– Ну, почему сидеть…

– Потому! Потому, что, Валерия Сергеевна, они вряд ли станут искать настоящего убийцу, если такой твердый подозреваемый, как я, сам плывет им в руки: и мотив у него есть, и возможность была, а главное отпечатки пальцев на орудии убийства!

– Да-а… – наконец, согласилась Лера с доводами бизнесмена. – Возможно, вы и правы.

– Нет, сидеть я не хочу! – решительно заявил Юрий Владимирович и с надеждой посмотрел своей сотруднице в глаза. – Лучше пережду где-нибудь это смутное время, найму приличного адвоката, через него узнаю, как продвигается расследование и уж тогда решу, что для меня лучше: пускаться в бега или возвращаться на работу.

– Вам, конечно, виднее…

– Только где бы отсидеться? Туда, где придется предъявлять паспорт соваться нельзя – обязательно найдут.

– А друзья? – напомнила Лера.

– Друзья? У друзей меня будут искать в первую очередь… Да и есть ли они у меня – друзья?! – с сожалением пробормотал Юрий Владимирович, пытаясь отыскать в своей памяти хотя бы одного надежного человека.

Лера тоже задумалась о надежном человеке и почему-то тут же вспомнила Эльзу Константиновну Вербицкую.

Эльза Константиновна Вербицкая почти столетняя старушка с аристократическими «манэрами» и надменно поджатыми губами, попала под опеку Леры совершенно случайно: привозя продукты Тамаре Захаровне – соседке Эльзы Константиновны по лестничной площадке, Лера заметила, что неожиданно количество заказываемых продуктов «подопечной» увеличилось почти вдвое.

– Тамара Захаровна, к вам родственники приехали? – поинтересовалась Лера по служебной необходимости: хотя подопечные старички и старушки фирмы заказанные продукты и товары оплачивали сами, но заполнялось множество бланков заказов, прилагающихся к недельному отчету, который Лера обычно составляла в пятницу. Это был единственный день, когда она с самого утра появлялась в офисе фирмы и полдня проводила за компьютером, в остальные дни Лера могла в офисе не показываться.

Простой вопрос Леры об увеличении заказываемых продуктов вызвал у Тамары Захаровны столько эмоций, что она сначала покраснела, потом побледнела и, схватившись рукой за сердце, начала в свое оправдание лепетать такую несусветную чушь, что Лера заподозрила обман.

– За мной родственница приехала ухаживать, – страдальческим голосом произнесла она, но, увидев пометки в блокноте Леры, тут же добавила: – Только она очень старая и по магазинам ходить не может.

Лера удивилась, что старая больная родственница приехала ухаживать за Тамарой Захаровной, и ни одному слову пожилой женщины не поверила.

Тамара Захаровна со своей неиссякаемой энергией и железным здоровьем фору даст молодым (например, таким как Лера): в совете ветеранов она организовывала встречи с писателями, с Героями Советского Союза и России, с представителями Пенсионного Фонда, а главное, совместные просмотры «старых» кинофильмов (для этого были собраны деньги на домашний кинотеатр с огромным плазменным экраном и коллекцию дисков) и субботние «чайные излишества» и «стариковские танцы до упаду».

– Я не поняла, кто за кем ухаживает: ваша родственница за вами или вы за ней? – иронично уточнила Лера и, увидев бегающие глаза Тамары Захаровны, успокоила взволнованную женщину. – Мне все равно, сколько вы заказываете продуктов – вы же их сами оплачиваете. Просто мне нужно знать, как их записать и расфасовать по пакетам.

– Ну, если так… – Тамара Захаровна посмотрела по сторонам (хотя в комнате они находились одни) и тихо пояснила: – Соседка моя давно уже артритом мучается – совсем сумки не может носить из магазина, вот я и предложила ей помощь: чтобы и ей привозили продукты на мой адрес. Только не знала, как вам сказать об этом, Лерочка. С вами то у меня договор на доставку продуктов заключен, а соседка моя никак не соглашается свою квартиру вашей фирме завещать, сколько я ее ни уговаривала…

И Лера стала возить продукты и Эльзе Константиновне Вербицкой, помечая «левые» продукты в заказе Тамары Захаровны и раскладывая заказанные продукты по разным пакетам. К тому же она рассчитывала уговорить несговорчивую старушку заключить договор с фирмой: глупо оставлять квартиру государству, мало заботящемуся о своих пенсионерах, когда есть возможность хоть на старости лет пожить в свое удовольствие.

Но Эльза Константиновна никак не поддавалась на уговоры Тамары Захаровны и Леры и отказывалась завещать свою однокомнатную квартиру фирме, где «служила», по выражению Эльзы Константиновны, Валерия.

– Наша фирма занимается не только продажей недвижимости, мы еще строим эту недвижимость! – с гордостью сообщала Лера, будто сама принимала участие в строительстве загородных коттеджей. – Покупкой квартир с пожизненным проживанием хозяина мы занимаемся около десяти лет! Все наши подопечные очень довольны такой формой заключенной сделки: кто-то живет в собственной квартире и получает ежемесячные денежные выплаты, некоторые переехали в квартиры поменьше и получили к ежемесячной выплате еще и разовую выплату – очень существенную. А кое-кто, вообще, переехал из Москвы в загородный пансионат.

– В дом престарелых! – жестко уточнила Эльза Константиновна и скривила губы презрительной усмешкой.

Лера немного смешалась, не готовая к такой голой правде жизни, но продолжала свои уговоры.

– У нас есть медсестра – каждую неделю она объезжает подопечных: может сделать укол, измерить давление. Конечно, она ни в коей мере не подменяет врача, но в экстренных случаях всегда можно к ней обратиться.

– А вы сами, Лерочка, заинтересованы в этой сделке? Вы что-нибудь получите от этого? Я имею в виду материальное вознаграждение.

– Не знаю… наверно, – Лера даже немного растерялась от такой прямолинейности «левой» подопечной – о своей выгоде (о материальном вознаграждении) она совсем не думала, просто хотела, чтобы Эльзе Константиновне жилось хоть немного получше.

– Может, выпьете чашечку чая? – чопорно поинтересовалась хозяйка, оставаясь равнодушной к радужной перспективе квартирного вопроса.

Эльза Константиновна была невысокая, худая пожилая женщина (язык не поворачивался назвать ее «старушкой») с неизменным аккуратным пучком седых волос на затылке, с прямой независимой спиной и аристократическими корнями, уходящими в глубь веков. Не смотря на свой почтенный возраст, она сохранила не только ясность ума, но и отличное зрение – очки Эльза Константиновна не носила. В ее обществе Лера всегда чувствовала себя ученицей, не выучившей заданный урок.

– Про квартиры это вы все хорошо рассказываете, – заваривая чай, со вздохом произнесла Эльза Константиновна. – Только, как можно довериться человеку, который и в своей то жизни не может разобраться, а берется советовать и улаживать проблемы других. Вы только не обижайтесь, Лерочка, это я про вас говорю!

Она повернула голову и через плечо посмотрела на гостью строгими печальными глазами.

– Несчастный человек не может никого сделать счастливым! – тихо произнесла она и, отвернувшись, занялась чаем.

Высказанная в слух мысль неожиданно материализовалась в воздухе, заметалась по тесной кухоньке, отчаянно хлопая невидимыми крыльями, и, не найдя выхода, устало опустилась на плечо Леры, смиренно сложив крылья.

– Почему же несчастный? – сначала удивилась, а потом все-таки обиделась Лера, физически ощущая тяжесть опустившейся на ее плечо правды – она несчастный человек и это все знают! – Я вполне довольна своей жизнью.

– Ну, дай то, Бог! Дай то, Бог!

Эльза Константиновна поставила на стол вазочку с клубничным вареньем, две розетки, две праздничные фарфоровые пузатенькие чашечки с розовыми розочками, блюдечко с «Юбилейным» печеньем и, незаметно поглядывая на бледные пальцы гостьи, теребившие бахрому скатерти, разлила чай по чашкам. Ей нравилась эта скромная, воспитанная, молодая женщина с потухшими глазами цвета жженого сахара, замученная бытом и собственными страданиями, вечно спешащая по делам и не замечающая ничего вокруг.