерзость, а вместе с ней и сексуальность. Её у меня и так отбавляй, с такой-то грудью, но после торта происходит какое-то волшебство, причём каждый раз, и появляется желание, которое невозможно держать в себе. Расстегнула на блузке пуговицу, следующую, шаловливо полезла к жениху, прикусила ему мочку уха и… чихнула.

Совсем не эротично.

Да и можно ли чихнуть эротично?!

Гриша только теперь оторвал глаза от планшета, посмотрел на меня удивлённо и сказал:

— Я сегодня буду работать и ночью. Ложись без меня.

— Ч-что?!

— Юль… я устал.

Я тоже устала. Поэтому ругаться не стала.

В тишине поели. Уставшие же. И разошлись. Он в гостиную работать — с телевизором ему лучше думалось — а я в спальню отдыхать.

Положила голову на подушку, но не заснула. Хоть я и устала (зачем иначе с кошкой болтала, зная, что та обычная?), а мысли отпустить так и не смогла. В конце концов, решила, свадебный мандраж, и с головой накрылась одеялом.

***

Утро началось с кошмара. Вернее, с пряников. С шоколадных в виде сердечка. Всё дело в том, что я не ем такие — не люблю и всё тут. Всякие там тортики, пирожные, даже шоколад — пожалуйста, а пряники… В общем, не моё это лакомство. Зато Гриша мой их обожает. Каждый раз по выходным я наблюдала такую картину: сидит мой благоверный и прямо на кровати, свесив ноги в тапках с зайцами, уплетает пряники.

В этот раз всё было так же за исключением одного: ел он очень сосредоточенно и всё на телефон поглядывал. А я проснулась, футболку отбросила, легла в откровенной позе — ждала, когда он от этих дурацких пряников отвлечётся и на меня обратит внимание. Зря я что ли эротично вытягиваюсь, рискуя растянуть связки. Глазками хлопаю тоже так эротично?

А он всё пряники жуёт.

Рассердилась, отвернулась к стенке и смачно так захрапела, хотя я не храплю, конечно. А Гриша вдруг стягивает с меня одеяло и протягивает половинку сердечка. Ешь говорит, они сладкие.

Я понимаю, что сладкие, но всё равно не люблю. А он своё гнёт и гнёт, гнёт и гнёт.

Мы поссорились. Из-за пряников этих дурацких. Он стал кричать, что ради него я могла бы и съесть одну штучку, а я кричала, что ради меня он мог бы есть их на кухне и не крошить в спальне.

— А Ларка их любит, — услышала, вскакивая с кровати. Захлопнула дверь ванной комнаты, и до меня долетели слова, — также, как и я.

Не знаю, чего он подругу мою вспомнил, но я включила музыку, вставила наушники, и в ожидании пока наберётся пена, начала пританцовывать у зеркала, пытаясь снять напряжение.

И снова интуиция кричала, но пробиться сквозь мои романтические грёзы о любви и долгожданном замужестве ей было не так-то просто. Уже тогда мне бы смекнуть, что он не просто так вспомнил о Ларке. Мы хоть с ней и давненько знакомы: шоппинги, пилинги, аэробика, танцы. Но чего он её вдруг вспомнил? Я понимаю, они общаются, она и в гости к нам заходит, если нет меня — за кофточкой, например. Я ей обещала красную. И всё же…

Махнула рукой, списала ссору на нервы, он же у меня чувствительный, и выбросила все тревоги из головы.