Читателя этой книги ждет нелегкий труд. Но наградой за это может стать новое видение уникального события психоаналитического опыта – как надеялся У. Бион, свое собственное, а не «би-оновское» видение.

Критика психоаналитических теорий в ненаучности обусловлена тем, что они включают в себя, наряду с материалом наблюдений, также и выведенные из него абстракции. Эти теории одновременно являются слишком теоретичными (то есть слишком абстрактно представляют наблюдение), чтобы считаться наблюдением, и слишком конкретными, чтобы обладать той гибкостью, которая необходима, чтобы абстракцию привести в соответствие реализации. Поэтому теория, которую можно считать приложимой к широкому спектру задач, при условии, что она формулируется достаточно абстрактно, легко может быть забракована вследствие того, что ее чрезмерная конкретность затрудняет распознание реализации, которую она может представлять. И наоборот, если такую реализацию легко обнаружить, то приложение к ней теории, по-видимому, может исказить смысл этой теории[4]. Поэтому изъян оказывается двойным: с одной стороны, описание эмпирических данных является неудовлетворительным, так как оно явно есть не столько

фактический учет этих данных[5], сколько то, что на обыденном языке мы называем «теорией» того, что имело место; с другой стороны – такое представление о происходящем не удовлетворяет критерию теории как системы, использующейся в строгом научном исследовании[6]. Первым требованием тогда является формулировка абстракции[7], представляющей реализацию, на описание которой претендуют имеющиеся теории. Я предлагаю искать такую абстракцию, которая гарантирует нам, что теоретическое утверждение содержит минимум деталей. Оно станет менее понятным, однако это проблема может быть устранена путем использования моделей, дополняющих теоретические построения. Недостаток существующей психоаналитической теории ничем не отличается от недостатка иероглифа по сравнению со словом, составленным из букв алфавита: иероглиф обозначает только оно слово, тогда как относительно небольшое количество букв достаточно для образования многих тысяч слов. Аналогично, те элементы, которые я ищу, должны быть относительно немногочисленны и быть пригодными (за счет различных комбинаций) для выражения почти всех теорий, необходимых практикующему психоаналитику[8].

Большинству аналитиков знакомо ощущение сходства между некоторым описанием особенностей конкретного клинического объекта и чрезвычайно хорошо соответствующим ему описанием некоторого совершенно другого клинического объекта. Кроме того, это же самое описание редко является адекватной репрезентацией даже тех реализаций, которым, как предполагалось, оно достаточно очевидно соответствует. Связь, которая фиксирует[9] определенные элементы, является неотъемлемой частью значения[10], которое эти элементы в себе несут. Механизм, который кажется характерным для меланхолии, может являться типичным только для меланхолии, поскольку он фиксируется в определенной связи. Задача состоит в том, чтобы абстрагировать[11] такие элементы путем выделения их из того соединения, в котором они зафиксированы, освобождения их от специфики, задаваемой им реализацией, которую они изначально были призваны представлять.

Чтобы соответствовать поставленным мною целям, элементы психоанализа должны обладать следующими свойствами:

1 Должна существовать возможность представлять с их помощью реализацию, для описания которой они были введены.

2 Должна существовать возможность объединять их с другими похожими элементами.

3 При таком объединении они должны образовывать научную дедуктивную систему, пригодную для представления реализации, существование которой предполагается. Другие критерии для психоаналитических элементов могут быть выделены позже.

Вот первый элемент: ♀♂. Я разбирал его на протяжении всей книги Научение через опыт переживания[12], поэтому здесь я остановлюсь на нем кратко. Данный элемент – это то, что (хотя и менее точно) можно назвать существенной чертой концепции проективной идентификации Мелани Кляйн. Эта особенность характеризует элемент таким образом, что если она выражена слабо, то он теряет какое-либо отношение к проективной идентификации вообще; если же она выражена сильно, то ассоциации становятся слишком смутными и перестают быть полезными. Представленный элемент можно назвать динамическим отношением между контейнером и контейнируемым.

Второй элемент, который я представляю: Ps↔D Его можно рассматривать как приблизительное представление (а) взаимодействия между тем, что Мелани Кляйн описала как параноидно-шизоидную и депрессивную позиции, и (б) взаимодействия, описанного Пуанкаре[13] как открытие избранного факта.

В книге Научение через опыт переживания я уже разбирал символы L, H и K. Они обозначают типы связей между психоаналитическими объектами. Следует допустить, что любые объекты, связанные подобным образом, должны испытывать на себе влияния со стороны других элементов. Реализации, из которых были выделены (абстрагированы) эти элементы, обычно представляются понятиями «любовь», «ненависть» и «знание».

Мы будем использовать символ R (от слова «reason» – «причина») для обозначения реализаций, которые, как нам кажется, он должен представлять, а также символ I (от слова «idea» – «идея») для обозначения соответствующих реализаций, включая те, что описываются словом «мысль» («thought»). I должен обозначать психоаналитические объекты, состоящие из α-элементов, продуктов α-функции. В другом месте (Научение через опыт переживания) я уже говорил, что я подразумеваю под этим термином. Под α-функцией я понимаю такую функцию, посредством которой чувственные впечатления преобразуются в элементы, которые могут быть сохранены и далее использоваться в сновидениях и прочей мыслительной деятельности. R должен представлять функцию, которая служит страстям, какими бы они ни были, указывая на их господство в реальном мире. Под страстями я понимаю все то, что происходит в L, H или K. При этом R связан с I, поскольку I используется для преодоления разрыва между внутренним импульсом и его удовлетворением[14]. R2 гарантирует, что этот разрыв преодолевается с некоторой иной целью, нежели отсрочка фрустрации. [15]

Психоаналитические теории страдают следующим дефектом: четкость и сжатость формулировок достигается в них за счет того, что составляющим элементам, подобно константам, присваиваются фиксированные значения, обусловленные взаимными связями элементов теории. Это похоже на алфавит: бессмысленные буквы могут объединяться друг с другом, образуя осмысленное слово. Элементы фрейдовской теории эдиповой ситуации, например, объединяются (благодаря их ассоциации с сюжетом мифа об Эдипе) и таким образом обретают связанный с контекстом смысл, который придает им фиксированное значение. Так как элементы входят в уже сформулированное когда-то описание реализации, оно необходимо для удобства пользования элементами: недостатком является именно то, что теория, состоящая из компонентов (которые должны использоваться для освещения реализаций, ждущих своего открытия), теряет необходимую гибкость из-за постоянства их значений.