– Да расслабься ты. Для чего мы сюда пришли? Отдохнуть. Он шут. Он для этого здесь и находится. Даже император терпит выходки шута. Куда уж нам с тобой, простым смертным. Неужели ты в самом деле принял все это всерьёз? Я не думал, что ты такой важный индюк, дружище. – Каспар придвинулся к Родиону и крикнул, – Ага, смотри-ка кто к нам идёт! Это Милаша. Дорогая Милаша, принеси нам пива!

– Вот ещё Каспар, неси сам. Я иду только поздороваться с тобой и ничего больше. Неси сам.

К столу подошла девушка. В глазах её отплясывали бесята, а в руках она держала по кружке пива – каждая размером с небольшой бочонок. Она поставила кружки перед друзьями и сама села рядом, облокотившись локтями о стол и подперев подбородок. Каспар, не теряя времени, произнес тост:

– Я люблю тебя, Милаша. Ты самое прекрасное создание на свете. За тебя!

– Ты бессердечный дурак и никого не любишь, – растягивая слова, ответила девушка.

Родион рассмеялся и сделал большой глоток пива. Оно сильно горчило и, без сомнения, было гораздо крепче обычного пива. Он пригляделся к напитку в кружке. К его удивлению напиток имел зеленоватый оттенок. Милаша все время посматривала на Родиона.

– А кто этот молодой человек, который так подозрительно что-то выискивает в нашем пиве? Кстати он знает, что это Дияжное пиво? Оно уникальное и есть только у нас.

– Это Родион. Знакомься. Нет, он ничего такого не знает. Но то, что оно уникальное, он заметил.

Родион сделал ещё глоток и насилу заставил себя проглотить его. Пиво, однозначно, никуда не годилось.

– Это он чуть не подрался с нашим маленьким Диягом? – спросила Милаша.

– Он принимает все близко к сердцу. А карликов с детства не любит. Вот и не сдержался.

Милаша накручивала прядь белокурых волос на палец и все смотрела на Родиона.

– Почему ты не любишь карликов, Родион? Судьба и так обошлась с ними жестоко. Их надо жалеть. К тому же они такие беззащитные. Ты смотрелся просто варварски, негодник, когда схватил бедного Дияга за шиворот и поднял как какую-то тряпичную куклу, – Милаша по детски улыбалась, когда говорила, а голос у нее был мягким и певучим.

– Он и есть тряпичная кукла. – сказал Каспар, – Ничего человеческого в нем нет. Посмотреть в его глаза стоит большого труда. Чтобы выдержать его улыбку, нужны стальные нервы. А эти длинные пальчики… Брр. А ещё он напоминает мне кое-кого. Мерзкий тип этот ваш маленький Дияг.

Милаша с укором посмотрела на Каспара.

– Не говори так. Ведь он такой слабый… И ещё он всегда всем рад. Он понимает, как он уродлив, и все же продолжает улыбаться. Знаете, что он часто говорит мне? Он говорит: «Главное улыбаться, тогда к тебе чувствуют лишь неприязнь и отвращение, а если ты покажешь злость, обиду или страх, к тебе почувствуют вражду и убьют тебя». Это он так говорит о себе, – она замолчала и продолжала уже шутливым тоном, обращаясь к Родину, – Так почему ты не любишь тех, кого надо жалеть?

Скорчив жалобную физиономию, она ждала ответа. Родиона забавлял весь разговор. Ему было уютно и тепло в этом месте и рядом с этими людьми, несмотря на то, что Милашу он видел первый раз.

– Все совсем не так. Я просто…

Он хотел ответить что-нибудь остроумное, но в голову не пришло ничего подходящего.

– Я просто не так понял, – нескладно закончил Родион.

Стоило ему заговорить и чары рассеялись. Ему вдруг захотелось, чтобы Милаша поскорее ушла. Он снова почувствовал тоску и усталость и захотел остаться наедине с другом. Милаша заметила, что спутник Каспара не в настроении, да и Каспар сегодня говорил не много. Она лучезарно улыбнулась друзьям и поплыла к другому столу.

– Спасибо, – Родион повернулся к Каспару, – Я не знаю, что делал бы сегодня этой ночью. Почему-то мне было нехорошо. И это ещё мягко сказано.

– Я все понимаю. Ты совсем недавно потерял её. Но не думай, что ты один и никто не способен понять тебя. Об одном прошу, не увязай в этой трясине. Она затягивает глубоко, если дать себе в конец расклеиться.

Родион подумал, что сейчас лучший момент поговорить о сестре Каспара. До сегодняшнего дня ему ни разу так и не удалось этого сделать. Каспар всегда уходил от разговора.

– Да, ты прав. Ты когда-то тоже испытал нечто подобное. Но ты справился. Мне дядя рассказывал, что произошло с твоей сестрой.

– Я справился. Ни одна боль не будет длиться вечно. Образ дорогого человека, которого тебе суждено было потерять, сохранится в твоей душе и в тяжёлое время тебя согреют воспоминания о нем, а не разорвут тебе сердце на части, как может казаться сейчас, когда боль от утраты слишком сильна и неодолима. Время имеет власть над болью, кто бы что ни говорил. Но может быть, я все вру. Давай сегодня не будем говорить об этом, я привёл тебя сюда не для того. Выпьем за все новое, что предстоит нам в жизни!

Родион разочарованно кивнул.

– Выпьем.

Одним долгим глотком он почти полностью осушил кружку. Голова закружилась, по телу разлилось приятное расслабление. Только привкус полыни во рту помешал в полной мере насладиться моментом.

– Знаешь, Каспар, – Родион откинулся на спинку стула, – они не все у меня забрали. У меня остался друг. И его они не заберут.

– Не сглазь, – рассмеялся Каспар, – постучи по дереву. Серьезно, постучи! Я, конечно, в это не верю, но так, на случай, если ты вдруг глазливый. Я знал одну ужасно глазливую старуху, и всегда боялся попадаться ей на глаза. От ее взгляда деревца чахли и трава желтела.

Родион тоже рассмеялся.

– По твоему я похож на глазливую старуху? Я никогда в жизни никого не сглазил. Я вообще не понимаю, как это возможно.

Он взглянул на друга и замолчал. Каспар не слышал его. Он пристально следил за двумя мужчинами в чёрных плащах с золотой ящерицей. Те зашли недавно и ещё не освоились. Было ясно, что они тут в первый раз и так же как и Родион обескуражены выходками Дияга.

– Разведчики? – Родион понял, почему Каспар не сводит с них глаз, – они пришли следить за мной. Это не просто совпадение.

– Нет. Эти занимаются другой деятельностью. Я видел этих людей раньше. Их служба в основном ночная. Аморанок не любит ночных птиц. Они истребляют этих птиц. Эти разведчики на время надели чёрные плащи. Они считают, что в них не так заметны ночью, как в красных. Но это несусветная глупость. Чёрный плащ, красный… Какая разница. Ящерка их сверкает ярче солнца. Я говорю, что сейчас они не занимаются ничем иным, кроме истребления этих птиц. Так что до тебя им нет дела.

– Что? Ночных птиц? Чем они ему помешали?

– Не только ему. Речь идёт не о совах или сычах. О других птицах. Они мерзко кричат по ночам. Даже… я бы сказал жутко. То есть кричали. Их было немного. Появились они не так давно. С неделю.

– Что за птицы? Ты их слышал?

– Думаю да, но не уверен точно. Хуже то, что эти ребята снова разгуливают среди ночи по городу. Значит птиц до сих пор не истребили.

Родион не понимал серьёзности Каспара. Когда надо быть серьёзным, он дурачится, а сейчас, когда дело касается каких-то птиц, он кажется встревоженным. Он вздохнул.

– И что? Тебе не все равно? Если Аморанок боится птиц, это его проблемы. Он, насколько я знаю, и собственной тени боится, в прямом смысле. По настоящему боится своей тени. Скажи, у него нет специально обученных охотников за тенями? Кто-нибудь из его людей охотится за его тенью? Это все не стоит внимания, Каспар. Или ты тоже их боишься? Вот чему я никогда не поверю.

– И правильно сделаешь. Я не сталкивался с ними. Но думаю не упаду в обморок если надо мной пролетит такая птаха.

Родион хотел ответить, но слова так и остались у него на языке. Несмотря на то, что в трактире было шумно, все как-то разом умолкли.

Разведчики в чёрных плащах бросились к двери. Карлик исчез.

От этих криков мороз бежал по коже. Они не походили ни на что ранее слышанное. Доносились они отовсюду: и с неба, и из под земли. Люди испуганно переглядывались. Все чего-то ждали. В молчании и тягостном ожидании прошло полчаса.