Особенно много сыпалось вопросов про возможность общения с внешним миром и использования виртуальной реальности. Ведущий терпеливо от вопроса к вопросу повторял, что погружение в виртуальный мир здесь не предусмотрено – только реал и интернет-пространство. «Пятое измерение» для отбывающих закрыто. Директория «Мусорщик» – это зона, свободная от виртуальных миров, это не шутка и не пустое заявление. Отбывающие же настырно пытались найти лазейку, через которую можно было бы туда пробраться. Наконец, вопросы иссякли.

– Ну что ж, с основными темами мы сегодня разобрались, и прежде чем вы подпишете подтверждение прохождения инструктажа, я предоставлю слово почётному профессору Мировой академии наук, главному эксперту университета резервации по исторической справедливости, человеку, который знает об этом месте больше, чем все его жители вместе взятые, доктору Андре Симону! – провозгласил наш куратор.

С первого ряда неспешно поднялся тот самый мужчина в жёлтой куртке и смешных сапожках-казаках и уже знакомым мне менторским тоном провозгласил:

– Добро пожаловать в страну, которую я не без оснований считаю одной из лучших на Земле. Здесь очень трепетно относятся к каждому убеждению, каждому правилу этого мира, и помещение, в котором мы с вами находимся, – тому прямое свидетельство. Многофункциональное, оно с помощью видеоэффектов легко превращается в католический или православный храм, мечеть, храмовые сооружения Востока или африканских племён. Если кто-то из вас придерживается религиозных устоев, для превращения этого зала в вашу церковь вам достаточно обратиться к администрации и согласовать время…

Величественный знаток Андре Симон рассказывал о свободах и прелестях этого прекрасного места воодушевлённо и с чувством, но аудитория ничуть не прониклась его речью и одарила жидкими аплодисментами. Возможности помолиться они бы явно предпочли выход в виртуальный мир.

Так вот ты какой, первичный инструктаж, которого мне так не хватало!

Мама что-то бесконечно щебетала про приходящих в гости друзей, про дерущихся братьев, про какую-то непонятную мошку, которая жрала розу и которую никакими средствами не удавалось вывести. Я слушала и кивала головой, а когда мама просила меня рассказать о себе, то я отвечала:

– У меня всё-всё хорошо! Я учусь, скоро освою профессию и стану работать. Здесь много интересных людей и хорошо кормят.

– Рашечка, ты стала такая взрослая, может, просто неразговорчивая. Сколько уже прошло у нас? Неделя? Осталось немножко, деточка, и вернёшься! Не взрослей там слишком, ребёнок мой! – попросила мама со слезами на глазах.

– Нет, мам, отсчёт отбытия пойдёт нескоро. Пока не сдам экзамены и не начну работать, срок не идёт…

Картинка зависла, развалилась на квадраты. Потом появилась надпись: «Трансляция прервана за нарушение правил взаимодействия. Связь будет блокирована на 30 минут. Напоминаем, что при повторном нарушении связь будет прервана на час, а при третьем нарушении вы будете лишены права внешней связи».

Да чтоб вас! Вспомнился древний эксперимент с собаками, когда к клетке подводили ток, и куда бы собака ни шагнула, что бы она ни делала, её било током. Тогда собака ложилась и умирала, от безвыходности и беспомощности. Вот и я сейчас стала как та собака: мне только что дали возможность поговорить с мамой и тут же её отняли с предупреждением, что заберут совсем. Куда ни ступлю, что ни сделаю – везде удар!

– Это зачем? Что ты себя накручиваешь? – спросил Женя, услышав печальную историю про блокировку видеочата с предупреждением, что лишат связи совсем.

– Да я не накручиваю! – обиделась я. – Там так и было написано!

– Конечно, так, и никак по-другому!

И этот тоже надо мной издевается! Ненавижу его! Вот когда начинаешь по-настоящему завидовать женщинам из гендерных миров: у Жени явно не было намерения за мной ухаживать, а значит, и прощать, и заигрывать, и опекать. Я уже хотела уйти в свою нору страдать дальше, но он остановил меня.

– Да что ты дуешься-то не по делу? Съешь гормонов, а то и себя мучаешь, и людей. Что такого страшного в этом сообщении ты увидела? Какая там безвыходность?

– Ну как же: сначала на полчаса, потом на час, потом пересдача теста, а потом… – начала я.

– Что потом? – перебил он.

– В том-то и дело, что ничего потом! Ничего! Нет связи с мамой, с братьями, с миром нет связи, в конце концов! – я кричала, из глаз текли слёзы от мысли о том, что за неверное слово меня могут на полгода лишить общения с родными.

– Так, уважаемая, пора вас в поликлинику сдавать, для опытов! Вот представь себе: перед тобой человек, который ошибся в первый раз и через полчаса ему вернули связь, – сказал Женя поучительно.

– Ну, и мне вернули… – подтвердила я.

Его любовь к наигранным паузам уже бесила. Он же явно решил показать себя во всей красе, и потому говорил неспешно и размеренно.

– И я сразу продолжил общение и снова ошибся. И меня заблокировали на час! Представляешь – на целый час!

– И? – торопила я.

– И я пошёл, проболтался где-то час, вернулся и – бинго! Снова могу войти в чат! – продолжил он.

– Ну не томи, рассказывай! – взмолилась я.

– Так я и рассказываю. Я снова вошёл в чат и, о боги, снова нарушил правила! Прямо в тот же день, представляешь! Написал, что тут хорошая погода – это когда не воняет и можно без маски ходить. Вот я шалун!

Он снова замолчал и уставился на меня, как будто ждал аплодисментов или крика «браво!», мне же хотелось его толкнуть или ущипнуть.

– Ну… – выдавила я.

– Ну, и пришлось снова ответить «нельзя» на все вопросы теста кроме одного, и доступ снова мне открыли только утром, – он замолчал, как будто закончил. – Почему ты так смотришь, как будто хочешь мне вонзить кинжал в сердце?

– Слушай, а ты точно художник? Мне кажется, что по тебе или театральный плачет, или палата в психбольнице, где маньяков содержат! – не сдержалась я. – Приятно над человеком издеваться, да?

– Приятно! Ещё как! Когда у меня есть возможность преподать тебе такой урок, я это потом всю жизнь помнить буду! Детям своим, внукам, правнукам, праправнукам рассказывать буду об этом! – радовался он.

– Хорошо, а я буду рассказывать своим потомкам, как жестоко меня мучил некий Евгений на курительном мосту карантина резервации «Мусорщик». Продолжим? – предложила я.

– Так вот, представь себе: утром мне дали доступ в сеть и я стал болтать с женщиной. Она, естественно, спросила, что я ел на завтрак. Я ответил, кстати, очень сдержанно, что кормят здесь кормом, вкусовые качества которого не подлежат оценке, и меня тут же заблокировали.

Он замолчал. Я молчала в ответ и смотрела ему в глаза.

– Заблокировали на… Барабанная дробь!

Он снова тянул время. Я не выдержала и шлёпнула его по руке. Женя засмеялся, отбежал немного в сторону и воскликнул:

– А вот угадай, на сколько? Ни за что не угадаешь!

– Я бы тебя на всё время заблокировала за вредность твою, – обиженно пробурчала я.

– А вот и нет! На полчаса! Снова на полчаса! Это замкнутый круг наказаний, простейший замкнутый круг! И нечего себе придумывать всякие страсти. Тут никто не хочет сводить тебя с ума и держать тоже никто не будет – никому ты не нужна! Отработаешь своё и всё, adios, amigo![12] Валите, пожалуйста, в свой чистоплюйский мир и общайтесь там с кем угодно о чём угодно в рамках, в вашем местечке установленных! – победоносно закончил он.

– А если я там, за стеной, расскажу обо всём, что тут видела? Что мне за это будет? – сменила я гнев на милость.

– Да пожалуйста! Подпишешь бумагу о неразглашении. Ответственность там покруче ссылки в демократичный «Мусорщик» будет – уголовная, с высылкой в закрытую резервацию. Сажают без права изменения страны пребывания, то есть насовсем. Хочешь в такую? Ни один болтун по свободным странам не шляется, раз очередь сюда не стоит, а это лучший показатель их умения добиваться «неразглашения». Хочешь – болтай потом, я вот точно не буду. Они тут серьёзные ребята! – заверил Женя.