Он пританцовывая двинулся к свежему трупу, прижался ухом к ее груди, затем выпрямился и покачал головой, разводя руками в стороны, мол — увы.

Джин хотела провалиться сквозь землю, что бы лапища демонов утащили ее сейчас в ад, лишь бы этот кошмар прекратился. Но, врата в ад не разверзлись, зато демон воплоти стоял напротив. Почти напротив кончика болта.

— Будешь яблочко? — внезапно спросил он, доставая из-за пазухи зеленый спелый плод. И не дожидаясь ответа надкусил его, чавкая и пачкаясь кислой пеной.

— Спасибо, — только и выдавила голодная Джин. Все стало казаться нереальным. Каким-то бредом. Дурным сном, — нет аппетита.

— Витаминчики же. Давай лови, я угощаю, — он швырнул фрукт в девушку, разумеется, та не смогла его поймать, и яблоко отскочило ото лба оставив липкий след, — Я лишь укореняюсь во мнении, что ты растяпа, и как ты только в кабаре танцуешь. Или у тебя там другие способы заработка? Спросим у следующей жертвы. Ой, я сказал жертвы? Прости, конечно же человека, которого ты непременно спасешь. Хэ-хэ.

— Это все сон, я точно сплю… — Джин отчаялась, нервы сдали окончательно. Сколько крови, сколько пролитых слез. Она боялась, боялась как никогда в жизни, кажется, она начала сходить с ума. Почему она, как это произошло с ней и почему? Это все карма за смерть Бальдера? Но ведь она ни в чем не виновата. Ни в чем.

Маньяк зарядил ей арбалет новым болтом и встал четко позади жертвы.

Выдохнув, она решилась пойти ва-банк, будь что будет. Прицелилась как смогла и… палец скользнул на крючке, тетива вздрогнула и выплюнула стальной наконечник.

— Пошел ты на хуй мудила!

— Мхмхмхгм!

— Интересный ход, а ты ложкой мимо рта тоже промахиваешься? Хотел бы я сказать, что ты попала в, хм, яблочко, да только труп это уже не та цель, — стрела отскочила от стены и рикошетом воткнулась в лежащее на полу тело Орнота. Незнакомец хихикая, обнял панически дергающуюся третью жертву с окровавленным лицом. Секунда и смех стих, а его взгляд за мгновение похолодел, — или ты целилась в меня, Джин?

Вопрос без ответа. Если за ответ принять тихий плач девушки, которая поняла, как она только что просрала последний шанс на собственную жизнь, на жизнь всех, кого она любит. Ее отчаяние лишь подливало масло в пламя азарта безумного маньяка.

— Яблоко пробудило в тебе жажду крови, а, Джин? Да, ДА! Наконец-то ты познала вкус этой игры. Мы почти прикончили третьего без суда и следствия, но ты послушай, как бьется твое сердце, как кипит кровь струясь по венам, как потеют ладони отнимающие жизни. Ты вершишь судьбы! Чувствуешь, как ты уже намокла там от возбуждения? — его ладонь грубо раздвинула ее бедра и уткнулась ребром в промежность, она всхлипнула затаив дыхание, — Идеально! Только от тебя зависит, будут они жить или сдохнут в безвестности. От тебя! Ну, и еще немного от вашего покорного слуги, — он отступил, и девушка облегченно выдохнула. Ее не изнасилуют… живой, — но согласись, Джин, приятное чувство власти, не правда ли?

— Прости меня, прости меня, прости… — губы бессвязно шевелились, повторяя одно и тоже, пока слюна стекала по ее подбородку на озябшую грудь. Рассудок начал ускользать от нее, перед глазами все поплыло, слезы накатили вновь и застыли на ресницах, ослепляя девушку. Маньяку было совершенно наплевать на ее жалобный скулеж, он упивался собственной кровожадностью.

— М-м-м, — томно протянул изувер, — Знаешь, я сделал всего один укус, и мой аппетит только разыгрался.

Стоило Джин моргнуть, как взору предстало то, от чего нормального человека вывернуло бы наизнанку, зрелище от которого кровь стынет в жилах, а пульс начинает стучать в висках так, что закладывает уши. Незнакомец сделал укус, второй укус отделяющий плоть. Он отгрыз ухо человеку, под корень, забрызгивая шелковое платье жертвы рубиновой кровью. Женщина с перешитым разбитым лицом застонала, срываясь на визг.

— Ты знаешь, — произнес он, смакуя неизведанный вкус, вытирая кровь с подбородка, — жестковато, хрящ все-таки, — он ловко повертел откусанным ухом перед лицом девушки, — Хочешь попробовать?

Джин не хотела попробовать, она не хотела уже ничего. Разве что умереть или обоссаться. Второе, кстати, она уже сделала.

— Не трогай детей, делай со мной что угодно… умоляю.

— Как скучно, мы ведь только начали…, — он расстроился, всерьез, будто у него грозились отобрать любимые игрушки и гонят спать на закате.

— Арффргх! — голос раздался на периферии, тот самый силуэт в темноте зашевелился и злобно ругался, — отпусти их, сукин сын! Я заплачу, сколько скажешь, слышишь меня, кусок говна?

— Заткнись, животное, — брезгливо бросил незнакомец, — ты испортил нам всю игру. А ты, — он повернулся к Джин, — расскажешь мне все, особенно о своем маленьком грязном секрете в повозке, прошлой ночью.

— Расскажу… — она плакала, навзрыд, губы тряслись, голос дрожал, она едва ли могла вымолвить хоть слово.

— Грязный ублюдок, — продолжил голос из темноты, — отпусти моих детей!

Незнакомец яростно замахнулся и швырнул разряженный арбалет в угол, откуда доносился звук. Затем Джин услышала ряд четких ударов, хруст и стоны жестоко избиваемого человека. Но одна мысль прочно засела у нее в голове… что значит, его дети? Кажется, крайний мальчик это Стик… они с Томасом сироты, что, черт возьми, здесь происходит?

— Прости, нас прервали, — незнакомец тряхнул окровавленным запястьем, со стороны угла послышался жалобный стон избитого человека, — Видишь ли, раз уж наша маленькая забава подошла к концу, я кхм, открою тебе тайну — все присутствующие здесь не твои родственники и друзья. Наверно, если честно не до конца уверен. Первый это один из стражей, что так шустро бегал за тобой по ночным кварталам города. Вторая, какая-то шлюха, увидевшая меня с тем жиртрестом, — он кивнул на избитого, — у нас с ним предстоит долгая беседа, во благо государства. И так на чем мы остановились? — он отряхнул ладони, — Ах да, мертвая шлюха, или прачка, кто ж его знает, меня учили не оставлять свидетелей, если их нельзя использовать, понимаешь? Третьим была… хотя тебя это не должно касаться. А теперь ты мне все расскажешь, если не хочешь, оказаться здесь вновь на месте сегодняшнего наблюдателя, чью семью ты чуть не вырезала под корень, поняла?

Она поняла.

— Итак, я тебя развяжу и мы побеседуем в приватной обстановке.

Джин проглотила ком, который ухнул глубоко вниз живота. Груз вины за смерть близких спал, будто ей отпустили все грехи, грехи начертанные кровью невинных, которых она убила. Джин, какая ты глупая. Какая наивная.

— Хорошо. Я все скажу.

— Тогда хоть намекни, — маньяк горячо зашептал ей на ухо, — кто убил короля?

— Это…

Мартин

— Восславьте семерых, ибо грядет погибель наша! Иноверцы, воззрите же пламенные небеса, что скоро упадут на ваши головы! Вам уготована ужасная судьба, быть поглощенным отвратительной пастью великого чудовища! Отрекитесь от известных догматов, прекратите соблюдать постулаты и ритуалы, что лишь подкрепляют аппетит монстра сидящего в клетке бесконечного космоса! Тварь скоро прогрызет прутья своей ледяной темницы, сойдет со второй луны и ступая по земле пожрет само время! Братья, сестры, отрекитесь, пока не стало слишком поздно!

Это был уже третий проповедник церкви Отречения, исповедующий на улицах Энкёрста, страшащий грядущим апокалипсисом всем и вся. Как считал Мартин, сдохнуть где-нибудь в канаве у них шансов куда больше, чем сгинуть в небытие от какой-то там блохастой псины родом со звёзд. Однако, подобные фанатики находили свою публику, которая раскрыв рты жадно проглатывала любую чушь, которую несли с трибун сколоченных из ящиков церковники. Если эти сукины дети пойдут в своих проповедях дальше, а их агентурная сеть ораторов расплодиться по городу как грибы после дождя, то будет уже поздно, на вилы во славу Созвездий поднимут и правых и виноватых. И как показывала история, виноватые мало чем отличаются от крыс и своевременно линяют с тонущего корабля. В данном случае это плавучий бордель облитый смолой и начиненный порохом. Достаточно маленькой искры и будет…