— Но окна при этом остаются открытыми?

— Вы, надеюсь, не думаете, что я могу оставить этот яд на таком расстоянии от окна, что до баллона можно будет дотянуться, просто просунув руку внутрь? Его смогу достать только я и никто больше. И даже если это удастся кому-то из нашей компании, не думаю, что хоть один при этом осознает, насколько опасна данная штуковина.

— Кроме Пита Ван Ховена.

— Да, разумеется. Кроме него. — Долли хрипло рассмеялась. — Конечно, он не в счет. Нет, Пит не считается.

Генри так и не понял, зачем Долли подчеркнула данный факт, и переспросил об этом ее, но вразумительного ответа так и не получил. Она допила коктейль и заявила, что уходит хлопотать насчет обеда. Она скрылась на кухне, но вскоре появилась и сообщила, что еда готова. Кушанья состояли из закусок и были оформлены а-ля фуршет. Вместе с ними Долли вынесла гостям две бутылки превосходного белого бургундского. Единственным недостатком вина оказалось то, что оно было выдержано дольше, чем полагалось для данного сорта аперитива.

Когда Генри и Эмми с энтузиазмом приняли предложение выпить вина, Долли растерялась и принялась искать штопор. Только тогда Генри догадался, что в этом доме почти не употребляли спиртного. Видимо, эти бутылки хранились здесь как символы семейного благополучия. Всякий раз, на очередном празднике, их демонстрировали гостям, но те, разумеется, вежливо отказывались, и вино водворялось на свое законное место в подвале. Тем не менее детектив проявил упорство и не стал отказываться от столь изысканного угощения. Тем временем Долли все же сумела разыскать штопор, и Генри сам откупорил бутылку. Как он и предполагал, вино отличалось тонким вкусом, но все же чувствовалось, что еще пара лет — и оно начало бы портиться.

Что касается остальных членов компании, они предпочли по-прежнему каждый придерживаться своих любимых напитков. При этом Кристэл и Долли смешивали коктейли на основе джина, Чак и Дэффи почти что уговорили бутылку шотландского виски, предусмотрительно захваченную из Америки. Пит выбрал бутылочное пиво, а Вайолет предпочла апельсиновый сок.

После обеда Кристэл заявила, что хочет отдохнуть и немного поспать, чтобы вечером снова выглядеть свежей и такой же жизнерадостной. Суошгеймеры отправились к себе наверх, чтобы разобрать чемоданы и готовиться к встрече Примроуз на вокзале. Ван дер Ховены решили прогуляться, а Генри и Эмми предложили Долли свою помощь на кухне. К их удивлению, такое предложение было охотно и с благодарностью принято.

— Как это мило с вашей стороны! Могу по секрету сказать, что вы не похожи на нормальных гостей Кристэл. Если, конечно, слово «нормальные» к ним вообще можно применять, в чем лично я сильно сомневаюсь. — И Долли покатилась со смеху. — Но я действительно буду вам признательна, если вы поможете мне перемыть и убрать посуду, ведь у меня еще столько дел, и все надо успеть!

Как и в случае с садом, один только вид кухни доказывал прилежность и старательность Долли, а также ее любовь к чистоте и порядку. В шкафчиках у стен рядами выстроились тарелки, блюдца и чашки, как вымуштрованные солдаты. В большой металлической банке с надписью «Чай» действительно хранился самый настоящий чай. Ножи, вилки и ложки были тщательно отсортированы и лежали в своих отделениях ящиков, а газовая плита сверкала чистотой изнутри и снаружи. Эмми даже стало немного не по себе от такой стерильности, когда она включила воду и оглядела горы немытой посуды.

Генри выбрал себе полотенце из буфета, но Эмми вовсе не удивилась, когда заметила, что стопка мокрых тарелок в сушилке остается нетронутой. Она повернулась и увидела, что Генри, повесив через плечо полотенце, сидит на корточках, углубившись в изучение содержимого ящиков невысокого буфета.

— Нашел что-то интересненькое? — осведомилась она.

— Возможно. — Он сунул руку в ящик, что-то там подвинул, потом попытался рассмотреть какой-то предмет в углу. — Вот где, оказывается, хранятся подарки для леди Бэллок. Вот знаменитые розы — они действительно чудесно благоухают, как убедила меня Долли. Десять бутылок коллекционного шампанского, а две оставшиеся, наверное, уже в холодильнике. Вот маленький сверток в подарочной бумаге, перевязанный красной ленточкой, к нему прилагается открытка «от глупой старой Долли». А торт, судя по всему, прибудет вместе с мадам Дюваль.

— И никакого подарка от нас, — вздохнула Эмми. — Это ужасно. Генри, а давай-ка мы с тобой, как только закончим с посудой, пройдемся до деревни и купим хотя бы коробку конфет, а?

— Неплохая мысль, — согласился Генри. — Но думаю, тебе придется прогуляться одной. Я, пожалуй, останусь здесь.

Поэтому Эмми отправилась в Пламли-Грин одна; а Генри взял с собой газету и устроился в гостиной у окна, откуда мог спокойно наблюдать за всем, что происходило в доме.

Но ничего необычного не случилось. Из своей комнаты появилась Долли и пошла в сад, где занялась прополкой цветочного бордюра у дальней стороны лужайки. Вскоре к ней вышли супруги Суошгеймер. Они перекинулись с Долли парочкой фраз, сели в «роллс-ройс» и укатили на станцию. «Рановато им встречать сестрицу», — отметил про себя Генри. В доме наступила полная тишина. В течение двадцати минут не происходило ничего интересного. Долли закончила прополку и переместилась в оранжерею. Через полчаса вернулись с прогулки Ван дер Ховены. Если сохранять точность, первой подошла к дому Вайолет и сразу удалилась в свою комнату. И только минут через десять после того в сад вошел Пит. Но он не спешил домой, а завернул в оранжерею, где завел беседу с Долли.

Около пяти часов вернулись и Суошгеймеры вместе с Примроуз Дюваль и тортом, заказанным в Лозанне. Когда троица входила в дом, Генри услышал, как Дэффодил обратилась к сестре:

— Мама, разумеется, еще в постели. Вай и Летучий Голландец, видимо, отправились погулять, оба счастливые и радостные, как всегда. Долли полностью погрузилась в свои азалии. В доме никого, кроме весьма занятной парочки по фамилии Тиббет.

— Мамины приятели?

— Похоже на то. — Дэффодил, казалось, задумалась на секунду о чем-то, но продолжала: — Хотя не совсем обычные. Мама без конца напоминает, что они близкие друзья Безила. Помнишь, это ее старинный кавалер? Но я ей не верю. Чую, она что-то замышляет.

— Наверное, это какая-то очередная несчастная парочка, которую мамочка бог знает где разыскала и пожалела, — проникновенно предположила Примроуз.

— Но в любом случае они довольно неплохо воспитаны и ведут себя прилично, — добавила Дэффи. — А ты иди сразу наверх. Чак принесет тебе чемодан, правда же, дорогой? Ты будешь жить рядом с нами — мы на этот раз занимаем комнату Сайри Моэм. Вай и Пит вытянули короткую спичку в этом году, бедняжки!

— И с этим надо что-то сделать, — заметила Примроуз.

— Торт можешь отдать мне, — сразу же предложил Чак. — Я устрою его вместе с остальными подарками, а потом займусь твоим чемоданом.

Пока сестры поднимались по лестнице, Генри слышал слова Дэффодил и ответ Примроуз:

— А Эдвард совсем обнаглел, должна тебе сказать. Мамочка выразила недовольство.

— Не ехидничай, Дэффи! У него действительно очень важная конференция…

Дверь наверху открылась и снова захлопнулась, голоса стихли. Через несколько секунд на лестнице послышались тяжелые шаги Чака Суошгеймера, и опять наступила тишина. Прошло минуты две или три, и из деревни вернулась Эмми. Она принесла самую большую и красивую коробку шоколадных конфет, какую только сумела разыскать в центральном магазине Пламли-Грин.

— Чудесная деревня! — доложила она. — И какие пейзажи! Сосновые леса, песчаные дорожки, и повсюду цветут колокольчики. Вот почему меня так долго не было. Ну а пока что вот это нам лучше положить в буфет.

Она передала конфеты Генри вместе с цветастой праздничной открыткой, единственной с поздравлениями ко дню рождения, которая оказалась в продаже в газетном киоске. Открытка содержала соответствующую надпись: