Такой красивой я никогда ее еще не видел! Мы сидели за столом на террасе и я забывал есть, глядя на Ли. А голоден был, как сотня…кого? Бесов, мать их!

— Вот что, бесноватые, мне домой пора. Там Антон один. Ну, как один…. Шоси его кормит. Вроде целы оба, хоть Боскас и ругательски ругается на кота нашего. Говорит, охломон одичал и все ждет кого-то, — Жу собрала посуду и направилась к выходу, но притормозила, — Я буду вас ждать. И вот еще что… Поздравляю вас, ребятки мои. Рада видеть вас обоих такими. Дай Бог вам.

Она собралась прослезиться, но Ли побежала обнимать добрую Жу и успокоила, утешила.

С гостями мы прощаться не стали. Стадо, хоть и ехидное временами, но родное, прекрасно поняло наше желание никого не видеть и проявило массовую деликатность.

Мы остались на Корте еще на две недели. И чего только не было в эти шизофренические две недели!

Когда мы не были в постели, то нас носило по городку. Мы танцевали, пили, смеялись и занимались любовью в самых разных, необычных местах!

Демон Лилит была неутомима и мой бес отвечал ей адекватно, а иной раз и сторицей!

А потом нам пришлось уехать. Нет, ничего не случилось, просто дела. Да кому я лгу?! Я заметил, что счастливая Ли стала часто рисовать на обрывках бумаги. На песке.

Она оставила дома незавершенную работу! Я понял, что мне без разницы, где конкретно обнимать жену, на Корте или в Столице.

— Ли, едем домой, а? — она просто кивнула и улыбнулась.

Дома нас ждал душистый, теплый май и пушистый, веселый Антон. Жу, само собой. Знаете, каким был первый ее вопрос?

— Вам на полу постелить? Разломаете мебель, причпокну! — Ли обнимала кота, я обнимал Ли и было по фиг, где спать!

После веселого обеда, Жу ушла, а я принялся докапываться до Лилит.

— Данни, ты не откажешься переехать в мою комнату? Или мне прикажешь в твоей размещаться? Предупреждаю, моя кровать больше и крепче!

— Я могу жить в мастерской, — сюрприз!

— Нет, так не годится. Я не смогу отказать тебе, но прошу, будь со мной рядом. Если захочешь жить в студии, я буду жить там же.

Ли подошла и присела ко мне на колени. Я любил, когда она так делала, потому сразу обнял и зарылся носом в ее волосы.

— Иль, ты вдохновляешь меня. Всегда вдохновлял. Я не знаю, как тебе это удается, но от твоей любви я хочу рисовать. Ты знаешь, я странная. У всех Муза, а у меня Муз. Ты, — она поцеловала меня нежно, — Я буду с тобой всегда, но когда тебя не будет рядом, я стану проводить время в мастерской. Конечно, я перееду в твою комнату. Кровать там и, правда, крепче.

Через минуту кровать начала проходить краш — тест! А когда я, ближе к вечеру, уснул, Ли ушла рисовать. Я даже во сне почувствовал, что ее нет рядом, но она близко и дал любимой возможность уйти от меня в свой Мир ненадолго.

Полетели, побежали счастливые дни. Печали и грусти в них не было. Усталость, радость, понимание, веселье, но не горе, не отчаяние. Я вновь стал работать, оставляя Лилит одну дома. И не бросил привычки писать ей сообщения и посылать фото.

Ли отвечала мне всегда и тоже присылала фото. Иногда откровенные, и в такие моменты я срывался с любой встречи, переговоров и мчался к ней.

Мы встречались с друзьями. С семьей. И планировали поездку в горы Дятлова. Там, по инфо от археологов моего Центра, в одной из пещер Левого массива могли прятаться древние статуэтки Мойро. Старая легенда. Миф. Но я, как никто знал, что легенды имеют привычку оживать. И Ли с ее светящейся ладонью, была тому подтверждением. Фактом, который слегка меня беспокоил, но не настолько, чтобы я перестал верить в ее любовь.

Недели за две до конца лета, мы с Ли готовились к поездке. Она было взбудоражена и предстоящим путешествием и тем, что едет вместе со мной «искать красоту». Она, точнее ее дар, считал, что я тот, кто знает, где искать.

— Иль, а что в них такого? В статуэтках?

— Они все разные. Из камня — фой. Самый долговечный материал Мира. Но, не это главное. Их делал один человек, Мойро. И все эти творения изображают его самого. В юности, в молодости, в зрелости и так далее. Всего их двадцать. Легенда гласит, что камень- фой, не подвластен течению жизни, времени. А Мойро показал, как течет жизнь человека, как он меняется и увековечил. Если поставить статуэтки по порядку, можно увидеть Время.

Ли задумалась о чем — то и стала молчаливой. Ближе к вечеру она ушла в мастерскую, и я остался один. Бродил, скучая о ней, мысленно призывая свою птичку.

Она не позволяла мне взглянуть на свою работу. Я сходил с ума от любопытства, но обещание держал.

Стоп! А кто мне мешает закрыть глаза и быть рядом с Ли? Курица Бессонов! Нужно было раньше подумать о подобном!

Я выкопал в глубинах своей гардеробной маску для сна. Поскакал к мастерской Ли, остановился перед дверью и нацепил на глаза ткань.

— Иль, я знаю, что ты там. Еще немного и я приду к тебе! — я чувствовал, что Ли улыбается там, за дверью.

— Выходи, жестокая. Я слеп и беззащитен, — я знал, как ее выманить.

Она открыла дверь через секунду и засмеялась, увидев меня с маской на глазах.

— Хитрый дитари, — и затащила меня в свою студию.

Запах красок и Лилит. Я вдыхал его и был счастлив, как ненормальный.

— Тебе придется вести меня за руку. Не вижу ничего совершенно! Тут диван же был, где он? Усади калеку, сжалься, — ехидствовал я, но услышал нечто, что положило конец моим прохиндейским речам и развернуло бег мыслей моих градусов так на сто восемьдесят.

Шорох ткани? Ли укрывает холсты? Но, я же ничего не вижу. Зачем?

Я понял зачем мгновение спустя, когда обнаженная Ли обняла меня. Она снимала одежду!

Я знал и помнил ее тело наизусть. Каждый сантиметр. Жаль, что на коже Лилит не было ни единой родинки, я был бы счастлив помнить хотя бы одну. Иногда, я даже рисовал на Ли точки и целовал их. Она приходила в восторг от таких вот моих завихрений и становилась еще счастливей.

Сейчас ощущения мои были странными, однако и интересными. Под моими руками было роскошное тело жены, но я его не видел. Да, осязал, прикасался, ласкал, но не видел. А вот память моя, такая же как и я, идиотски влюбленная, подкидывала образы.

Вот плечи, золотистые, гладкие. Я помнил их блеск еще с Корте, когда Ли покрылась легким загаром и очаровывала меня новыми красками тела. А вот шея, ключицы. Спина, стройная и гладкая. Упругие бедра и узкие лодыжки.

Не знаю, что вселилось в меня, что произошло, но какая- то сверхнежность захлестнула меня и я любил Ли единовластно, сам, не позволяя маленькой ни единого движения, жеста или поцелуя.

Еще я слышал стон Ли, и как тогда, на Корте, в первую нашу ночь, заглушил этот божественный звук губами, сам же, отдал ей свой ненормальный всхлип апофеоза.

Потом я слушал, как бьется ее сердце и выравнивается дыхание. Удивительно, как много можно УВИДЕТЬ с закрытыми глазами.

Ли встала, судя по шороху, надела что — то на себя и сказала.

— Иль, сними повязку. Думаю, я закончила, и ты будешь первым, кто увидит мою картину «Жизнь».

Я даже полыхнул от счастья и любопытства. Конечно, сбросил повязку и зажмурился по началу, привыкая к свету. Помотал головой и открыл глаза.

Ли стояла возле мольберта, его я и не заметил, любуясь своей птичкой. Ее улыбка была нежной, счастливой. Знаете, так она улыбалась только мне! Совершенно точно!

А потом я посмотрел на картину….

На ней был Я. С Большой и Главной буквы. Был виден цветущий сад и Солнце. Весна и Воздух. Но, это обо мне и про меня.

Любимая моя, маленькая, честно? Твоя Жизнь, это Я?

Говорить не получилось. Двигаться невозможно. Я мог только подохнуть от счастья и любви сей момент, но удержало лишь одно, Лилит без меня будет плохо. Теперь я знал это наверняка. Был уверен и…на этом все. Точка.

Не знаю, что увидела на моей морде Ли, но заплакала. Лично я рыдать не стал, но запросто мог бы! Бросился к Ли, крепко обнял и начал нести чушь, как я делал всегда, когда птичка моя печалилась.