Всего несколько раз, насколько он помнил, он выходил из себя и с удивлением понял сейчас, что почти все эти выходы из границ были связаны с Натали.

Когда он встретил её в мире каких-то кислотных отбитых панков — он скучал. Магические его способности потихоньку прокачивались, раз за разом от перемещения к перемещению он чувствовал, как растут его силы.

Лет семь тому назад ему посчастливилось познакомиться с лордом Ангусом из Старой Англии. Олдин проникся к нему неподдельной симпатией и дал несколько хороших уроков, благодаря которым Марку удалось продвинуться в короткие сроки почти вровень с самим лордом.

Но это был его потолок. Он и сам чувствовал.

В какой-то из вечеров, когда Марк в очередной раз гостил у Ангуса, домой из закрытой частной школы — к слову тоже очень непростой — вернулась Кэтрин. Еще совсем юная.

Марк с любопытством наблюдал за отношениями отца и дочери. И хотя Олдин был практически подневольным рабом своей хорошенькой избалованной дочки, Марк понял, что именно эта любовь даёт тому дополнительные силы и знания.

И, хотя, Олдин уклонился от прямого ответа на вопрос — как же узы крови укрепляют и способствуют выходу на новый магический уровень, Марк понял, что пора расти. А потом придёт и само знание.

Он еще немного погостил у Олдина, подружился с Кэтрин. Девчонка сначала липла к нему, измеряя силу своей формирующейся женственности и магической силы, но Марк был непреклонен — Ангус был для него слишком уважаемым магом, он считал его своим не только наставником, но и другом. И шашни с его юной дочерью были совершенно недопустимыми. Он выставил всевозможную защиту от чар Кэтрин и с честью выдержал этот её натиск.

Постепенно они подружились, пыл её поугас. Марк был интересным собеседником, был верен её семье и в итоге она стала ценить его дружбу сильнее, чем мужскую привлекательность.

Олдин благосклонно смотрел на их дружбу, считая, что благоразумный Марк хорошо влияет на его взбалмошную дочь.

А потом Кэтрин отправилась в путешествие по стране, в которое отец направил её, попросив Марка сопровождать её. Это было связано с тем, что Олдин готовил Кэтрин в переемники. Нужно было познакомиться с нужными людьми, побывать в нужных местах.

Путешествие должно было занять около года. Однако, всё смешала случайная встреча с Джастином, который был приглашен на один из приёмов, как один из старших волхвов одного из порталов.

Марк с первого взгляда понял, что Кэтрин пропала. Сам он видел нелепого мальчишку, неловкого и вечно краснеющего. Однако Кэт смотрела на него совершенно другими глазами. Что она в нем нашла — Марк так и не понял. Но жизнь её, мечты и планы были теперь неразрывно связаны с Джастином.

А теперь он размышлял, что же в этом простоватом парне нашла Наташа. За что она могла его полюбить, да так, что так же, как и Кэтрин, готова была менять свою жизнь и идти на жертвы.

Марк сделал большой глоток прямо из бутылки и вспомнил, как встретил её. Совершенно потерянная, заблудившаяся в мирах и временах, Наташа чуть ли не бросилась ему на шею в одном из баров, где он лениво наблюдал за местной публикой, собираясь через пару дней переместиться.

В итоге он задержался там с ней на год. Сначала просто пожалел бросить её там — девушка, действительно, вызывала невольное сочувствие. Марк удивленно прислушивался к чувствам, которые она вызывала у него и гнал их прочь, из сердца, головы и души. Напускал на себя цинизм и холодность. Но стоило ему засмотреться на то, как она поправляет волосы, как меняется её лицо, когда ей смешно или страшно — он плыл внутри себя, презирая себя самого за эти чувства. Тогда он поклялся, что справится он с ними или нет — Натали об этом не узнает.

Ему пора было двигаться дальше, а он откладывал своё перемещение день ото дня, всё больше привязываясь к ней. Своих магических сил у него пока еще не хватало, чтобы взять её с собой. И оставить её здесь он не мог — не было уверенности, что он потом найдет её.

Марк злился на себя, что так глупо вляпался. Злился и на Натали. Она чувствовала, что он на взводе и, естественно, отдалялась от него. Время было на исходе — Марк понимал, что её вот-вот вышвырнет из этого мира неизвестно куда.

И он пошел на этот шаг. Когда-то он посмеивался над Кэтрин, которая пыталась соблазнить его, пользуясь любовной магией. Потом слегка презирал её, когда она стала привораживать своего викария. А теперь и сам готов был пойти на это, лишь бы не потерять Натали.

Он оправдывал себя тем, что времени совсем почти не осталось, отношения сошли на нет, а так они хоть будут связаны. Особенно, если Натали забеременеет от него. Он спрашивал сам себя — как он ей это объяснит, но понимал, что ни объяснить, ни простить потом этого будет нельзя. И Марк просто на это пошел. Первый раз в жизни.

Он сам не хотел признаваться себе, но та ночь была самой прекрасной из всех, которые они провели вместе. Исчезли страхи и тревоги, их обоих переполняла страсть, нежность и чувственность. Раньше, боясь показать Наташе свои чувства, он всегда держался чуть отстраненно и всегда контролировал свои слова и движения.

В ту ночь он мог не сдерживаться и полностью отдаться своей любви. Под утро он, презирая себя как за поступок, так и за трусость, затуманил ей память и ушел из её постели.

О том, что Наташа беременна, он узнал раньше нее. Он просто смотрел на неё и видел это.

Только вот как сказать ей теперь об этом, он не знал. Марк пытался наладить с Наташей отношения, и может быть ему это удалось бы, но он не успел — Наташа исчезла.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Марк сделал еще один большой глоток и встал, его качнуло. Однако, хватит, пожалуй.

Он собирался побриться и позвонить Лисе по видео связи. Но, наверное, нужно принять душ и залиться кофе, прежде чем звонить.

При воспоминании о Лисе, за грудиной у него заломило. Он безумно соскучился по ней. Чувство к дочери было для него откровением, ради неё он готов был на всё. Как на самые великие, так и на самые низкие поступки.

Стоя под душем, Марк вспомнил недавнюю ночь с Наташей, когда он заставил её захотеть так же сильно, как и он. Понимая, что всё глубже увязает, как в своих чувствах, так и в безнадёжности, он осознавал: или уже идти напролом, как Кэтрин, надеясь добиться своего или отпускать, ожидая, что его любимая женщина, которая рвётся сейчас к другому, вернётся к нему.

Он вышел и посмотрелся в зеркало. Вполне. Теперь можно было позвонить дочери.

Потянуло дошедшим до кондиции пирогом с зеленью и сыром. Феломена, достав устрашающих размеров противень, захлопнула жаровню. Она делала всё размеренно, как обычно. Казалось, ничто не могло вывести эту пожилую леди из равновесия. Однако, внутри неё бушевали бури.

С тех пор, как Наташа покинула их, Феломене не было покоя. Её душа болела за каждого — за мятущуюся душу Наташи, за родного Джастина, который как никто, достоин был счастья, за Дилли, которая ждала Наташу так, как если бы та была ей родной матерью.

Хлопнула дверь, вошел Доусон, вопросительно глянул на неё. Феломена ответила ему коротким взглядом. За долгие годы этих благопристойных, полных уважения отношений, с одной стороны абсолютно платонических, с другой — ближе и роднее не бывает, они научились понимать друг друга с полувзгляда. Они вместе вели быт, заботились о Долорес, решали незначительные проблемы и встречали праздники.

Однако сейчас проблема была такого масштаба, что выждав несколько недель, они пригласили к себе Эннет и даже включить в совет Дилли. Потому что ждать дольше было нельзя.

Если с бедным Джастином что-то случилось, нужно было это выяснить и по возможности помочь. Хотя что они могли предпринять — три дряхлых старика.

— Сейчас бы Абрахама с Мэг сюда, — произнёс Доусон, безошибочно прочитав её мысли.

Из них всех только у Эннет Джеймс была способность к перемещениям, но кто бы мог предложить ей это. И что бы это дало?