Я установил, что описанный способ представления в таблице горизонтальной оси с помощью абстрактных символов относится к одной из категорий строки F. Но, следуя заложенному в таблице предположению, я рассматриваю варианты «использования» горизонтальной оси и заменяю их персонажами, тем самым переформулируя ее в терминах, которые должны квалифицироваться как категории строки C[68].
Может оказаться удобным заменить какой-то выбранный мной знак или символ, например знак Ψ для колонки 2. Поступая таким образом, я могу заполнить строку значимыми для меня знаками и символами и за счет этого создать основу для внутренней коммуникации, то есть для коммуникации внутри себя. Вместо знака Ψ я могу использовать знак «Смит», обозначающий знакомого мне человека, важного для меня лично. Но поскольку подразумевается, что данное обсуждение должно быть публичным, я буду использовать знаки, представляющие собой символы, которые уже широко известны и соответственно поэтому более пригодны для публичной коммуникации. Добиться этого я могу, используя элементы известного аудитории мифа. С одной стороны, миф должен соответствовать символизируемому материалу, с другой стороны – культуре группы, к которой я обращаюсь. Поскольку я адресуюсь прежде всего к психоаналитикам, я должен использовать миф об Эдипе, как это было описано в главе 15, иеговистское представление (вторая глава Книги Бытия) о Творении и описание в главе XI Книги Бытия строительства Башни и города Вавилон. Два последних описания являются иеговистскими и антропоморфными, при этом последнее свойство этих мифов делает описание значимым для данного обсуждения.
Поскольку я использую миф как источник собственных символов, эта замена как таковая представляет собой искусственное [69] использование элементов, относящихся скорее к строке C, нежели, скажем, к строкам G или H. Я могу выбрать персонажей, соответствующих столбцам 1, 2, 3 и т. д., или я могу поместить весь миф в какую-либо ячейку C1, C2, C3 и т. д., или каждый персонаж по отдельности, символизирующий 1-6, может быть помещен во все столбцы 1-6 строки С.Так, Тиресий, символизирующий столбец 2, может теперь оказаться в столбцах 1, 3, 4, 5, 6. Отнесенный к столбцу 2, он будет представлять собой символ, репрезентирующий идею, служащую цели отрицания более точной, но и более пугающей идеи. В этом случае он будет олицетворять собой приверженность мифу о вытесняющей силе, используя ее как вытесняющую силу.
Поскольку Тиресий – это символ использования, представляемого столбцом 2, то может показаться, что короче и проще было бы сказать, что любое назначение, представленное столбцами 1-6, может быть отнесено к любому другому столбцу, а также к своему собственному. Но на самом деле это не так: использование не сможет действовать как использование; С2 не будет иметь смысла в ячейке С2 [70] Однако символ, обозначающий форму мышления подобно тому, как «Тиресий» обозначает сновидение, миф или модель, может, будучи отнесеным к столбцу 2, представлять сновидение или мифологическое мышление, используемое для подавления других форм мышления, даже они сами служат подавлению. Таким образом, дедуктивная система, призванная воспрепятствовать возникновению других мыслей, сама может подавляться мечтой о мифологическом мышлении, используемом для этой цели. Тиресий или соответствующий личный символ может служить цели сдерживания научной теории, в свою очередь подавляющей мысли. Используя термины таблицы, абстрактно это можно описать следующим образом: С2 может применяться для подавления С2.
Переформулирование использований (при котором мысль заменяется символами, заимствованными из мифа) дает возможность выразить их в терминах, отсылающих к некоей категории строки C. Поэтому новая формулировка должна давать возможность подвергать переформулированное утверждение изменению или некоторому преобразованию, которое управляет переходом элементов вертикальной оси на низлежащие уровни – этот процесс описан мной как позитивное или негативное развитие. Использования, сформулированные в виде мифа (строка C), теперь могут постепенно утрачивать свои качества до тех пор, пока не станут аналитическими объектами, представленными β-элементами строки A, или развиваться, вследствие чего в какой-то момент их можно будет описать знаками, соответствующими элементам строк D, E, F, G и H.
Та категоризация, с которой мы начали (а именно выраженная знаками, использованными для представления вариантов применения утверждения, – числами, обозначающими столбцы), сама может рассматриваться как относящаяся к строке G. Числа используются исключительно как способ обозначения, поэтому их можно считать включенными в столбец 3.
Замещение символических обозначений персонификациями «использований» может быть представлено как средство перехода по вертикальной оси снизу вверх – со строки G на строку C, в область манипуляции знаками и их местоположением в таблице.
Если весь миф целиком попадает в каждую ячейку строки C, то ячейки представляют примитивный научный инструмент[71] для исследования аналитического материала. Сам этот инструмент можно представить строкой F или ячейкой G5 как инструмент для макроскопического наблюдения за аналитическим материалом. Если вместо мифа используется лишь одна из его составляющих, тогда чтение таблицы представляет собой инструмент, ограничивающий рассмотрение материала – такое видение аналогично микроскопическому исследованию. Движение →А упрощает представленную компоненту, движение →H усложняет ее; в последнем случае она может стать предшественником интерпретации.
Таблица как способ описания инструмента, используемого аналитиком при исследовании пациента, в равной мере является также репрезентацией продуцируемого пациентом материала как инструмента исследования аналитика. Но если аналитик исследует материал (реализацию) чтобы понять, к какой категории таблицы относится репрезентация и соответствующая реализация, то таблица – это не только инструмент, но нередко и его репрезентация[72]. Реализация, на которую направлено его внимание (столбец 4) – это реальность пре-концепции и предчувствия.
Я затронул вопрос манипуляций знаками таблицы. Можно ли сказать, что они согласуются с динамикой реализаций, репрезентированных чтением таблицы? Нетрудно предположить, что имеет место развитие, но соответствуют ли процессы развития, выводимые из наблюдений в консультационной комнате, правилам манипуляции знаками таблицы? Можно сказать, что подобные перемещения обозначают последствия роста или упадка, – я не обсуждаю приобретение и оголение, обусловленные благодарностью и завистью, – но на текущий момент манипуляция символами не должна использоваться для репрезентации развития или ущерба как такового. Этот вопрос может быть пересмотрен после обсуждения вертикальной оси.
В иеговистской версии творения особенностью мифа об изгнании, по-видимому, является конфликт между жаждой познания и желанием божества. В истории о Вавилоне бог также противостоит желанию людей; оно явно нарушает его право занимать небеса. В обоих мифах бог является антропоморфным в стиле, обычном для J-источников. Рай кажется ему несовместимым с поеданием, которое соответствует познанию добра и зла; миф о Вавилоне кажется ему противостоящим языку, поскольку общий язык соответствует способности людей объединяться для строительстве как города, так и башни (последняя открывает путь к божественным небесам). Наказание в мифе о Рае – изгнание из сада; в истории о Вавилоне – нарушение единства языка, каждый фрагмент становится новым языком, после чего возникает смешение и группы разных языков рассеиваются. Тема изгнания, общая для обеих историй, видна и в мифе об Эдипе. Во всех трех мифах подразумевается сексуальность. В Эдеме [73] познание связано с поеданием и с моралью в той же мере, в какой возможно провести различие между добром и злом. В Вавилоне познание явно должно быть отнесено, скорее, к сфере научных, нежели моральных норм, хотя божественное обладание небесами – это «моральный» вопрос.
