Монахи в своём заявлении сделали акцент на том, что власти в декабре 1921 года передали под охрану монастыря семь зданий, в мае 1923-го, после закрытия детского дома, к ним добавились ещё два больших корпуса в три и четыре этажа. За охрану монастырь не просил никакой оплаты и даже делал текущий ремонт. Взвесив все «за» и «против», советская власть признала свою неправоту и то, что изъять методом наскока золотые рубли, которых якобы в монастыре спрятано было много, не удалось. Вот как описывается Саровская пустынь агентом ОГПУ в 1923 году: «Саровская обитель находится в следующем положении: монахов всего 160 человек, помещение занимают: три корпуса вместимостью 330 кв. саж. и ещё вне ограды занимается совхозом 5 построек, лесничество 6 домов, п/т отдел-2. Флигелей свободных продаются 10 помещений и 1 помещение под фельдшерским пунктом и никем не занимаемых 7 помещений»102. В самый критический момент лета 1923 года игумен Руфин обратился к милосердным христианам за помощью103. Православные россияне откликнулись на эту просьбу и помогали, кто как мог. Так, в декабре 1924 года прихожане общины Святой великомученицы Варвары в Нижнем Новгороде передали в обитель 38 рублей104.
С каждым годом надзор за монашествующими и паломниками становился всё более пристальным. Штатным и секретным сотрудникам предписывалось подавать в ОГПУ оперативные сводки два раза в месяц: 15-го и 30-го числа, в которых подробно сообщать о приезжих, указывая фамилию, имя, отчество, «2) Откуда происходит, где служит и занимаемая должность. 3) Когда прибыл и когда убыл. 4) У кого в келье или номере проживал. 5) Чем себя на Ваш взгляд проявил. В случае приездов лиц высшего духовного звания... о таковых сообщайте тут же»105. «Зачистки» монастырских гостиниц проводились регулярно, Так, например, уполномоченный ГО ОГПУ Никифоров, «будучи в служебной командировке в так наз. Саровской пустыне» в январе 1924 года, докладывал о проживающих «без определённых занятий и подчас не имеющих обсалютно никаких документов. Часть из этих принадлежит к б. членам Полиции, полковники, дух. звания и пр.»106. Девять человек были арестованы и направлены этапом в Темников для выяснения личности и наложения штрафа. Несмотря на слежку и возможные аресты, в Саровскую пустынь продолжали приезжать (иногда и нелегально) церковные иерархи. 31 мая 1924 года в обитель приехал митрополит Уральский Тихон (Оболенский)[125]. Владыка пробыл три дня, участвуя в богослужениях и выступая с проповедями, в которых агенты ОГПУ услышали слова против богоборческой власти. «Толпа была озлоблена и показывала на стоящих милиционеров: вот, коммунисты, поносят бога и издеваются над религией. Некоторые хотели подойти к ответработникам и сорвать шапки. Недавно пребывал митрополит из Москвы, служил обедни и вечерни. Монахи встречали его за четыре версты с поднятыми иконами словно святого. Митрополит говорил на проповедях, обращаясь к прихожанам, что молодёжь идёт в комсомол. “Пускай идёт, вы не держитесь её, — говорил он. — Ибо скоро придёт время, и религия победит всё, и с поникшей головой вернутся обратно коммунисты. Осознают они, что такое есть отрешение от церкви и пойдут по заповеди по настоящим путям, истинным и праведным”. После проповеди митрополит предложил молящимся петь вместе “Христос воскрес!”. Настроение было приподнятое. Если бы коммунисты выступили в этот момент против, то их, безусловно, разорвать могли бы. Народ свирепый, идёт за 500 и 1000 вёрст и ему ничего не говори. Митрополит при уезде, благословляя всех направо и налево, проповедью призывал верить в Бога и говорил следующее: “Бойтесь врагов наших, ведь они скоро пойдут за нами”. Ещё он говорил: “Верьте в мощи и не забывайте места этого святого”. Народу было скопление такое, что везде были люди — человек до трёх тысяч и даже больше. Они попросили митрополита прибывать ещё раз в Саров»107.
Весь июль, до праздника памяти преподобного Серафима, в Сарове проживал епископ Тамбовский Димитрий (Поспелов), также выступавший со смелыми проповедями.
Вероятно, настоящий переполох возник в рядах ОГПУ, когда появились сведения о появлении в рядах паломников личности, очень похожей на бывшего императора Николая II. Осведомитель доносил: «Мне пришлось выяснить о Николке Романове, что правда была личность похожее на Николая, побыв в Сарове короткое время он скрылся неизвестно куда»108.
В 1925 году «В Саровский монастырь прибыл на жительство епископ Вильковский Пётр Яковлевич (Павел)[126] который имеет удостоверение Черноморского Окротдела ОГПУ от 8/VIII-25 за № 5312 о том, что он освобождён из под стражи под подписку о невыезде из Саровского монастыря. Каковой взят на учёт и установлено за ним наблюдение»109.
1924 год выдался засушливым, что привело к тревожному ожиданию неурожая и, как следствие, повторению голода 1921 года110. Среди крестьянства начал подниматься ропот, что все беды идут от попрания святынь. Власти вынуждены были пойти на уступки — разрешались выходы с иконами на поля, крестные ходы.
«Разрешение.
Настоящим Умилиция разрешает Елизарьевскому Церковному Совету, Дивеевской волости, Арзамасского уезда крестный ход с молебствием о дожде в Саровскую пустынь, Темниковского уезда на 28 и 29-е июня 1924 года. Ответственным является председатель Церковного Совета гр. Яков Гусев. Настоящее разрешение подлежит регистрации у Саровского милиционера.
Зам. Нач. милиции... [подпись]»111.
В самом монастыре проводились богослужения о даровании дождя и крестные ходы:
«Рапорт.
В настоящем доношу, что в Сарове было перенесение мощей 7-го мая по старому стилю, обносили вокруг церкви и останавливались с носилками против дверей церкви.
Богомольцы, бабы, старухи говорят, что место святое и стали после этого рвать и есть траву даже с песком»112.
Начавшиеся дожди помогли разрядить обстановку, но власти избрали выжидательную позицию до следующего года.
В 1925 году Саровская пустынь понесла большую утрату — скончался игумен Руфин, духовный вождь и крепкий хозяйственник. Матушка Серафима (Булгакова) в своих записках говорила: «Он был очень близок к Дивееву и скончался внезапно, как раз когда в Саров пришёл крестный ход из Дивеева (23 или 24.VI.25 г.)»113. Подтверждение этим словам обнаружено совсем недавно в Архиве УФСБ по Республике Мордовия, в показаниях иеромонаха Иерофея (Легостева): «Игумен Руфин умер в 1925 году в июне месяце»114. К сожалению, найти сведения о месте захоронения игумена Руфина пока не удалось[127].
Новым руководителем монастыря братия избирает иеромонаха Мефодия (Коковихина)[128], продолжившего нелёгкую борьбу за выживание.
В 1925 году губернские власти, используя некоторую растерянность монашествующих после смерти игумена Руфина, предпринимают попытку создать в Саровском монастыре общину обновленцев. Объявился и добровольный помощник — священник из Нижнего Новгорода по фамилии Адаменко[129], в планах которого было также создание рядом с Саровской пустынью женского монастыря, что должно было окончательно дискредитировать обитель.
«2-ХI-1925. Совершенно секретно.
Нижегородское ГООГПУ на № 4774.
Не предрешая вопроса о возможности организации в Сарове обновленческой общины, Пензенский ГООГПУ просит ответить на ряд вопросов без чего мы затрудняемся приступить к практическому проведению всего этого в жизнь.
Для нас прежде всего необходимо знать:
Является ли поп Адаменко вашим сексотом?
Если да, то как мыслит он организацию первичной ячейки из нескольких своих общиниц-девиц, которые очевидно проживают не в Сарове.