— Пф-ф… — выдыхает он, видимо, чтобы не ответить еще более резко. — Ладно, давай так… Ты же не успокоишься, да?

В знак верности его предположения согласно киваю и продолжаю хитренько лыбиться.

— Все, твоя взяла. Я поговорю с малыми, узнаю у них все ещё раз. И если узнаю и услышу что-то странное, то расскажу тебе. От первого до последнего слова. Даже если там будут какие-то гадости, или то, что тебе не надо знать.

— А что такого может быть из того, что мне не надо знать? — не поняв, о чем речь, интересуюсь я.

— Ну, если там вдруг реально что-то вскроется. Какие-то подробности…

— Артур, — я не могу сдержать улыбку от такой своеобразной заботы. — Я фотограф, который снимал подпольные публичные дома. Поверь, меня мало что может шокировать. Так что не волнуйся. Мне нужна правда, и только правда. Любая. И я буду очень благодарна, если ты узнаешь что-то у своих девчонок. Главное, не бойся говорить все, как есть.

— Хорошо, — нехотя соглашается он. — Взамен, напоминаю, ты не трогаешь никого из местных. Делай себе расследование в интернете, ищи там, что сможешь найти — но в городе ни к кому не лезь. Не привлекай к себе лишнего внимания.

— Вот, значит, какова цена твоей помощи? Ладно-ладно, я согласна. Серьезно, Артур! Ты вынуждаешь меня стать лучше, — то ли в шутку, то ли всерьёз, заявляю я, придвигаясь к нему. — Буду тихой и спокойной, как бесхитростная овечка. Чтобы не выглядеть совсем уж чертихой на фоне твоей прекрасной репутации. Вот такие пироги! Грешники встают на путь праведности, ангелы трубят в горны небесные, еще одна заблудшая душа возвращается из чащи греховности на дорогу света и добра!

И пока он, забыв о недавнем напряжении, улыбается в ответ на мою пафосную речь, в моей голове, отозвавшись на случайно брошенное слово, обрывается тонкий молоточек и со звоном бьет прямо мне в висок.

Пироги! Ягоды! Воскресенье, гости и пирог у Никишиных, как я могла забыть!? Я же только накануне об этом помнила и подтвердилась Наташке, а сегодня с утра просто из головы вылетело!

— Пироги, бля… Пироги!!

— Праведники не матерятся, Полин, — подкалывает меня Артур

— Твою мать… Твою мать… — только и могу, что повторять я, понимая, что крупно облажалась. Столкнула и смешала те сферы жизни, которые должны идти параллельно друг другу, не путаясь и не пересекаясь — только тогда будет полный порядок.

— Это с непривычки, видимо, срыв у тебя. Держись! Дальше будет легче, — не догадываясь о моей внутренней панике, он поддевает меня под локоть и поваливает на себя, запуская руки в волосы, приближая мое лицо к своему.

Его глаза смеются, дыхание приятно щекочет подбородок, и в этот самый момент я произношу прямо в его раскрытые губы:

— Я совсем забыла… Мне надо будет уйти сегодня.

— Да не прикалывайся, — только и говорит он, и его руки медленно отпускают меня.

— Я… Я не шучу…

Я чувствуя себя очень глупо, как заигравшаяся и беспечная дурочка, как попрыгунья стрекоза, раздающая согласия бездумно и легко, забывающая, что ранит этим других людей, на интересы которых ей, выходит, плевать.

— Господи, как глупо… Как неудобно, Артур… Я совсем забыла. Совсем забыла, что и кому наобещала… У меня здесь не так уж и много знакомых, поэтому я не записываю, когда и что собираюсь сделать… И все равно умудряюсь напортачить. Свалить все на один день. О-о, как же так…

Мне на самом деле стыдно — ведь если бы это была просто встреча с друзьями-приятелями, я бы легко отменила её. Но это семья Наташки, которую я люблю, и которая будет специально готовиться к моему приходу. Да что там… они уже готовятся! Пусть до назначенного времени — пяти вечера, осталось ещё пол-дня, но зная гостеприимство и хозяйственность Тамары Гордеевны, я уверена, что она с девчонками уже с утра хлопочет на кухне.

С другой стороны — если бы это был не Артур, которого я очень хочу видеть и провести с ним все сутки, без перерыва, не отвлекаясь ни на что! Тем более, я понимаю, чего ему стоило освободить весь день, пусть и выходной — но для него это неважно. У трудоголиков не бывает выходных, мне ли не знать.

Вот так столкнуть лбом два мира, выбирать из которых мне тяжело, потому что они оба очень ценны для меня… Это надо ухитриться. Полина, это надо постараться, чтобы так себя и других подставить!

— Так, тихо-тихо. Успокойся, — он рывком садится на кровати, понимая, что с беспечной расслабленностью снова придётся повременить. — Что и кому ты пообещала? Что за встреча?

— Пообещала, — автоматически повторяю я. — В пятницу ещё. Еще до того, как увидела тебя в школе. Я, вообще думала с тобой только в субботу вечером встречаться и… на воскресенье никаких планов ещё не строила… Кто же его знал, что вот так все на один день придётся!?

— А я взял и припёрся на выпускной, — шутит Артур.

— Да нет же, блин! Хорошо, что припёрся! Только вот видишь, что бывает, когда везде все слишком хорошо. Артур, ты же не понимаешь… — чувствуя, что меня несёт, продолжаю изливать на него поток откровений. — Ты просто не знаешь, что со мной творилось в первый день приезда! Я думала, это будет чертова ссылка, как тюремное заключение, я первый день еле пережила! Он тянулся и тянулся, бесконечно, понимаешь? Я думала, что загнусь тут! А потом… оно как-то закрутилось-понеслось… само. Сколько всего классного на меня свалилось… Нет, ну я, конечно, тоже на месте не сидела… — от нервов начинаю смеяться, глядя в его глаза — и в этот момент они тоже смеются.

— Короче, я так активно искала всякие контакты и возможность пообщаться, так хваталась за все предложения-приглашения, что вот… нахваталась… И получились такие накладки. И мне очень стыдно… вот.

— Слушай, так может, тогда виноват и я тоже? — успокаивающе проводя ладонями по моим рукам — от запястий до плечей, он словно снимает с них напряжение. — Ну, если совсем уж по-честному смотреть? С этими своими друзьями ты договорилась о встрече раньше. У каждого бывает путаница. У меня такое черте сколько раз было — поменялась какая-то ерунда, и все посыпалось, попробуй потом по-новому все спланируй. Все мы люди, Полин. Не волнуйся. Иди себе в гости, а я пока могу съездить поиграть. Только по времени давай договоримся — я тут могу сколько-угодно строить из себя доброго и понимающего. Но если ты загуляешь до утра — то сразу станет понятно, что я вру. И что я совсем не добрый. И не понимающий, как ты, наверное, сейчас думаешь.

Я опять улыбаюсь, чувствуя, как нежность и благодарность переполняют меня.

— Ты не ерунда, Артур, — только и могу сказать я. От волнения слова даются с трудом, и выходят какими-то по-дурацки сдавленными.

— В смысле? — не понимает он.

— Ты сказал — какая-то ерунда поменялась. Ты — не ерунда. И очень классно, что все так перепуталось. В жизни всегда так — как ни планируй, а все самое лучшее происходит только спонтанно.

Теперь уже он смущён, как я, и, опуская взгляд, коротко кивает в знак согласия со мной. Стараясь сдержать ещё один нервный смешок, замечаю про себя, что наш любимый режим «малолетки в гормональную бурю» опять включился. Нет, ну правда же. Такие до забавного нелепые и искренние реакции бывают только у подростков в период первой влюблённости. Тут же — взрослые люди, а туда же.

А, и ладно. Зато круто как.

— И, знаешь, если бы это были друзья — я бы перенесла встречу. Мне сейчас больше всего с тобой хочется побыть. Но это не просто знакомые из прошлого. Это как вторая семья. Вернее, даже первая. Не та, которая родительская, а которая настоящая. Там, где вырос, там где тебя любили и принимали. Вот их обидеть я не могу. Поэтому забегу к ним вечером на пару часов. И спасибо тебе, что помог мне это все решить.

Как хорошо, что эта щекотливая ситуация исправилась так быстро и легко. И что решение предложил сам Артур. И как только я расслабляюсь, понимая, что до вечернего выхода к Никишиным у нас ещё много времени, и что теперь все вопросы точно решены, как вдруг слышу его ответ.

И первые несколько секунд не верю собственным ушам: