Без помощи Хаоса Гарри не захватил бы Нуриен Юндил. Что же за артефакт у Гарри?

Микель в деталях вспомнил образ чародея: меховой плащ, кожаная куртка, перчатки, кожаные ботинки, необычный, но не магический нож, обычный короткий меч, необычный, но тоже не магический длинный меч… Было ощущение, что Микель что-то упустил, но Артефакт Хаоса всегда был источником силы, а здесь, приходилось признать, источника силы он не чувствовал.

Ему пришла мысль в голову, что, возможно, это не Артефакты Хаоса, что дают ему сил. Может быть Гарри сам по себе сущность Хаоса? Безапелляционное заявление, которое невозможно проверить. Хотя, если исходить из принципов логики, то объяснений ситуации всего две: Артефакты Хаоса или Сущность Хаоса. Раз Артефактов Микель не нашёл, то остаётся…

Сердце Микеля остановилось на время осознания этого страшного факта. Если Артефакты Хаоса могут уничтожать миры и ставить на колени богов, то на что способна воплощённая сущность Хаоса?

— Радя Натис —

— Анатор —

Полумрак царил в комнате. Виной тому были закрытые шторами окна. Мебель из комнаты была убрана и грудилась в соседнем зале, и только лишь деревянный табурет одиноко стоял в углу. Кроме табурета висела люстра, к которой была подвязана верёвка, а на верёвке подвешена женщина.

Женщину открыли, словно шкатулку.

Наружу торчали обломки рёбер с остатками кожи и осколками костей. Лицо её опухло до неузнаваемости, превратилось в месиво раздутых и порванных тканей и крови. В открытой глазнице застыл мёртвый глаз, вторая глазница зияла отвратительной пустотой. Губы срезаны, передние зубы вырваны.

Поза тоже была неестественна: руки связаны за спиной и подтянуты к потолку так, чтобы кости едва не вылетали из плечевых суставов, а до пола колени не доставали буквально сантиметр.

На полу под женщиной месиво было не краше: едкая и удивительно вонючая смесь из внутренних органов, кишок, крови, лимфы и испражнений.

Всю эту мерзость ограждал защитный круг, вычерченный кровью жертвы, с символами по краям, которые не имели абсолютно никакого смысла. Здесь не творилась магия, хотя аэлью, не сведущему в этом, могло показаться иначе.

Радя Натис, морщась от кислой и едкой вони, бросила взгляд на хмурящегося дышащего через рот Кинура де Баниса. Рыцарь, что был с ней, сдерживал рвоту и пытался держаться, но у него плохо получалось. То и дело он сотрясался от спазма и махал рукой перед лицом.

— Восьмая жертва за последние двенадцать дней, — заявил граф. — Двое детей, один мужчина низушек, две низушки женщины, один человеческий мужчина и две человеческие женщины. В разных частях города, в разное время суток.

— И никто ничего не слышал? Да тут пол-Анатора должны были слышать крики, — возмутилась Радя.

— Никто ничего не слышал, — вздохнул Кинур. — Пойдёмте на свежий воздух.

Они вышли на улицу. Яркий свет ударил в глаза, шум улицы казался непривычно громким на фоне гробовой тишины.

— Может быть имела место магия сокрытия звуков? — предположил рыцарь.

Радя сколько ни слушала свои ощущения, но не могла засечь ничего, кроме проявлений боли и страданий.

Она покачала головой. Если магия и была, то высших порядков и спрятанная.

— Какие меры приняты? — поинтересовалась княгиня.

— Выставлена стража на всех основных улицах, — стал перечислять де Банис. — Сформировано четыре патруля….

— Это я уже в прошлый раз слышала, — без злобы перебила Радя. — И это не помогло.

Кинур вздохнул, словно не желая раскрывать все карты.

— Я не уверен, поможет ли это, но мы послали за магом, чтобы он взял след.

Радя кивнула:

— Я надеюсь на удачу.

Граф натянуто улыбнулся в ответ и склонил голову.

Солнце высоко светило над головой, хотя свет его и терялся в дыму печных труб. На улицах было слякотно. Снег, передавленный колёсами телег и сапогами превратился в густую грязную кашу. По мостовым ездили повозки, запряжённые пикусами и лошадьми. Эта часть города жила весьма оживлённо.

Это была лишь десятая часть города.

За последнюю пятерню город пополнился двенадцатью аэльями. Прирост ускорился, скоро начнутся проблемы осведомлённости и следует обратиться к Штольнбах за помощью в распространении информации, а ещё немного увеличить штат рыцарей для внутренней охраны.

Плюс ко всему у них завёлся шпион Ишиана.

Радя брела по городу, едва переставляя ноги, погружённая в тяжёлые думы.

Йен, с которым она проделала такую титаническую работу, впервые в своей долгой жизни она принялась строить что-то стоящее и нашла понимающего, адекватного соратника — умер. Образ самодовольного старикашки стоял у неё перед глазами так, как не запомнился даже её муж, как не помнила она своих четверых детей, даже дона Айштантера она уже не помнила так хорошо, хотя тридцать лет разбирала людей на органы ради забавы, а дон был харизматичным орком. И вот Йен умер от руки забрёдшего в Аннуриен демона. То, что его мог убить Гарри, Радя отметала как невероятное — слишком уж много фактов против этого, даже мотива для убийства нет, особенно после того, как бароном стал де Луиз.

Вместе с лицом Йена всплывало второе лицо: весёлое, жизнерадостное, с искрящимися глазами, с азартом и драйвом — лицо Ворона. Как же он был хорош! При этом во всём. Спокойное и уверенное отношение к жизни, юмор, расчётливость, находчивость. Радя искренне ждала встречи с ним и сейчас кулаки её сжимались от мысли, что она упустила такого мужика. Причём как упустила? Он просто умер, как часто бывало с её любовниками. Однако то были мимолётные встречи.

Ворон остался в её сердце навсегда.

Аэльев на дорогах становилось всё меньше и меньше. Шум лишь приглушённо доносился издалека, а город всё не заканчивался. Дома стояли ухоженные, но полностью занесённые снегом. Завернув за угол, Радя потянула за крышку люка, ведущего в канализацию, спрыгнула вниз, запаливая магический огонёк.

В прошлый раз она видела здесь здоровенную крысу размером с человека. Сегодня надеялась не встретиться ни с кем.

В канализации было сухо и чисто — этой частью города никто не пользовался, и стоки оставались нетронутыми. Она быстрым шагом пробиралась сетью лабиринтов, расположившихся под городом, открывая одну решётчатую дверь за другой. Ещё в первый год она обшарила всю канализационную систему и повесила замки везде, где только было возможно. Ключи имелись лишь у неё и частично у Гуверта.

Радя — королева стоков.

Она мысленно улыбнулась.

Спустя две доли она услышала знакомый звук: лязг молотка и перекрикивания грубым басом. Сток уходил дальше, далеко за пределы города, а голоса раздавались над головой, куда вела деревянная лестница. Радя вылезла на поверхность, оказавшись на пороге дома, занесённого снегом. Из трубы валил дым, дорожка от люка до двери была вытоптана, но снег кругом лежал по пояс совершенно нетронутый.

Она постучала в дверь с потрескавшейся краской: тук-тук, тук.

За дверью образовалась тишина.

Она постучала во второй раз: тук-тук, тук.

Дверь со скрипом открылась, на пороге показался щупленький парень с железной вставкой на лбу и повязкой на левый глаз — Алан Горкиз, её инженер-технолог.

— Госпожа Натис, проходите. Чем обязаны?

Она вошла внутрь, где вовсю работали аэльи: три низушка, один кобольд и несколько людей. Они месили в ступах алхимические (а точнее сказать химические) ингредиенты, в стальных сетях что-то обжаривали в печи, нарезали кожаные ремни и вставляли пряжки, вытачивали ручки.

— Привет, Алан, — махнула она рукой парню. — Как у вас дела?

— Заканчивается белый порошок, скоро кому-то придётся опять ехать в Аэглир Лоэй, к Белым Горам, набирать ещё.

— Чего ж ты сразу с проблем-то? — вздохнула Радя и села на табурет рядом с большим столом, на котором был разложен пергамент, исписанный чертежами картечной башни. — Давай, порадуй меня чем-нибудь.