«Проклятая аневризма!» – только и успела подумать я, как перед глазами всё стало темно, и мой мир, такой знакомый и привычный, исчез.

Театральный занавес опустился перед носом, спектакль был окончен, все могут расходиться. А я такая стою на сцене за занавесом и, заламывая руки, кричу: «Подождите! Я ведь даже ещё не показала на что способна!»

И никто не слышит, все отправились смотреть другие пьесы. А у меня в руках счастливый билет, вытянутый на экзамене. И надо было так попасться, что я ведь знала ответы на все три вопроса.

Госы осталось сдать, и красный диплом в кармане!

Я опустила глаза на белый клочок бумаги, который по-прежнему сжимала в руке и прочитала первый вопрос:

– Первичный реанимационный комплекс.

Воистину жизнь надо мной знатно посмеялась! Вот прямо сейчас кто-нибудь оказывает мне этот реанимационный комплекс? Вероятно, да, только я сама знаю, почти врач, что всё бесполезно.

Кровоизлияние в мозг – штука опасная. И в моём случае смертельная. Об этой аневризме я узнала, только учась на третьем курсе, и мне сразу сказали, что это мина замедленного действия. Посоветовали беречься, чуть ли не жить под колпаком.

Но разве это жизнь? С парашютом я так не прыгаю, экстримом не балуюсь, даже курить не пробовала. А надо же, просто перезанималась!

– Пойдём, милая! Здесь холодно стоять, – произнёс приятный женский голос, и чья-то мягкая, почти невесомая рука легла на плечо.

Я вскрикнула и отшатнулась, выпустив из цепких пальцев экзаменационный билет.

Прямоугольник бумаги стал мягко падать, как осенний лист в тихую погоду, а потом и вовсе пропал из виду. И пола под ногами не стало, только какая-то лунная дорожка, уходящая в никуда.

Я взглянула на собеседника, впервые решилась посмотреть в лицо, потому как даже я, не верившая в разную чепуху, понимала: всё это неспроста. Где бы я ни находилась, случайных прохожих здесь быть не может.

– Здравствуй, Габриэлла! – произнесла молодая женщина, высокая и темноволосая. Её худое лицо с ярко выраженными скулами чем-то напоминало лицо Анжелины Джоли в «Малифисенте». Только чёрного плаща не хватало.

– Я не Габриэлла, вы ошиблись, – я попятилась и даже обрадовалась, что женщина в белом платье, похожем на балахон, обозналась. Несмотря на улыбку полных алых губ от неё веяло осенней прохладой.

– Я никогда не ошибаюсь. Как и те, кто меня отправляет, – она сделала шаг навстречу, и только тут я заметила, что женщина прихрамывает. – Иди сюда, нам пора.

– Мне надо сдать экзамен, – совершенно некстати заметила я и опустила взгляд на её руки.  Такие же худые, даже жилы на кисти выделяются, но вполне ухоженные, а ноготки при французском маникюре.

– Экзамен ещё впереди, ты права, но сдашь ты его мне. Смотри!

Она указала на что-то позади меня, а когда я обернулась, то увидела дверь. Обычную такую, межкомнатную, в общаге, конечно, таких не ставят, а вот у Зинки, подружайке моей, дома были именно такие. Она ещё хвасталась: мол, дорогие.

Я подошла и смело взялась за ручку. Выбирать не из чего, а от компании хромой темноволосой дамы мне хотелось как можно скорее отделаться.

А ручка в виде головы орла, как назло, не поддавалась.

– Не открывается.

– Так экзамен на сообразительность и смелость ещё не сдан. И договор не подписан.

Я снова обернулась и обнаружила, что мы находимся в комнате без окон и дверей, а из мебели в этой каморке только стол и два стула. Женщина провела рукой, и на столе возникли шахматы. Старинные, с резными деревянными фигурами.

– Я не умею играть, – ответила я на её красноречивый жест.

– И я, – подмигнула она. – Но это не помеха. Мы посидим, пообщаемся, я тебе всё расскажу.

Она улыбнулась так ехидно, что я сразу поняла: ничегошеньки не расскажет, Правду, по крайней мере.

Читать эмоции по лицам я училась с помощью дорогущей книги, купленной в книжном. Понравились обещания, которые давал её автор, и оформление обложки: мужчина и женщина обнимаются, а на лицах каждого из них читаются совсем разные эмоции. Женщина за его спиной злорадно щурит глаза, а мужчина сладострастно причмокивает губами.

Жуть, словом! Но жуть эта оправдала свою стоимость. Кое-какие популярные приёмы я из книги почерпнула.

– Ты хорошо владеешь знаниями, а я дам тебе к ним способности, – продолжила женщина, когда мы сели друг напротив друга. – Только выбери фигуру. И помни, ты играешь чёрными.

– Чёрные ходят после белых, – машинально ответила я, и собеседница довольно улыбнулась.

– Ну вот, а говорила, правил не знаешь! Мы с тобой обязаны сыграть в эту партию. А если выиграем, –  я подарю тебе второй шанс. И твоя аневризма не лопнет в такой важный момент.

– Она исчезнет?

Я привыкла к конкретике. Профессию себе выбрала такую, что по-другому никак.

– Нет, я не могу вмешиваться так далеко. Но и одного шанса переиграть жизнь иногда более чем достаточно. Согласна?

– Вы Смерть?

Вопрос вырвался сам собой. Я не собиралась его задавать, хотя и догадалась кое о чём с момента появления этой дамы. Косы у неё правда не было, да и жатву собирать можно по-разному. Сбрасывая пешки в специальные корзинки, стоявшие тут же по правую руку каждой из нас.

Я уже даже не удивлялась, когда в нужный момент они возникли из ниоткуда.

– Можно и так меня называть. Давай я сделаю ход!

И женщина пошла пешкой. Я хотела сделать то же самое, но мои фигуры с доски не двигались.

– Пешками я и без тебя могу управлять. Мне нужно кое-что другое. Бери ладью.

Я подчинилась и на этот раз, втайне надеясь, что хоть сейчас начну что-либо понимать.

– Есть люди, способные видеть меня. В любых мирах такие есть. И вот одна из них Ключи Тайны у меня забрала, и ход вещей нарушила. Теперь люди в её мире живут дольше отмеренного, а я теряю силы. Верни Ключи. Найди беглянку. И я помогу тебе.

Да, надежды не оправдались! Я ничего не поняла. Какую беглянку? И почему я должна её вернуть?

Наверное, все эти вопросы явственно отражались на моём лице, потому что Смерть улыбнулась:

– Мне нужен человек, разбирающийся в целительстве. И способный, если так требует порядок вещей, отринуть милосердие и помочь душе подготовится к переходу.

– Священник и врач в одном лице?

Смерть кивнула.

– А почему я?

– Потому что ждать больше я не могу, а из представившихся сегодня ты идеальная кандидатура. Так говорят в твоём мире? Тебе легче всего будет освоиться в теле молодой особы. У неё уже есть талант – видеть  мои метки, но нет твоих знаний, чтобы спасать тех, чьё время ещё не пришло. Например, родственники их отмолили или поручился кто.

Смерть выразительно возвела тёмные глаза в потолок. Понятно было, что она этого не одобряет. Мол, сказано забрать, значит, забрать!

– И как я найду ту, кого надо?

Ни единому слову Смерти я не верила. Как и в то, что умерла. Наверное, переучилась, и вот теперь снится такой странный сон.

– У неё метка есть. Я поставила, когда за руку схватить пыталась. Левая кисть сухоткой поражена. Ну, ты знаешь, что это! Как найдёшь, ладью эту сожми и позови меня мысленно. Я приду, и мы что-нибудь обязательно придумаем.

Смерть оскалилась и наклонилась через стол, чтобы я видела искры, вспыхивающие в её расширенных зрачках. Я бы отшатнулась, настолько это зрелище было жутким, но словно приросла к стулу, не в силах сдвинуться с места.

– Думай скорее, Габриэлла!

Оскал у Смерти не обещал лёгких мук в случае отказа. Всё равно это сон, так что согласиться можно. Для виду, по крайней мере. Чтобы проснуться и на экзамен идти.

– А что будет с этой девушкой, в тело которой я попаду?

Не могла не спросить. Потому как почти врач.

– Я заберу её вместо тебя, – махнула рукой Смерть, словно речь шла о сущем пустяке. И откинулась на спинку стула, не сводя с меня тёмных глаз, ставших вполне обычными. И зубы у Костлявой такие белые, ровные и блестящие, что большинство бы обзавидовались.