«— Йор, зачем тебе секира и столько топоров?

— Я бы поостерегся спрашивать человека с топором, по какой причине он его носит.

— Почему?

— Потому что причиной можешь стать ты.»

Больше они не общались.

Общение вообще не самая сильная сторона Орнота. Если так подумать, то и сторон эти не было вовсе. Пожалуй, одна положительная сторона была — он понимал всю свою убогость, всю свою трусость и слабость. Но едва ли это делало его сильным. Худшего кандидата на должность советника короля было трудно представить.

А люди тем временем через чур увлеклись щедростью высшего света, и продолжали собирать монеты в охапку. Кому не доставалось, тот отбирал их у соседа. Они пробирались меж торговых веранд и осколков статуи свергнутого правителя, пихаясь, кусаясь и пуская в ход кулаки. Кто-то даже огрел соседа черенком лопаты ради горстки серебра. Орн презрительно хмыкнул.

Единственное чему искренне радовался советник в этот поганый день; натягивая вымученную улыбку всякий раз, как под ноги страже падал очередной букет цветов благодарных горожан, что законодательное выступление ограничивается дворцовой площадью. Без пафосного шествия по задворкам, где вместо оваций скорее схватишь шальной болт промеж лопаток.

А цветы будут потом. На похоронах.

— А теперь главное событие, друзья! — объявил советник, затем перейдя на шепот добавил, — у нас запланировано событие? — министр в ответ лишь кротко кивнул, — И так, главное событие сегодняшнего дня! — надрывая из последних сил осипшую глотку, провозгласил Орнот.

Спустя мгновение толпа взорвалась радостным воплем, от которого закладывало уши. Удивительно, как таким воем окна не повыбивало. Или выбило, трудно сказать, когда не слышишь даже собственных мыслей, не то что звон битого стекла.

Орн щурясь сквозь солнце, увидел, как двойка стражников натягиваю канат поверх свода арки. Куча тряпья стремительно взмыла вверх.

— Я не припомню, что бы здесь был флагшток, — советник быстро померк лицом, когда присмотрелся к тому, что покачивается на волнах бриза дующего с моря, — А-а-а, ну да.

Изувеченное и изломанное тело экс-правителя вздернули как бездомную дворнягу на потеху толпе. Трупы вообще не отличались аппетитностью, но этот…распухший язык вывалился изо рта, сквозь распоротую щеку, один глаз выкатился из орбиты и оказался на уровне срезанного носа. Боязно было предположить, что же творилось под тюремной робой, глядя на старые бурые пятна. Однозначно, Айрон Красный при их последней встрече выглядел куда здоровее и презентабельнее, а сейчас самой приятной частью его тела были грязные босые ноги. Но самое пугающее то, что у него не было собственной тени. Явный признак исчезнувшей души.

Следом за Айроном, сорвались остальные полотна, выстроенные полукольцом вокруг площади. Десятки повешенных сторонников прежнего режима, качались на пеньковых веревках на потеху толпе.

Воротник камзола стал невыносимо тугим, сколько пальцев под него не просовывай. Советника передернуло, к горлу подступила тошнота, а во рту стало горько от скопившейся слюны. Рука сама потянулась к внутреннему карману, нащупала там приятный кожаный переплет фляги, он так успокаивал нервы и грел сердце. Не так хорошо как содержимое, но что есть, то есть. Он сплюнул едкую вязь через плечо и отвернулся, устремляя взгляд в пол, туда, где опять крутилась чертова псина, беззаботно вылизывая себе яйца.

— Тебя бы на их место, — с тоской в голосе пробубнил Орн, возвращая взгляд к жалящему солнцу и бесформенной толпе простирающейся, кажется до горизонта.

— Стоит им только захотеть и нас сметут за секунды. — Глава службы безопасности короны, в который раз «порадовал» всех своим прагматичным оптимизмом.

— Честное слово, Марти, не нагнетай.

— Тц. Я не нагнетаю, Морус, я работаю. — Мартин всегда улыбался, и за этой улыбкой скрывалось все, кроме веселья.

Бурлящий океан людей толкался, пихался, и без устали кричал во весь голос. Из окон домов торчало по две-три головы, то нависая друг на другом, то и вовсе опасно свешиваясь к низу. Были и те кто, стоя на лоджии кабака, усаживал детей себе на плечи для лучшего обзора.

У советника неприятно засосало под ложечкой, когда одна тень мелькнула на крыше ратуши, уволакивая «зеваку» за горизонт. Почти одновременно с этим, слева две фигуры в балахонах, беззаботно сплавили бесчувственное тело в канал ведущий к докам. Шифры избавляются от потенциальной угрозы, успокаивал себя советник. Всего лишь шифры…

— Да отцепись ты от меня! — Орнот яростно схватился за штанину, с треском выдергивая ее из пасти собаки. — Отлично, посмотри, что ты наделал, доволен? Теперь она вся в твоих мерзких соплях.

— Ч-через три д-дня коронация. — Эрсус теперь заикался через слово.

— Ага-а-а, — протянул Орн, окидывая орду зевак, что пришли поглазеть на новых властителей, а заодно и поглумиться над останками прежних, — и надеюсь, нас не сожгут вместе с дворцом.

Стадо баранов, гордо именуемое гражданами, с равным успехом будет рукоплескать реющему на соленом ветру трупу тирана, так и хладному телу новоизбранного правителя. Разницы никакой.

Впрочем, стоило лишь приглядеться внимательнее, как среди ликующих Морус стал отчетливо замечать и взгляды наполненные ненавистью, слезы вдов и сирот, сказанные одними губами проклятья калеки, придерживающего небрежно перевязанную грязным тряпьем культю. Пусть войска нового короля-освободителя и несли добро и свет в этот мир, но жены и дети погибших так не считали. И это их правда.

— Сдохните! Узурпаторы! — кто-то из толпы бросил увесистый булыжник, звонко врезавшийся в щит кольца стражников.

— Ваш король безродный выродок! — загомонили с другого края, — Тебе нас не купить!

— Мой сын погиб от твоих рук, кровопийца!

Толпа загомонила, завелась подогреваемая хором недовольных, самые наглые забрались на обломки статуи и скандировали лозунги оттуда. Министр насупил брови, отступая в тень арки от греха подальше. Площадь начала оправдывать свое новое название.

— Это местный обычай? — поинтересовался Орн, вглядываясь в беснующуюся горстку недоброжелателей, — сначала радостно оближут тебе пятки, поносят на руках, а затем прибьют камнями?

Аркебузиры в авангарде свирепо и жестоко начали подавлять бунт, не церемонясь с увечными и обездоленными. День стремительно скатывался в ад.

— Е-если каждого слушать, то никакого светлого будущего не п-построить. Нам н-надо уходить.

Эрсус как всегда метко оценил ситуацию, осторожно оттягивая Орна за рукав.

— Стоит им только захотеть и нас сметут за секунды. — Мартин не переставая улыбаться в бороду, повторял это как мантру, выцепляя взглядом особо ретивых. И что-то подсказывало, эти самые ретивые в скором времени будут болтаться неподалеку от Айрона Красного, или сплавляться в каналах.

— Ой, да что может случиться? — Скептически фыркнул Морус, оборачиваясь к министру.

Тем временем из кипящей массы недовольных выпорхнул силуэт закутанный в плащ, из подолов ткани он мгновенно вытащил заряженный арбалет; стальной зазубренный наконечник угрожающе сверкнул средь пепельного снега, и если бы не подоспевший шифр, поваливший навзничь убийцу со спины, все бы кончилось очень быстро для одного из присутствующих.

После короткой схватки и начавшейся неразберихи, убийце удалось вырваться и всадить нож в глотку шифра, кровь из артерии тонким ручейком брызнула на истертый в золе капюшон убийцы, попадая ему в глаза. Шифр пытался зажать рану, но лишь захлебывался собственной кровью. Убийца оттолкнул его плечом и практически наотмашь вскинул ручной арбалет.

Вдох. Мгновение спустя, тетива дернулась, советнику показалось, что среди общего гомона он отчетливо слышал щелчок спускового механизма, он стоял в оцепенении, боялся моргнуть и пошевелится, не каждый день смерть буквально дышит над ухом, обнимая хладными руками за плечи. Но хладные руки принадлежали не смерти, а Мартину, что оттолкнул советника в сторону. Болт просвистел мимо. Почти. Оцарапав бок Орна, и порвав флягу, он врезался в опору мраморной арки, высекая искры и разбиваясь в щепки. Белоснежная одежда советника тут же окрасилась рубиновым отливом крови и вина, совершенно не подходящим фасону идеальной чистоты.