Или совсем без способностей.

– Так вы, мисса Крусти, открыли в себе магический резерв? – устало спросил чиновник средней руки, лично запустивший меня в тесный кабинет, заставленный папками и амбарными книгами.

Ему пришлось освободить для меня кресло: едва дотронувшись до тяжёлых журналов, средних лет господин легко управился с ними, направляя ношу по воздуху и контролируя траекторию её неспешного полёта движением руки.

Наверное, хотел меня впечатлить и испугать.

– Возникают вопросы, мисса, – снова ссутулился этот высокий человек и, вернувшись за стол, так же заваленный бумагами, водрузил на переносицу пенсне. – Прекрасно выглядите, не знал, что помощнице кухарке так много платят.

Я решила придерживаться тактики выжидания. Не стоит оправдываться, буду вести себя так, словно не знаю за собой никакой вины. И на косвенные обвинения не отвечаю.

Это лучше, чем начать пояснять, откуда что взялось, придумывая на ходу и ещё больше запутываясь в показаниях.

– Итак, мисса, дайте вашу руку, пожалуйста.

Я подчинилась, но нарочно протянула господину в светло-сером костюме с иголочки правую руку. Мол, ничего не знаю, пока не ориентируюсь, хотя помнила, что метка была на левой. И пропала сразу после того, как бургомистр с сынком ушли.

Господин, не медля ни минуты, ловко вцепился в моё запястье, и, открыв верхний ящик стола да поглядывая на меня поверх пенсне, приложил к моей коже какую-то печать. Признаться, от неожиданности я вскрикнула и хотела было выдернуть руку, но та словно онемела.

А от печати шёл дымок, словно на коже останется нехилый ожог. Хорошо хоть боли я не чувствовала.

Господин с пристальным взглядом следователя, имеющего дело исключительно только с серийными маньяками, наконец убрал печать и отпустил меня.

Я взглянула на то место, где она соприкасалась с кожей, и увидела всю ту же круглую голубую метку, что и накануне. Вскоре и она исчезла, будто её никогда и не было.

– Крепкий пятый уровень, мисса Крусти, – удовлетворённо хмыкнул господин в костюме и ловко подцепил ногтем одну из бумаг на столе, вытащив из кипы нужную с первого раза. Пробежал по ней глазами и поставил внизу подпись.

Всё это так и не представившийся господин-чиновник делал нарочито медленно, видимо, желал потрепать нервы. И бурчал себе под нос какую-то песенку, всем видом показывая, что класть он хотел на таких, как я.

Только вот по напряжённым желвакам я бы так не сказала. Чувствовала, что он следит за моей реакцией, подмечая любые нюансы.

– Резерв почти шестого уровня, не хватило самой малости, мисса, – продолжил он, устав изучать листок бумаги с несколькими строчками. – Вижу, вы совсем не удивлены и не испуганы. Как давно вы о себе это знаете?

Вопрос непраздный. Скажу, что давно, спросит, почему не пришла раньше, ещё и обвинения в укрывательстве магического резерва пришьют, значит, буду всё отрицать.

– Не далее как позавчера. Я убирала дом и упала в обморок. От усердия, господин. А очнулась, так и почувствовала, что что-то не так.

И смотрела ему в глаза, стараясь не отводить взгляда. Правда, как раз это, вопреки распространённому мнению, и является признаком лжи, оставалось надеяться, что инспектор этого не знает.

Или не ожидает от дочери ведьмы, ещё вчера не умевший читать, стойкости разведчика, внедрённого в тыл врага.

Хорошо, что в детстве я часто смотрела «Семнадцать мгновений весны». Может, сейчас что-либо из фильма и пригодится.

Пауза затягивалась, кожей чуяла, что сейчас последует очередной каверзный вопрос. Нет, я пока к ним не готова,  поэтому сыграю на опережение.

– Я бы хотела, господин, открыть целительскую лавку. Я несколько лет училась по её записям. Разумеется, там только разрешённые заклинания.

– Мы проверим.

Даже не сомневаюсь, господин хороший. А я подготовлюсь. Уже начала, выдирая из дневника чёрные заклятия и складывая их в тайник, который показал мне Виктор.

– Вы готовы выдержать экзамен? Скажем, через дня два?

– Вполне, – ответила я, с удовлетворением отметив, как вытянулось лицо чиновника.

Он даже снял и протёр пенсне салфеткой, извлечённой из того же ящика стола, что и печать. Холёные руки инспектора чуть заметно подрагивали, сам он стал что-то искать то в одном, то во втором ящике стола, а потом со злостью захлопнул оба.

– Если господин бургомистр даст добро, то вы получите разрешение. Помните, что инспектировать вас буду не только я, но и двое уважаемых целителя нашего города.

«Которые сами не очень в этом деле смыслят», – подумала я, а вслух сказала:

– Да, господин, конечно.

– Тогда не смею вас задерживать. Вас вскоре известят о времени проведения экзамена.

Я кивнула, попрощалась, в изысканных выражениях поблагодарив господина, а на самом деле тянула время, чтобы заметить хоть краем глаза, что там написано в той бумаге, под которой инспектор поставил подпись, но разглядеть не удалось и пришлось уйти.

Об экзамене я знала мало. Он представлял собой практическую часть в присутствии комиссии. Надо будет расспросить обо всём Виктора.

Я шла по улице, здороваясь со знакомыми лицами, а сама была погружена в мысли о предстоящих делах. Грандиозных свершениях, по сравнению с которыми постройка висячих садов Семирамиды – плёвое дело. И это пугало, заставляло потеть и всё время быть настороже.

Словно из подворотни на меня вот-вот выскочат бандиты.

Поэтому я старалась не ходить окраинами, но дорога упрямо вела меня вдаль от приличных домов. Дом мой стоял на отшибе, тут как ни крути, а пройти через неблагонадёжные районы придётся.

И всё же я старалась быть осторожной. Оглядывалась, шла, низко опустив голову, но не убереглась.

Когда я проходила мимо одного из ничем не примечательных домов, меня схватили за руки и, закрыв глаза платком да зажав рот грязными руками, заставили пройти в ближайший дом.

– Тихо, не рыпайся! – услышала я шёпот совсем близко, и щёку опалило зловонным дыханием.

– У меня ничего нет, – завизжала я как можно громче, надеясь привлечь внимание тех, кто жил за закрытыми окнами близлежащих домов, но мир вокруг словно не услышал меня.

Всё так же было светло и солнечно, и никто не отзывался на мой беспомощный крик.

– Заткнись, говорю, а то пальцы переломаю, – произнёс всё тот же голос, и в доказательство своих слов мужчина с запахом перегара сжал мой указательный палец на правой руке.

– Поняла, – я старалась дышать ровно и решила выполнять всё, что скажут. Мои врачебное искусство не сможет срастить сломанную кость быстро. А без рентгена это грозит увечьем, потому что срастётся неправильно.

Вот и думай тут, стоит ли строптивость проявлять!

Здравый смысл, который и раньше мне не изменял, говорил, что нет.

– И хорошо. Пойдём, с тобой говорить желают.

Так и подмывало спросить: «Кто же такой загадочный?», но я благоразумно промолчала, стараясь лишь запомнить количество ступенек, по которым вели наверх.

И запах кислой капусты, по которому в будущем, если понадобится, я смогу опознать похитителя.

Одного из них.

Вскоре меня отпустили, и за спиной захлопнулась дверь. На какое-то время стало тихо, хотя я чувствовала, что не одна.

– Можно снять платок и посмотреть? – робко спросила я, мгновенно прикинув, что сейчас не время проявлять гордый нрав и независимость.

Где-то в глубине души, куда я боялась заглядывать, и поэтому старалась наполнить день делами без минуты покоя, я всё ещё была маленькой испуганной девочкой, оставшейся после смерти родителей на попечении двоюродных дяди и тёти. Они заботились обо мне, не оставили и не отвернулись, но и тепла между нами никогда не было.

Люди, сознательно не имевшие детей, вынуждены были взять на воспитание подростка с посттравматическим синдромом. Считается, что кровные узы сближают, но со мной и воспитателями это не сработало.