– Где ты был?

– Ходил за врачом.

– Что сказал врач?

– С ней все в порядке.

– Это твоя мать, – Родион вспомнил недавнюю сцену в гостиной, – не обижай её, она любит тебя.

– Я тоже её люблю.

Родион помолчал. Ему хотелось поговорить с братом. Понять, что у него на уме. Но Георг находился в другом месте. Здесь, на лестнице, стояла его пустая оболочка. Родион сделал ещё одну попытку.

– Лев обязательно вернётся.

– Не сомневаюсь, но мне все равно. Я его не люблю. Вы кажется близки с ним? Можешь передать ему мои слова. А ещё можешь передать, что лучше пусть не возвращается.

– Почему? Что он тебе сделал?

– Ничего. Я просто не люблю его. Дай пройти.

– А кого ты вообще любишь? Сестру? Ты любишь сестру?

На лице Георга заиграла двусмысленная улыбка.

– А ты?

– Конечно. Почему ты спрашиваешь?

– Ты по-братски любишь мою сестру? Ты ведь нам не родной брат.

Георг смотрел своими чёрными с мерцающим огоньком глазами и неприятно улыбался.

– Я люблю её как брат сестру. А родной или не родной, это не имеет значения.

– На самом деле ты прав. Это не имеет значения. Не родные братья, как показывает практика, любят сестёр сильнее, чем родные. Я здесь чужой, а ты как родной. Вот что имеет значение. Тебе следовало родиться в этой семье, а не мне. Но вот вопрос. Если бы ты был родным братом Алины любил бы ты её так же, как любишь сейчас. Ведь практика показывает обратное. А впрочем неважно. Пусть все горит огнём.

Георг обошёл Родиона.

– Георг, что ты говоришь!? Стой! Подожди! Я не стану совать нос в твои отношения с семьёй, я вижу ты этого не хочешь, но у меня есть ещё один вопрос. Кто такой Б? Так было подписано письмо. Извини, оно случайно попало мне на глаза.

– Безымянный. – ответил Георг и скрылся в тёмном коридоре.

Инессу напоили успокоительными и перенесли в соседнюю пустую комнату. Она тихо спала, иногда подрагивая во сне всем телом. Над ней сидел старичок в шляпе с коротко остриженной седой бородой и нащупывал её пульс. У него самого дрожали руки и нижняя губа. Родион прикрыл дверь и вернулся в гостиную. Ему нестерпимо захотелось уйти отсюда. Всё закончилось, и он больше не желал задерживаться в этом доме. Перед глазами стояла одна и та же страшная картина и он не мог избавиться от неё, пока находился здесь. А следы крови на стене вызывали тошноту и головокружение. Он чувствовал себя еще хуже, чем утром.

Родион решил срочно найти дядю. Или Каспара. Каспар должен знать, что случилось с дядей и где он сейчас. Не теряя больше времени, он поспешил покинуть особняк Шанталовых.

Родион вернулся к себе. Ему подумалось, что или дядя, или Каспар сейчас у него дома и ждут его. Но он ошибся. На удивление, в своём собственном доме он не испытал никакого облегчения. Лицо Инессы преследовало его в закрытых помещениях. Только вне стен он мог свободно дышать. Родион поскорее вышел из дому и отправился к ближайшей конюшне, где оставлял свою любимицу Сумерки, а оттуда Сумерки понесла его к Каспару на улицу Покаяния.

В старые времена, когда Авиран был совсем молод, на том месте, где сейчас пролегла улица Покаяния, образовалось поселение кающихся грешников. Они шли сюда по собственной воле, а не в наказание за свою вину. Таким образом они хотели отгородиться от мира, но остаться в нем. В надежде начать новую жизнь, очистить душу и избавиться от грехов, кающиеся строили землянки, ели чёрствый хлеб и пили только воду. Спали они в грубо сколоченных ящиках, куда не стелили даже соломы. В этих же ящиках после смерти их хоронили. Они редко говорили, но всегда по утрам пели песни о прощении, о надежде, о тоске. Поселение перестало существовать, когда последний его житель пропел свою последнюю песню. После его смерти многие землянки разрушили и на их месте понастроили добротных жилищ. Поселение грешников стало улицей Покаяния. На этой улице рядом с высокими каменными домами все ещё торчали полуприсыпанные землёй ветхие крыши, оставшиеся с тех времен. И соседство их выглядело очень необычным.

Родион въехал на улицу и издалека увидел друга. Каспар седлал лошадь, своего жеребца Утро. Утро и Сумерки были дружны уже много лет, также, как и их хозяева. И всегда приветствовали друг друга громким ржанием. Но сейчас даже нетерпеливое ржание Утра, не отвлекло Каспара от его дела. Он был настолько поглощен собственными мыслями, что не замечал Родиона до тех пор, пока он не подал голос.

– Каспар, добрый день! Ты как? – крикнул Родион, – о чем задумался?

Каспар поднял голову.

– Я думал ты сегодня весь день будешь спать. Я забыл сказать тебе, что после Дияжного на следующий день бывает намного хуже, чем после любого другого пива. Любовь Дияга к человечеству проявилась в этом пойле. Но, как ни странно, многие пьют его, хоть и знают об этом. И я в том числе. Иногда. Очень редко.

– Спасибо за запоздалое предупреждение. Похоже ты куда-то спешишь?

Каспар и в самом деле торопился, но все не мог управиться с подпругой. Несвойственные ему нервозность и напряжение сделали его руки деревянными. Да и говорил он об одном, а думал о другом. Родион, внимательно наблюдавший за ним, это все сразу отметил и потерял остатки спокойствия.

– Я только что от Шанталовых. Лев сегодня ночью не вернулся домой.

– Он дежурил сегодня ночью.

– Ну и что же? Он уже давно должен быть дома.

– Он и так дома, только не у себя.

– Он у тебя? Так, Каспар?

– Нет, у Евграфа. Едем, там все узнаешь.

За Главной площадью дорогу всадникам преградило монашеское шествие. Обычно такие шествия проводились во время больших праздников. Но сейчас оно не выглядело праздничным: все шли молча и поникнув головами. Лица идущих скрывали широкие ворсистые капюшоны, чего раньше тоже никогда не случалось. Руки безвольно болтались вдоль тела. Ноги ступали по инерции. Если бы не губы, беззвучное движение которых разглядел Родион, эти люди были бы точным подобием кукол, подвешенных на ниточку. Вся толпа, густой смолой перетекающая по улицам, производила мрачное впечатление. Кроме того, делала невозможным любое продвижение в ту часть города, куда стремились попасть друзья. Родион выругался про себя.

– Что будем делать? – спросил он у Каспара.

– Пешком слишком долго. Надо объезжать. Не может быть, чтобы все перекрыли.

Они развернулись обратно. Нагоняя лошадь, Каспар промчался мимо резиденции Его Высокоборства. Он несся как ураган, и Родион, как не старался поравняться с ним, все больше отставал. Громовой голос, невесть откуда упавший, повелительно приказал остановиться обоим.

– Вы, стоять!

Родион натянул поводья. Что за наваждение! Как будто кто-то видит их нетерпение и с умыслом расставляет препоны на пути, чтобы поглумиться в свое удовольствие. Каспар тоже слышал досадный окрик и смог притормозить Утро только много дальше. Ему пришлось вернуться к резиденции.

Под громкий и величественный перестук собственных каблуков к ним подошёл начальник разведки. Родиону приходилось иметь дело с начальником, и он знал его как вполне сносного человека. Но сейчас, судя по выражению лица, Эрнест намеревался пакостить. Он безусловно имел такое намерение, что было совсем не ко времени.

– Куда так спешите? Надеюсь, не опаздываете?

Родион едва сдерживал раздражение. Его выводил из себя тон объявившегося после долгого отсутствия начальника, его покровительственный вид и изучающий взгляд. Он собрался снова пустить лошадь вскачь, чтобы отделаться от нежелательного собеседника, но Эрнест проворно схватил один из поводьев и дёрнул так, что он выскочил из рук Родиона, оставив красный горящий след на ладони.

– Ты не расслышал моего вопроса. Я повторю. Куда спешишь?

Каспар подъехал к Эрнесту с другой стороны так, что тот оказался чуть ли не зажат между двумя лошадьми. Он наклонился к начальнику разведки.

– Какое тебе дело? Ты может быть думаешь, что мы тебя должны бояться? Ты может быть разыгрываешь представление, ожидая лицезреть страх и смятение на наших лицах? Ха ха. Только ты забыл, что мы не обязаны тебе подчиняться и подобными представлениями нас не запугать.