Кто-то в глубине зала хрипло сказал:

– Стервятники прилетели по наши головы. Всех, кого не сожгут и не повесят, скормят этим отродьям.

– Не уверен, – отозвался второй голос, – эти птицы не похожи на простых стервятников. Я как-то видел одну. Они огромные. Они совсем другие.

В трактире снова стало тихо. Все прислушивались, но больше никаких звуков с улицы не доносилось.

– Ну их к черту, этих птиц. Налей-ка мне ещё пива, красавица! – прокричал седобородый старик.

– А ну давай и мне!

– Нет нет! Сначала мне. Помнишь я дарил тебе цветы. Неужели ты забыла?

– Кому нужны твои цветы? Золотые монеты, вот это подарок. А цветы…

Гомон, шум и веселье возобновились. Многие уже изрядно напились и по привычке устраивали драки и погромы. Милаша хохотала над ними и с удовольствием подливала пива. У Родиона после третьей кружки все поплыло перед глазами, но он продолжал пить пока был в состоянии держать в руках сей неиспиваемый сосуд. Каспар тоже напился, но в отличии от Родиона, крепко стоял на ногах и даже станцевал с Милашей простенький танец. Кто-то громким голосом пропел «Живи, пока есть время жить» и грохнул стакан на пол с такой силой, что Родион решил: за ним обрушился потолок. Он начинал засыпать и сквозь сон еще различал лица и фигуры людей, мелькавшие перед ним в стремительном круговороте. Голоса и смутные звуки неслись со всех сторон и сливались в один непрерывный гул, пока не растворились в меркнущем сознании. Родион провалился в тяжелый беспробудный сон.

А снаружи город встречал тусклый рассвет.

После того, как с Аморанком приключилось страшное видение, он стал ещё мнительнее и боязливее. В каждом шорохе ему слышались шаги крадущихся врагов. С приходом ночи он зажигал свечи и снова, как раньше, слуги, сменяя друг друга, поддерживали их огонь до утра. Когда тьма рассеивалась, наместник становился смелее и даже посмеивался над своими страхами, как над глупыми стариковскими выдумками. Но вечерело, и смелость его закатывалась вместе с солнцем за горизонт, а страх вместе с темнотой возвращался обратно. И пульсирующие фигуры из мрака вспоминались ему все отчетливее, как бы он не гнал прочь эти жуткие воспоминания. Тогда он злился. Злился и боялся. Он искал виноватых. Кто-то должен был ответить за тот страшный вечер и за то, что он не может забыть его, за то, что он вынужден снова спать при свечах и слугах. Так же как в постоянном свете, теперь Аморанок нуждался и в чьём-нибудь присутствии в комнате. Этого не мог простить наместник тому подлецу, который так жестоко подшутил над ним, подбросив вещи на место казни, обеспокоил его, следствием чего явились уродливые образы.

Вечер опустился на город. Аморанок сидел в кресле у себя в кабинете. Склонив голову набок, он внимательно слушал отчёт одного из самых жестоких своих разведчиков.

– Заговорщик, конечно, не признается, Ваше Высокоборство. Он все отрицал, при этом ссылался на то, что ничего не помнит. Говорил, что на площади точно не задерживался. Оно и понятно. Типичная отговорка. Мои вопросы его сильно напугали, а глаза забегали по углам комнаты, только чтобы избежать моего взгляда. Он врал, в этом я могу поклясться.

– Ты уверен, что он врал, Федаль? Думаешь, все же, это он? Не отец девушки?

– Может и отец, если он вернулся в город инкогнито. Но исполнил он глупую затею руками этого щенка.

– Вы проследили, что он делал после?

– Да. Он долго не выходил из дома. Потом, все же собрался и побежал закоулками к своему дяде, но не застал того дома. Его дядюшка тоже подозрительный тип. Куда-то исчез на весь день.

– Кто его дядя? – Аморанка все это серьёзно заинтересовало, – Кажется, мы напали на верный след. Даже если тряпье подкинул не этот мальчишка, скорее всего что-то за ним есть.

На лице Фаго отразилось нескрываемое удовольствие.

– Его дядюшка Лев Шанталов.

– Шанталов? – Аморанок старался говорить спокойно, но внутри у него все задрожало.

Он ненавидел Льва с давних времен. Наместник ни минуты не сомневался, что тот участвовал во всех заговорах, которые строились против него, и если бы не его ловкие разведчики, возможно Его Высокоборства уже бы и не было в живых. Но никогда ничего не удавалось доказать относительно этого Шанталова. А требовались железные доказательства. Льва за славную службу отличил сам император, и упечь его в тёмные подвалы подземелий было куда сложнее, чем многих других. Много раз наместник пытался уничтожить его, но терпел неудачу за неудачей. Шанталов, один из императорских командиров, до сих пор оставался недосягаем для него.

– Мне знакомо это имя, – продолжал Аморанок, – Он примелькался в подобных делишках. Правда отловить этого скользкого змееныша пока не удавалось, – тут голос Аморанка задрожал, выдав его внутреннее волнение, – он всегда ускользал от наших людей. Федаль, если ты выведешь его на чистую воду, я не останусь в долгу.

Фаго довольно улыбнулся. Он походил на кота добравшегося до сметаны.

– А как же его щенок? Мне кажется Лучин только чуть меньше опасен, чем дядюшка. Эту нелепость они, конечно, сотворили вдвоём. И вероятно много чего наделали вдвоём. Они идут рука об руку, эти два проходимца.

Аморанок исподлобья глянул на Фаго.

– Я понимаю твоё усердие. Ты всегда старался убить двух зайцев одновременно. И все-таки мне кажется, что тебя Лучин интересует больше, чем меня… Не посвятишь ли в причину сего?

– Это личные счёты, – ответил Фаго и опустил глаза в пол.

– Ну что ж, не буду тебя пытать. Вероятно не поделили девицу? – Аморанок хрипло рассмеялся, но краем глаза продолжал следить за разведчиком, – но ты прав. Я совсем забыл про мальчишку. С него тоже не спускайте глаз.

– Будет исполнено, Ваше Высокоборство.

– Я на тебя надеюсь Федаль. Ты умелый человек. Если поймаешь и эту птицу, тебе равных не будет. Ты ведь понимаешь, что это значит?

Фаго поклонился и вышел.

Он шёл по узкому пустому коридору и говорил с собой вслух – давнишняя привычка, над которой часто смеялся Каспар в их отроческие годы.

– Ну что же, дорогой братец, прежде, чем ты сам окажешься в наших руках, ты потеряешь всех своих близких. Теперь очередь за твоим дружком. Отправим его к сестрице, он это заслужил, хоть Кристина и не заслуживала. Но что делать, пусть ждут тебя там вместе. Ах да, и дядюшку в придачу.

Фаго визгливо рассмеялся. Вышедший из-за угла ему навстречу Данил остановил на нем удивленный взгляд и не отвел его, пока не прошёл мимо. Это смутило разведчика.

– Мерзкий монашек, – зашептал он, – потаращься, потаращься, на что ещё ты способен. Скоро вы все тут меня узнаете. Я буду правой рукой Аморанка, а вы свои наглые глаза поднять на меня лишний раз побоитесь.

Он обернулся и плюнул, но Данил уже скрылся из виду.

У входа в резиденцию ожидали двое помощников Фаго – Филипп и Пётр. Они вместе с ним навещали Родиона, но тогда так же как и теперь, ждали снаружи. Фаго все думал, достойны ли эти двое работать вместе с ним, и чрезмерные размышления мешали ему насладиться теми крупицами власти, что перепали на его долю вместе с важным заданием. Это было первое серьёзное задание Фаго. Аморанок давно заметил его усердие и поручил дело ему. Ничего лучшего для себя Фаго и придумать не мог. Первую свою серьезную победу он собирался одержать над Львом Шанталовым и его приблудышем Родионом, самыми близкими людьми Каспара. И в награду за это стать старшим разведчиком, так как вдобавок ко всему, Аморанок ненавидел Льва не меньше, чем он сам – Каспара. В этом роковом совпадении он видел перст судьбы.

– Ну что Фили? Ну что Пётр? – обратился Фаго к своим спутникам, – Вы готовы помочь Его Высокоборству отправить прямо в ад всех врагов нашего славного города и империи?

– Что мы должны сделать? – с задорным энтузиазмом спросил Филипп.

Филипп был совсем юнцом. Его простое веснушчатое лицо и чистые искренние глаза никак не вязались с тем делом, на которое его посылали. Он и сам плохо понимал, чем ему предстоит заниматься. Все ему твердили, начиная с родителей и заканчивая такими же ребятами как и он, что он будет доблестным служителем великого наместника, будет творить благие дела во имя отечества, расправляться с врагами и стоять за друзей. Такой Филиппу всегда виделась императорская армия. То, что он попал в армию разведчиков, принадлежавшую лично Аморанку, он ещё как следует не осознал. Он хотел быть воином, а не разведчиком, но видя, как стремительно растёт власть наместника, многие родители отдавали детей на службу к нему. Разведчики Аморанка тоже в каком-то роде были воинами, хоть и не столь поднаторевшими в этом деле, как воины императора. До сих пор их обязанности состояли в другом. Они не очень то заботились о своём военном искусстве. Город находился под защитой императорской армии, и разведчики не утруждали себя чрезмерными трудами, обучаясь сложному и опасному ремеслу.