Мы с Кали называли даты, каждый из нас проверял свой календарь. Когда наконец выбрали дату через месяц, мы обе захлопали в ладоши от радости.

Брайан откашлялся. — Может, тебе стоит спросить жениха, свободен ли он в этот день, если только вы не планируете жениться друг на дружке.

Я посмотрела на Мейсона, почти забыв, что он сидел рядом. — О, прости!

— Все в порядке. Выбери день, и я обязательно приду.

Мы все рассмеялись.

— Ты уже выбрала платье? — спросила Кали.

Я пожала плечами. — Мы можем поехать завтра.

— Можно мне произнести тост, или помешаю вашему разговору? — спросил Брайан с притворным недовольством.

Он поднял свой бокал с игристым шампанским, а остальные ждали. — За здоровых детей и много счастья.

Мы дружно потягивали шампанское. Подошел официант с бесплатной бутылкой шампанского от другого посетителя, который был свидетелем нашего праздника. Мейсон начал отказываться, но я шикнула на него.

— Спасибо. Пожалуйста, передайте нашу благодарность. Мы очень признательны.

Официант ушел, и мы вчетвером говорили о том, как сильно изменилась наша жизнь за последний месяц. Такие перемены никто из нас не мог предугадать, но мы все очень радовались, что они произошли.

— А что насчет Митчела? — спросила Кали.

Я скривила губы. — А что с ним?

— Если ты выходишь замуж, он не обязан платить алименты.

Я кивнула. — Нет, не обязан. Я позвоню своему адвокату в понедельник и скажу, что не желаю больше никогда ни видеть, ни слышать Митчела.

— Давайте поднимем за это еще один бакал, — пробормотал Брайан.

Я от всей души согласилась.

Мейсон время от времени поглаживал мое бедро под столом. Мне хотелось, чтобы ужин поскорее закончился и мы поскорее вернулись ко мне домой. Не ко мне. В наш дом.

По дороге домой я прислонилась к кожаному сиденью машины Мейсона. — Ты уверен, что не против того, что свадьба состоится так скоро?

— Конечно, нет. Я говорил уже, что женюсь на тебе хоть завтра. Мне не нужны все эти модные штучки. Мне нужна только ты.

В вестибюле швейцар улыбался, когда мы миновали его. — Мне нужно взять тебе ключ, — пробормотала я, уже думая обо всем, что мне нужно сделать.

— Мы позаботимся об этом позже. Сейчас я думаю только об одном, — сказал он хриплым голосом.

Я прислонилась к нему в лифте, вдыхая его запах и думая о том, как сильно его люблю. Когда мы вошли в дом, все было по-другому. В его присутствии чувствовалась мощь. Я не могла дождаться, когда он будет возвращаться каждый вечер после работы. Он создавал ощущение безопасности и домашнего уюта.

— Когда ты переедешь ко мне? — прошептала я, когда он начал раздевать меня.

— Скоро. Хватит болтать. Я не хочу говорить ни о чем, кроме того, сколько раз заставлю тебя кончить в течение следующих двух дней.

Между ног разлилось тепло, когда представила себе очередные выходные в постели с мужчиной, за которого скоро выйду замуж.

— Мейсон?

— Тссс. Позволь мне любить тебя, — прошептал он.

— Мейсон. — Я оттолкнулась от него, чтобы договорить.

— Что? — раздраженно спросил он.

— Не забудь про взбитые сливки, — сказала я с улыбкой, стягивая платье с плеч.

Он стоял и смотрел на меня, разинув рот.

Я подмигнула ему. — Ты говорил, что хотел бы видеть такую штуку в каждом цвете. Надеюсь, тебе нравится красный.

Я неторопливо повернулась и пошла по коридору на высоких каблуках.

Я услышала его стон за спиной за секунду до того, как он открыл холодильник.

Выходные обещали быть очень хорошими. Мне не терпелось показать ему третий синий корсет, который я выбрала.

Мейсон

Восемь месяцев спустя

Последние восемь месяцев пролетели незаметно. Свадьба была простой и элегантной, и мне нравилось смотреть на нашу совместную фотографию, которую Лара поставила на комод в детской. Она сказала, что хочет, чтобы наш малыш знал, что мы всегда рядом, всегда приглядываем за ним

Эта женщина была неудержимой, когда дело доходило до организации и подготовки к появлению на свет нашего малыша. Мы оба согласились, что не желаем знать пол ребенка. Хотели сюрприза.

Она провела много часов, подбирая подходящую мебель для ребенка. Самым сложным делом оказался выбор цвета краски. Мы перепробовали не менее двадцати различных сочетаний, прежде чем она наконец остановилась на светло-желтом оттенке под названием «Солнечный душ». Я допустил ошибку, назвав его бледно-желтым. Не хотелось мне снова повторять такую ошибку.

— Мне нравится это кресло, — сказал я, медленно раскачиваясь. — Напомни, что это за цвет? — спросил я, дразня ее.

Уперев руки в бока, она свирепо посмотрела на меня. — Адриатический туман. Ты должен запомнить, если вдруг захочешь что-то изменить.

Я рассмеялся. — Милая, я бы никогда не осмелился выбрать что-то для детской без твоего одобрения. Я понял, что зеленый — это не просто зеленый, а желтый — не совсем желтый. Я знаю о цветах больше, чем раньше думал.

— Мягкие цвета должны успокаивать. Зеленый, — сказала она, сделав смешную гримасу, как будто само слово было мерзким, — просто зелёный — неприятный. Адриатический туман успокаивает.

— Понял.

Она потерла живот.

— Тебе нужно отдохнуть. Детская комната закончена. Все уже готово. Вряд ли кто-то заметит тут хотя бы пятнышко.

— Я замечу, — парировала она.

— У тебя тут что-то есть, — указал я на ее щеку.

Она вытерла пятно тыльной стороной ладони. — Всё?

Я усмехнулся. — Неа. Ты его размазала. Теперь все узнают, какого цвета детская.

— Тебе нравится? — спросила она, отступив, положив одну руку на живот, а другой держа кисточку.

— Мне нравится, и малышу тоже понравится. Легкость и воздушность, словно оказался в лучах солнца. Желтый хорошо сочетается со светло-зеленым. Я рад, что ты подобрала цвета. Я бы выбрал что-то такое, от чего нашему ребенку снились бы кошмары.

Она хихикнула. — Думаю, ты прав. Легкость и воздушность — это то, что нужно. Белые занавески и отделка делают ее такой яркой. После рождения ребенка, возможно, мне придется пересмотреть цвета в нашей комнате. Я люблю смелые цвета, но этот пастельный тоже очень милый.

— Ты только что перекрасила нашу комнату! — запротестовал я.

Она пожала плечами. — В покраске и заключается преимущество. Ты можешь менять цвет так часто, как тебе вздумается.

Я застонал, вспомнив, сколько работы было проделано, чтобы изменить цвет стен. В прошлый раз у нас ушло несколько дней. Нам пришлось спать в гостиной, пока делали ремонт. Я не хотел снова проходить через это.

Она положила щетку и потерла спину. Я видел, как она делала это несколько раз за последний час.

— Ты в порядке? — спросил я обеспокоенно.

— Да. Просто немного тянет поясницу.

— Я помассирую. Только уберу все эти вещи. Ты иди сядь и расслабься, подними ноги, а я сейчас приду.

Она кивнула и вышла из детской. Я закрыл банку с краской. Лара купила органическую и безопасную краску, которую можно использовать во время беременности и которую сколько угодно мог лизать на стене ребенок, не заболев. Я надеялся, что до этого не дойдет, но радовался, что у моего ребенка не разовьется какая-нибудь ужасная болезнь, если он или она решит пообедать на стенах.

— Мейсон! — крикнула Лара, и в ее голосе слышалась тревога, побуждая меня бросить все и бежать по коридору.

Я ворвался в столовую и остановился, увидев Лару, стоявшую рядом со столом, слегка расставив ноги, с выражением ужаса на лице. Я оглядел комнату, ожидая увидеть мужчину с ножом или огромную мышь. Ни того, ни другого не видел.

— Что случилось? — спросил я, и от страха мой голос стал напряженным.

Она посмотрела вниз на свои ноги. На ее розовых брюках виднелось мокрое пятно, тянущееся по внутренней стороне бедер. Моей первой мыслью было, что она описалась. Затем спустя секунду, мой мозг осознал увиденное.